Юношу, сопровождавшего Чэн Цяня, звали Сюэцин. Он был почти того же возраста, что и старший брат Чэн Цяня. Сюэцин обладал средним телосложением и обычными чертами лица, что делало его самыми неприметными среди всех младших адептов. Но при внимательном рассмотрении он выглядел довольно привлекательно. Сюэцин казался молчаливым и не искал внимания.

— Это боковой павильон, также называемый Цинань. Слышал, когда-то здесь жил глава клана, но потом переехал. Он также использовался как Зал пения ². Знает ли третий дядя, что такое Зал пения?

² Зал пения - 斋堂 (zhāitáng) в оригинале звучит как трапезная.

На самом деле, Чэн Цянь не совсем понял, что это значит, но кивнул, не выказав особого беспокойства. После, Сюэцин провел его во двор и показал, расположившийся в его центре, небольшой пруд диаметром в один чжан. Фундамент, сделанный из черного вяза, украшали амулеты, предназначенные, вероятно для того, чтобы остановить отток воды — вода в пруду не текла и не расходилась рябью.

Но, присмотревшись, Чэн Цянь обнаружил, что это был вовсе и не пруд, а огромный драгоценный камень.

Этот камень — не нефрит и не изумруд — оказался очень холодным. Темно-зеленый, с легким синим отливом, он излучал безмятежное спокойствие.

Чэн Цянь никогда раньше не видел такого редкого сокровища. Даже если он и не хотел показаться невеждой, его на мгновение охватило изумление.

— Я не знаю, что это такое, но мы называем его мирным камнем. Глава клана обычно переписывал на нем священные писания. Летом с ним во дворе будет намного прохладнее, — сказал Сюэцин.

Указав на амулеты, Чэн Цянь не удержался от любопытства и спросил:

— Брат Сюэцин, для чего они здесь?

Сюэцин не ожидал, что Чэн Цянь будет так вежлив с ним. Некоторое время он был ошеломлен подобным обращением, а затем ответил:

— Вы поражаете меня больше, чем я мог подумать, третий дядя, — это не магия.

Чэн Цянь бросил на него быстрый взгляд. Сюэцин, к удивлению Чэн Цяня, уловил тень сдерживаемого сомнения в его движении, как если бы глаза могли говорить. По сравнению с другим ребенком, которого привел глава клана, этот казался Сюэцину нежнее и привлекательнее.

Сюэцин не нашел подходящих слов, чтобы описать свои чувства. Он мог сказать только, что этот юноша не имел благородного происхождения и не получил особого образования, но изо всех сил старался выглядеть настоящим молодым господином, правда, получалось очень неуклюже. В каждом его движении и поступке был намек на формальность, как будто он не знал, какую маску надеть, чтобы общаться с другими.

Проще говоря, он напускал на себя важный вид и притворялся, не преследуя никаких конкретных целей.

Обычно, люди, ведущие себя неестественно, всегда раздражали Сюэцина, даже если они были еще детьми. Но почему-то Чэн Цянь не был ему противен. Наоборот, он даже испытывал к мальчику некоторое сострадание.

— Третий дядя, я всего лишь слуга без особых способностей и отвечаю за повседневную жизнь главы клана и остальных дядей. Искусство создания амулетов — это обширное и глубокое знание, о котором я не имею ни малейшего понятия. Я слышал краем уха только пару слов от главы клана. Молодой господин, вы можете пойти и спросить главу клана или моего… Вашего первого старшего брата.

Чэн Цянь уловил слово «мой». При мыслях о слишком близком и недостаточно уважительном отношении младших адептов к главе клана его сомнения становились еще сильнее.

Вскоре Сюэцин познакомил Чэн Цяня с остальной обстановкой в комнате. Он поспешно помог мальчику принять ванну, чтобы смыть дорожную грязь и усталость, переодел и навел порядок в доме, а затем вывел его наружу.

Сохраняя привычную манеру поведения, Чэн Цянь принялся расспрашивать Сюэцина о первом старшем брате. Наконец, ему удалось узнать, что фамилия первого старшего брата была Янь, звали его Янь Чжэнмин, и родился он в богатой семье.

