Как странно. Сейчас, Чэн Цянь не чувствовал ничего, даже запаха крови, окутавшего его, но каким-то образом ему удалось уловить аромат орхидей.

Этот аромат исходил от рукавов старшего брата. Юноша чувствовал его всякий раз, когда тот давал ему лекарство, и он задерживался на простынях, когда Чэн Цянь бездельничал в комнате Янь Чжэнмина. Всякий раз, когда этот запах окружал его, юношу всегда тянуло в сон.

Сознание Чэн Цяня начало угасать. Краткое прозрение, вызванное его желанием утащить Чжоу Ханьчжэна следом за собой, прошло, и на мгновение он даже забыл, где находится.

— Я... — Чэн Цянь начал бредить.

Янь Чжэнмин опустил голову, приблизившись к его лицу.

— М-м?

— ... хочу пойти... домой…

Янь Чжэнмин был потрясен. Его губы растянулись в печальную улыбку.

Юноша с трудом поднялся на ноги, держа Чэн Цяня на руках, и мягко сказал:

 — Хорошо, пойдем домой. Старший брат отведет тебя обратно на гору Фуяо.

Чэн Цянь, казалось, улыбнулся ему в ответ. Он постепенно слабел, сил на то чтобы говорить почти не осталось, и юноша замолчал.

И в то же время, словно из ниоткуда, ему в голову пришла мысль: «Как больно. Умирать так больно. Неужели, когда я родился, я чувствовал то же самое?»

А потом он вспомнил, что, когда он родился, его мать перенесла эту боль за него.

Внезапно обида Чэн Цяня на своих родителей и всех остальных людей полностью исчезла, как по дуновению ветра. Вся его короткая жизнь, наполненная скитаниями у чужих ворот, в миг рассеялась, утонула в безмятежном аромате орхидей.

Голова Чэн Цяня потеряла опору и упала на плечо Янь Чжэнмина.

Именно это люди называли «судьбой» Она приходила с шумом, когда ей заблагорассудится, и уходила без следа. За тем, что прошло, уже нельзя было угнаться.

Ли Юнь вскочил на ноги и поспешил за ними:

— Старший брат! Старший брат! Отпусти его, Сяо Цяня больше нет!

Но Янь Чжэнмин отказался его слушать. Тогда Ли Юнь схватил его за локоть.

— Старший брат!

Шаги Янь Чжэнмина замерли, когда он повернулся и молча посмотрел на него. В его глазах не было ни слезинки. Сердце Ли Юня подскочило к горлу. Больше всего на свете юноша боялся услышать слова: «Медная монетка заснул, не шумите».

Теперь, когда один из них погиб, а другой пропал без вести, если еще и старший брат сойдет с ума, что он будет делать? Ли Юнь сделал полшага назад, его голос дрожал.

— Старший брат, пожалуйста, не пугай меня.

— Я знаю. — Янь Чжэнмин опустил глаза и прошептал, будто самому себе. — Я не сошел с ума. Пусть младшая сестра перестанет плакать.

Услышав это, Ли Юнь испугался еще больше, потому что безумие старшего брата оказалось еще более необычным.

— Иди и принеси немного воды. — сказав это, он даже не обернулся, даже не взглянул на Ли Юня. Прежде чем отнести тело Чэн Цяня в сердце необитаемого острова, он снова пробормотал. — Приведем его в порядок... А потом придумаем, как сделать лодку.

Ли Юнь ошеломленно спросил:

— Куда же ты хочешь отправиться на лодке?

— Сначала мы вернемся в дом Янь. Нужно все проверить, но я думаю, что этого места больше нет. Несмотря на все богатства моей семьи, они всего лишь люди. Избавиться от них не сложнее, чем разорить муравейник... Я просто хочу увидеть все своими глазами. Если они действительно погибли, я перестану думать об этом.

Тело Ли Юня покрылось мурашками. Всю дорогу сюда они продолжали обманывать себя, что амулет Сюэцина попросту исчез, а сам Сюэцин в полном порядке. Конечно, и с домом семьи Янь все было в порядке. Но теперь глава его клана, казалось, разом принял все те печальные новости, что этот мир бросил на его пути.

Чжэши молча опустил Лужу на землю и направился за водой. Затем он помог Янь Чжэнминю опустить Чэн Цяня на землю и смыть пятна крови, покрывавшие все тело юноши. Закончив с этим, Янь Чжэнмин все еще не мог избавиться от чувства, что столь неряшливый вид был слишком оскорбительным для Чэн Цяня. Он снял свои собственные верхние одежды и завернул в них юношу.

