Ана отпрянула и прикрылась руками, хотя и была в одежде.

— Не позволю, возражаю, — эхом отозвалась она.

Ей стало нехорошо, перед глазами возникли картины: как с нее сдирают одежду, как наносят удары, как слизывают кровь с самых интимных мест. Внутри у Аны все похолодело, она распахнула глаза, стараясь сосредоточиться на настоящем.

«Не-поз-во-лю». Если он не послушает, то она будет готова. Теперь она могла себя защитить. Но мужчина не предпринимал никаких действий. Он просто кивнул и сел обратно в кресло.

— Я не подумал о твоем комфорте, — он развел руками. — У меня уже вошло в привычку менять тебе повязки. Что же, давай начнем сначала. Меня зовут Кеннет, ты у меня дома, и я, как ты может уже заметила, пытаюсь тебя подлатать. Вопросы?

Ана начала постепенно успокаиваться. Когда он не пытался ее потрогать, он не вызывал эмоций, от него не исходило никакой угрозы, скорее отстраненность.

— Почему? — спросила она.

— По доброте душевной? — усмехнулся Кеннет. — Я отслеживал всплески Тьмы по городу, и вместо массовых беспорядков и безумия нашел тебя. Едва успел вытащить до прихода Инквизиции. Натворила ты дел.

Ана нахмурилась. Он скользкий и изворотливый, как змея, все время увиливал от простого вопроса, ответ на который она заслуживала знать. Кеннет продолжил:

— Сейчас ты в гостевом крыле — самой дальней части дома. Условия не лучшие, согласен, — он обвел взглядом комнату. — Но выбора не было. Не похоже, что ты умеешь контролировать свою способность.

— Поэтому вы запретили ко мне входить, — Ана знала, что те, кто испытал на себе воздействие Тьмы, зачастую теряют рассудок, если вообще выживают.

— Именно. Хельге повезло, — он помрачнел.

— Я бы ей не навредила! — Ана немного повысила голос и тут же зашлась сухим кашлем.

Она никогда не причиняла вред тем, кто проявлял к ней доброту, и ей было обидно, что Кеннет такое предположил.

— А мне? — Кеннет испытующе посмотрел на Ану.

Ана ненадолго задумалась, но все же отрицательно покачала головой. «Он не плохой человек, кажется… пока что». Она все еще разделяла людей на плохих и хороших, а мир на черное и белое.

— Но все же Тьму ты на меня направила.

— Когда? — Ана удивилась.

— В самом начале нашей беседы, ты должна была это ощутить. Я вот точно ощутил, — он демонстративно потер виски, изображая невыносимые страдания.

Ана вдруг осознала, что чувства тяжести и мрака, искреннего презрения, совсем не совпадающие с образом Кеннета, влившиеся в ее мысли, когда она его рассматривала, не просто ее догадка. Он только что сам подтвердил их реальность.

— Ана, ты нужна мне, точнее твоя сила. Поэтому я хочу, чтобы ты восстановилась и научилась ей пользоваться. В моем доме ты в безопасности.

Ана наконец услышала в его словах признание, что ее спасение не было всего лишь благотворительностью. Она бы не поверила в просто добрую волю, а, зная, что она ему нужна, Ана могла надеяться на честную сделку. Он ушел, не завершив разговор. Напоследок только сказал, что теперь за ней будет ухаживать Хельга.

Так и произошло. Милая старушка помогала Ане менять повязки, приносила еду и болтала, рассказывая о быте в доме. Время тянулось медленно и заунывно, раны тревожили ее каждую ночь, прерывая сон. Но иногда физическая боль вытаскивала ее из ночных кошмаров, состоявших из обрывков воспоминаний. Так прошла неделя. Ане запрещалось выходить из комнаты, а Кеннет больше не появлялся. Ей было тошно, больно и грустно от беспомощности, она задыхалась в этой тесноте.