Насколько состоятельной была его семья? Чэн Цянь не очень хорошо это понял — всего лишь обездоленный ребенок, он не имел определенного представления о достатке. Насколько ему было известно, так называемые «богатые люди» являлись не более чем соплеменниками землевладельца Вана. Ван женился на третьей наложнице в шестьдесят лет. По мнению Чэн Цяня, он мог считаться очень богатым человеком.

Говорили, что, когда Янь Чжэнмину было семь лет, он сбежал из дома по пустяковому поводу и встретился с их хитрым… нет, проницательным учителем, который обнаружил талант Янь Чжэнмина к заклинательству.

С помощью своего легкого языка старый шарлатан успешно втянул молодого и неискушенного Янь Чжэнмина, который позже стал самым первым учеником Мучуня, в клан Фуяо.

Исчезновение молодого господина, естественно, повергло семью Янь в большое беспокойство, они истратили все свои силы и, наконец, нашли сбившегося с пути Янь Чжэнмина. Заманил ли его Мучунь или он сделал это по своему выбору — неизвестно, но молодой господин, словно одержимый, отказался вернуться домой и настоял на том, чтобы остаться и совершенствоваться со своим наставником.

Этого молодого господина баловали с рождения, его семья, конечно, не стала бы смотреть на то, как их маленький сын страдает с шарлатаном и ничего не делает. Тем не менее, поскольку споры не привели к каким-либо результатам, они, в конце концов, пошли на компромисс. Родители Янь Чжэнмина обеспечивали клан Фуяо деньгами и просто считали, что держат театральную труппу для развлечения своего молодого господина.

В мире существовали различные категории кланов заклинателей, среди которых находилось очень мало настоящих и праведных, остальные представляли собой в основном «фазаньи кланы» ³.

³  «Фазаньи кланы» — несанкционированные.

Чэнь Цянь подумал, что, возможно, таких, как Фуяо, поддерживаемых богатой семьей, что позволяло им вести относительно приличное существование, можно было бы грубо назвать «кланами домашних птиц».

Как Чэн Цянь успел понять, их первый старший брат был не только старшим братом, но и «денежным спонсором клана Фуяо» и «первым учеником», который таким образом занимал высокое положение, и заставлял выслуживаться перед собой даже учителя.

Все четыре слова — «знатный, любящий роскошь, раскованный и праздный» — подходили ему как нельзя кстати, но Янь Чжэнмин не осмеливался вести свободную жизнь, потому что ему было всего пятнадцать.

Молодой мастер Янь расчесывал волосы, когда Мучунь чжэньжэнь привел к нему двух своих аккуратно одетых учеников. Не то чтобы глава клана проявил грубость, решив побеспокоить первого старшего брата рано утром, прежде чем тот привел себя в порядок, просто первый старший брат причесывался помногу раз в день.

К счастью, он был еще молод и не боялся облысеть.

Служанка, которой полагалось ухаживать за волосами первого старшего брата, должна была быть женщиной не слишком старой и не слишком молодой, не имеющей недостатков во внешности и запахе. Она не должна была делать ничего, кроме как расчесывать волосы и каждый день жечь благовония, поэтому ее руки должны были быть мягкими и белыми, как нефрит, без разочаровывающих мозолей.

Младшие адепты, такие как Сюэцин, изначально были домашними слугами Янь. Их тщательно отобрали и отправили в горы в качестве помощников.

Но рядом с молодым господином не было ни одного из них. Говорили, все это потому, что он не очень-то любил мужчин. Вместо этого его двор был полон хорошеньких девушек, будто бы в нем круглый год жила весна.

Прежде чем войти в комнату, Чэн Цянь некоторое время тайком разглядывал козлиную бородку Мучуня и пришел к выводу: козлиная бородка учителя была расчесана.

По пути сюда Сюэцин сообщил ему, что Мучунь поселил его в жилище Цинань, потому что хотел, чтобы Чэн Цянь очистил свои мысли и успокоил разум. Чэн Цянь чувствовал себя немного неловко и не хотел признаваться в том, что у него беспокойный ум. Теперь же, глядя на табличку с надписью «Страна нежности» ⁴ над дверью, он вздохнул с облегчением.