Опустившись на колени рядом с Чэн Цянем, Янь Чжэнмин еще долго смотрел на его лицо. Ему казалось, будто он собственными глазами видит, как последние крупицы надежды, таившиеся в глубине его сердца, превращаются в прах.

Янь Чжэнмин вдруг подумал: «Почему я все еще жив? Почему я не могу уйти вместе с ним?»

Как только эта мысль пришла ему в голову, его ядро начало вращаться в обратном направлении. Зловещее сияние, слабый предвестник отклонения Ци, озарило его лицо. Тысячи мыслей поднялись в его душе, сплетаясь с небывалой скорбью. Чжоу Ханьчжэн, Тан Яо, Бай Цзи... бесчисленные лица пронеслись прямо перед его глазами.

— Почему они не умирают? — внезапно пробормотал Янь Чжэнмин. — Что за высший закон позволяет этим бесстыдникам жить столетиями?

Чжэши, стоявший ближе всех к нему, сразу же заметил, что что-то не так. Он тихо позвал:

— Глава клана.

Янь Чжэнмин медленно повернулся к нему. В это мгновение, его, такие знакомые, вечно улыбающиеся персиковые глаза, превратились в бездонные колодцы, полные бескрайней темноты. Янь Чжэнмин вдруг глухо рассмеялся, четко и ясно произнося каждое слово:

— Если я достигну Дао, я буду творить все, что захочу, делать все, что мне заблагорассудится, я буду убивать людей без разбора и забирать у них все, что увижу. Если хоть кто-нибудь осмелится встать у меня на пути, я разорву его на тысячи частей, изрублю его душу настолько, что он больше никогда не сможет войти в цикл перерождений, будь он хоть сам Будда, хоть какое угодно другое божество!

Ли Юнь пришел в ужас.

— Старший брат, ты… Что ты такое говоришь?

— Ну почему? — голос Янь Чжэнмина стал еще ниже, он почти охрип. — Почему?

Не успел он договорить, как вокруг него поднялась волна темной энергии. Вихрь из песка и камней закружился в воздухе, не давая никому приблизиться. Ли Юнь протянул руку, намереваясь схватить Янь Чжэнмина за плечо, но, прежде чем он смог дотронуться до него, вихрь опрокинул его на спину и отбросил назад по меньшей мере на три шага.

Несчастный Чжэши совершенно не знал, что ему делать. Он мог лишь беспомощно смотреть на Ли Юня.

Ли Юнь моментально вскочил на ноги, силясь принять угрожающий вид.

— Янь Чжэнмин! Сяо Цянь мертв, Сяо Юань пропал, неужели ты думаешь, что я такой бессердечный, неужели ты думаешь, что мне не больно? Я бы с радостью предпочел умереть вместо него!

С самого детства Ли Юнь не отличался особой силой, он также никогда не показывал своей истинно-плохой стороны. Повзрослев, он перестал говорить резкости и всегда оставался спокойным. Всего за несколько фраз он израсходовал весь свой сдерживаемый гнев и быстро утомился. Топнув ногой, Ли Юнь глубоко вздохнул, глаза его покраснели. Он выглядел так, будто вот-вот расплачется. Собравшись с мыслями, он, наконец, выдавил из себя слова, которые никогда не осмеливался произнести вслух.

— По крайней мере, Сяо Цянь был намного сильнее меня.

К несчастью, его редкое чистосердечное признание не было услышано. Янь Чжэнмин, казалось, совершенно потерял слух. Один из камней оторвался от земли, взвился в воздух и ударил Ли Юня по лицу, оставив кровавую ссадину. Ли Юнь был вынужден отступить еще на несколько шагов и случайно столкнулся с Лужей, сидевшей в стороне без присмотра.

Лужа беспомощно вцепилась в его ногу. Всего за несколько дней ее пухлое личико заметно похудело, а подбородок стал таким острым, что его можно было сравнить с двумя иглами для поиска души, висящими у нее на шее. Бросив на нее быстрый взгляд, Ли Юнь вдруг наклонился, присел на корточки и, сжав пальцами ее плечо, настойчиво сказал:

— Одолжи мне одну из этих игл!

Прежде чем Лужа успела среагировать, Ли Юнь выхватил одну из игл, щелчком пальцев сломал деревянный футляр и швырнул ее в сторону Янь Чжэнмина.

Лужа была ошеломлена. Сопровождаемая ее пронзительным криком игла исчезла в темном тумане, вонзившись в плечо Янь Чжэнмина.