Но все же у нее была возможность обдумать происходящее и решить, что делать дальше. Обладатели Тьмы обычно быстро теряют рассудок, поэтому Ана не была уверена, как много времени у нее осталось. Владельцев Света называют Святыми, а Тьмы — Проклятыми. Ко всему прочему она убила человека запретной и ужасной силой, потому она наверняка в розыске по всей стране. Что с ней будет дальше? Что ей предпринять? Таких как она боятся, ненавидят, убивают… Сможет ли она вернуться к прежней жизни? Хочет ли она вернуться к прежней жизни?.. Она осмысливала всю свою жизнь «до», понимая, что как раньше, уже не будет, пыталась найти предпосылки к тому, что с ней произошло и почему Тьма появилась в ней.

«Это моя вина? Можно было этого избежать?»

Академия открылась при монастыре почти два века назад, когда обладатели Света стали все чаще появляться среди монахов и священников. Здесь обучали детей из благородных семей, обещая, что у них есть шанс получить статус Святого. И правда, каждый год хотя бы у одного из учеников проявлялась сила, поэтому никто не смел усомниться в благородных целях Церкви, тогда как она разрасталась и укрепляла свое влияние.

Мужская и женская части Академии были разделены на разные учреждения, и подход к воспитанию и обучению у них не совпадал. Из всего числа подопечных Святыми становились хорошо, если пара человек. А что делать остальным? Мальчиков обучали наукам и прикладным навыкам. Они получали не только общее воспитание, но и профессию, будь то владение мечом или счетоводство. Образование было разносторонним — ожидалось, что эти молодые люди будут вести королевство Каритаса в будущее.

Женская программа придерживалась менее открытых взглядов: девиц обучали домоводству, воспитанию детей, танцам, музицированию. Обязательными предметами были языки, математика и литература. Иногда преподавателям позволяли проводить занятия на свободную тему. Но главной целью всегда оставалась необходимость сделать из учениц хозяйственных жен и востребованных невест.

В образовательном подходе было и кое-что общее: духовность и покорность. Это требовали безукоризненно, это прививали с самого начала. Разве может Святой перечить Церкви? Каждый день начинался с молитвы, а завершался проповедью. Каждое слово воспитателя и учителя приравнивалось к слову Святца.

Ана не вписывалась в систему с самого начала. Она была сиротой, но росла не в приюте, а в женской части Академии. Обычно учеников принимали в возрасте от семи до десяти лет, Ана же находилась там с рождения. Ее полноценное обучение началось в семь, а до этого она жила в монастыре, который был частью Академии.

До поступления Ана была предоставлена самой себе и наслаждалась свободой. Ее жизнь подчинялась лишь распорядку церковных служб, да приемов пищи. Ей повезло быть никем, от нее не требовали ничего, кроме незаметного существования. Она наблюдала за послушницами — ученицами Академии, гуляющими строем один час после полудня, пыталась подслушивать разговоры в коридорах, заглядывала в классы, чтобы поймать раздраженный взгляд учителя и убежать. Для Аны было непонятно, почему прогулки разрешены только раз в день и под присмотром воспитателей, почему девочки не разговаривали между собой, почему кто-то вообще соглашается на такую жизнь.

Все изменилось, когда началось обучение в Академии. Она оказалась по другую сторону баррикад. Послушницы жили по гораздо более строгим правилам, чем те, к которым привыкла Ана.

Пришло время адаптироваться. Ей не объяснили о целях запретов, но зато четко дали понять последствия их нарушения. Ана впервые попала в зеркальную комнату, за то, что вместо обеда сбежала на рынок за яблоками. Ей сказали раздеться догола и встать на колени. Ей сказали, что плоть человека слаба. Ей сказали смотреть на себя, не отводя взгляда. Ей сказали, что она предала свой дух ради страстей плоти. Ее ударили хлыстом.

Ане было больно и невыносимо обидно, она не видела за собой никакой вины. Все, что она видела в зеркале — дрожащую от холода и унижения девочку, которую истязают за желание развеяться.

В этом и была проблема. Хочешь получить силу Света — откажись от желаний, откажись от себя. Ана презирала этот лицемерный парадокс.

Стала ли Ана примерной послушницей? Нет. Она стала лучше скрываться: научилась врать и льстить, выучила в Академии каждый уголок, каждую лазейку, привычки и распорядок монахинь. Так ей удавалось ускользать в библиотеку, или просто на улицу. Однако притворства не всегда было достаточно.