— Мне не нужна была защита. Все шло по плану.

Холодный воздух обдувал горящие щеки Аны и шею, прижимал к земле траву, покрывшуюся росой.

— О каком плане ты говоришь после всего того, что с тобой произошло? — граф остановился и повернулся к ней, — научись отказывать!

Полная луна окрасила мир серебром, только Кеннет и Ана скрылись от ее блеска под густой кроной толстого дуба.

— Я умею! — Ана повысила голос.

— После всего насилия, ты позволяешь с собой такое делать…

— Была совсем другая ситуация, я могу себя защитить! — оправдывалась она.

— Проверим, — Кеннет подошел ближе и несильно толкнул ее в сторону ствола дерева.

Ана даже через корсет почувствовала грубую кору.

— Урок самозащиты, — понизив голос, сказал Кеннет, прижав ее, как недавно Ян, — что ты должна сделать в такой ситуации?

— Да что с вами? — сердцебиение отдавалось в горле, а внизу живота скопился беспокойный жар.

Ана каждой клеткой впитывала тепло тела графа и растерянно смотрела на него, не пытаясь распутать клубок мыслей. Когда он положил свою руку ей на талию, они спутались еще сильнее, и даже ночной воздух был не способен остудить пожар в ее груди.

— Что ты должна сделать в такой ситуации? — нетерпеливо повторил он.

Ана посмотрела на губы графа, выжидающе сжатые, и попыталась понять: происходит ли что-то страшное, или таким искаженным способом сбывается ее мечта. Суровой угрозой Кеннет приблизился сильнее, но Ана видела на его лице лишь желание. Ноги подкашивались, а сама она едва сдерживалась, чтобы легким, почти незаметным движением не коснуться его губ своими.

— Я не хотела… — едва слышно сказала Ана, видя, как Кеннет вдыхает ее дыхание.

— Так сопротивляйся, — шепнул Кеннет.

— Я не хотела сопротивляться.

Граф нахмурился, сжал челюсть. Ана замерла, ошарашенная внезапной догадкой и оглушенная стуком сердца.

— Не хочу и сейчас, — выдохнула она и положила руки ему на шею, сцепив в крепкий замок.

— Проклятье…

Признавая поражение, Кеннет впился в ее губы, запуская руку в волосы, крепче прижимая к себе. Из уст Аны вырвался еле уловимый стон, а тело, будто разлетелось на части тысячами дрожащих мотыльков. Ее окутал аромат свежей одежды и хлопка, и она не могла перестать думать, как хочет эту одежду сорвать. Его тепло, его вкус, его язык, исследовавший рот — ее первый настоящий поцелуй, неизведанное удовольствие, которое она не могла и представить. Каждая частица ее желания была сосредоточена на нем, каждая частица ее существа желала его. Тело покалывало, послушно отзываясь на ласки. В этот момент она поняла, что любит его больше всего на свете, ее разум и тело принадлежат ему, их сердца, как одно целое, навеки связанные этим томительным, нетерпеливым поцелуем. У Аны перехватило дыхание, ей не хватало воздуха, и Кеннет немного отстранился, позволяя ей вдохнуть.

— У тебя кровь, — сказал он, нежно проведя пальцем по ее губам в поисках трещины.

Ана дышала тяжело, порывисто, губы горели, но она не хотела останавливаться. Она притянула Кеннета к себе, поднимаясь на носочки и вжимаясь в него всем своим хрупким телом. Порывистый, горький и мокрый поцелуй был лучшим моментом жизни, и она не хотела его заканчивать. Она изучала рот Кеннета, старалась запечатлеть каждое мгновение, чтобы даже если ее жизнь оборвалась сейчас, ей было не о чем сожалеть. И граф, словно разделяя ее отчаяние, жадно впитывал каждую каплю ее души.

— Я не должен был, — Кеннет ослабил объятья и отпустил ее, — я ответственен за тебя.

Взор Аны затуманился, а в ушах шумело, граф, стоящий перед ней в лунном свете, казался ей самым прекрасным существом, хоть и говорил какие-то невообразимые глупости.

— А всего-то в котел надо было добавить щепотку ревности, — с улыбкой констатировала она и прижалась к Кеннету, обнимая.

— Я не ревновал, а переживал, — он нежно обнял ее в ответ, — а защищать тебя надо было от меня…

— Не-а, — протянула Ана, — это вас от меня.

Кеннет резко выдохнул, посмеиваясь, и рассудительно продолжил:

— Если подумать, я не худший вариант, всегда рядом, точно не наврежу…

— Угу, — Ана уткнулась носом в его грудь, вдыхая запах мускуса и чистоты, и почувствовала короткий поцелуй в макушку.

Она сжала Кеннета крепче, сдавленно пискнув от удовольствия.

— Пойдем, — он похлопал ее по спине, — а то вдруг нас увидят.

Кеннет взял ее под руку и, как ни в чем не бывало, повел к карете.

— Проблема только в том, что ты так и не научилась отказывать. Ты правда собиралась дать себя поцеловать этому грубияну?

— Да умею я! — возмущенная тем, что этот разговор еще не завершен, воскликнула Ана, — для дела надо было, будто не вы сказали его соблазнить…

— Ладно-ладно, — в примирительном жесте поднял руки Кеннет, — в следующий раз просто используй Тьму.

Всю ночь Ана не могла уснуть. Мечущимся сердцем разметала постель, и после недолгой дремы на нее снова накатили воспоминания вчерашнего вечера, она зажала рот рукой, сдерживая смущенный писк, и упала на подушку. Услышав скрип двери, приподнялась на локтях и посмотрела в сторону беспокойства: впервые ей удалось застать Хельгу, пробирающуюся к ее кровати в темноте.

— Птенчик, не спишь?

— Доброе утро, бабуся!

Само солнце тусклым рассветом, едва пробивающимся сквозь облака, просило дать ему еще немного поспать, ведь утро так холодно и промозгло, а дела могут подождать.

Хельга придвинула стул к кровати и села.

— Что поведаешь мне, птичка певчая? Что подняло тебя рано поутру, неужели мое старческое шарканье? — спросила она и провела рукой по спутанным волосам Аны.

— Я не знаю, могу ли о таком говорить, — засомневалась Ана и щеки ее порозовели, — это кажется нереальным, быть может это сон…

— Кто лучше различит диво и явь, чем мудрая женщина, одной ногой уже пересекающая границу миров? — с любопытным блеском в глазах уговаривала ее Хельга.

— Вы в порядке? Как ваше здоровье? — обеспокоено подскочила Ана.

— Да здоровее тебя буду! Не томи старуху, птенчик мой оперившийся.

— Он поцеловал меня, — будто не веря собственному голосу, Ана коснулась губ, все еще немного отекших, — граф, я имею в виду…

— Батюшки-Святы! Добилась своего, проказница чернокрылая! — Хельга взмахнула руками и рассмеялась.

— Вдруг он скажет мне сегодня, что это все неправда, что я должна буду об этом забыть… — Ана уронила голову в дрожащие ладони, — что мои чувства, они неправильные.

— Тогда приведешь его ко мне, во-от такой скалкой отмутужу! — угрожающее заверила Хельга.

Ана не сдержала облегченного смешка и посмотрела на бабусю, которая теперь стала ее доверенной в делах сердечных.

— Не бойся, птенчик, мастер — он человек серьезный, такие ошибки не совершает и от своих слов не отказывается.

— Так он мне ничего и не говорил…

Хельга усмехнулась:

— Любила я тоже мужчину такого, давно это было, однако ж забыть его так и не смогла. Его убеждения меня притягивали, его верность себе воодушевляла, а как он умел любить, девочка моя! Как умел! Не меня, правда сказать, — ее улыбка начала горчить, — ну и пожалел об этом! Так вот, о чем это я… если мастер выбрал тебя, то он не отступит, оставь терзания и поднимайся. Я тебя причешу, как раз успеешь позавтракать, прежде чем церковная ищейка нагрянет.

Благодаря раннему пробуждению и заботливым рукам бабуси, после небольшого перекуса Ана успела поймать Кеннета в саду, когда он куда-то спешил. Пришлось пробежаться по мокрой траве и окликнуть его, чтобы он притормозил на пути к конюшне и обернулся.

— Я хотела убедиться, что вы не скажете мне, что все это наваждение, и что это вы во всем виноваты! — запыхавшись, выпалила Ана.

— Если подумать, мою вину в произошедшем отрицать бесполезно, — Кеннет тепло улыбнулся, — и если это наваждение, то мы тонем в нем оба.

Он подошел к Ане ближе и взял ее сияющее лицо в свои большие ладони, от распирающей любви ее колени ослабли.