Это был первый ход в освоении Дао меча. Точно так же, как величественны волны морей и рек, его поступь требовала больших шагов.

Деревянный меч пронесся мимо подобно тысяче волн, каким-то образом испуская странную пугающую ауру, и бродячий заклинатель не мог не растеряться.

Для такого стиля фехтования подходили два типа людей: первый – те, кто предпочитал грубую силу, одним ударом сметавшие любую, даже самую причудливую технику. Второй – те, кто был беспощаден в своих атаках. Такие, как Чэн Цянь.

Чэн Цянь усердно тренировался со своим мечом, но никогда по-настоящему ни с кем не сражался. Его естественным реакциям все еще не доставало скорости, так что это было бесполезно. Независимо от того, насколько отточены его умения, и даже несмотря на то, что мастерство этого бродяги было не так высоко, Чэн Цянь все еще не мог сравниться с ним. Поэтому он вовсе и не планировал обмениваться ударами напрямую.

Наблюдая за поединком, Чэн Цянь увидел, что техника владения мечом этого мошенника была довольно сильной, поэтому он рискнул предположить, что его противник не сильно изменит ее.

Он избегал его атак и уклонялся только потому, что у него самого был туз в рукаве. Он ждал, что противник увлечется и почувствует вкус приближающейся победы, чтобы использовать эту технику и нанести свой удар.

Деревянный меч рассек поток ветра, поднятый клинком бродяги. Скользнув рукой по железному лезвию, Чэн Цянь ловко увернулся от острия. С помощью уникального метода совершенствования клана Фуяо, учившего накапливать энергию при помощи вырезания заклинаний, он безжалостно ударил негодяя по лицу.

Конечно, тупой деревянный меч не был настоящим оружием, но бродячего заклинателя этот удар ошеломил. Его губы были разбиты, а из уголка рта стекала струйка крови. На лице заклинателя образовался темный синяк, который в мгновение ока раздулся до размеров свежей булочки. Никто не знал, целы ли его зубы.

Считалось, что во время боя запрещено бить противника по лицу. Этот удар был настолько шокирующим, что даже случайные прохожие были сбиты с толку.

Даже ученый со складным веером, казалось, был ошеломлен.

— Какой безжалостный маленький щенок.

Как только удар достиг цели, Чэн Цянь уже пожалел об этом. Все обстояло так, будто он поставил их в еще более сложное положение.

Потому, не выказав ни малейшего признака самодовольства, он с бесстрастным лицом убрал свой деревянный меч. Кончик его оружия был направлен вниз в знак уважения. Сложив руки вместе, Чэн Цянь опустил голову в знак извинения.

— Я прошу прощения за причиненные неудобства. Премного благодарен брату за полезные советы.

Бродячий заклинатель закрыл лицо руками, не в силах вымолвить ни слова. Ученый вскинул брови, сложил веер и произнес, словно в глубокой задумчивости:

— Его злоба довольно сдержана. Как интересно…

Когда Чэн Цянь опустил глаза, его взгляд скользнул по платформе Лазурного Дракона. Он увидел, как некоторые из защитников⁵ склонились друг к другу, о чем-то дискутируя. Даже Тан Ваньцю слегка улыбнулась. Только тогда он вытер вспотевшую ладонь о рукоять своего меча, чувствуя, что теперь, высказав свою точку зрения, он может отступить.

⁵  護法 (hùfǎ) будд. покровительствовать буддизму, защитник буддийской веры, покровитель буддизма, Дхармапала. Термин, который обычно используется для выражения "защитник буддийского закона". В этом случае это термин для некоторых избранных людей на острове Лазурного Дракона, включая Тан Ваньцю.

Он с облегчением вздохнул, подумав: «В будущем мне лучше устраивать поменьше драк и вызывать недовольство у меньшего числа людей».

Но этот вопрос, как оказалось, все еще не был исчерпан. Чэн Цянь искренне извинился, но когда он повернулся, чтобы уйти, то услышал позади себя нечеловеческий рев.

— Маленький ублюдок, остановись немедленно!

Послышалось резкое шипение ветра. Чэн Цянь рефлекторно отскочил в сторону, но что-то словно преградило ему путь. Он не мог увернуться, ему оставалось лишь поднять деревянный меч, все еще зажатый в ладони.

И тут чья-то рука с силой схватила его за локоть. Чэн Цянь потерял равновесие и врезался прямо в грудь этого человека. Чистый металлический лязг раздался над самым его ухом. Зрачки Чэн Цяня сузились до щелочек — побежденный бродяга в гневе пренебрег честью и ударил его в спину, а тем, кто оттащил Чэн Цяня в сторону, оказался Янь Чжэнмин.

Меч Янь Чжэнмина, так и оставшийся в ножнах, отразил удар. Но черный, как уголь, брат поверженного мошенника, воспользовался моментом, чтобы бросить кусок металла, заряженный его энергией. Металл угодил прямо в цель, заставив оружие выскользнуть из руки Янь Чжэнмина. Клинок бродячего заклинателя, который он готовился отпарировать, изменил свое направление и вонзился в плечо Янь Чжэнмина.

Взгляд Чэн Цяня мгновенно помрачнел.

Янь Чжэнмин пришел в ярость. Но не успел он выразить свои эмоции, как его тут же пронзила боль от «тяжелой раны». Сначала он хотел обнажить меч и убить своего противника, но не успел. Раненая сторона его тела больше не могла двигаться.

Конечно, зрители не знали ни одной из этих подробностей. В их глазах слишком молодой глава клана Янь только и делал, что стоял без движения, держа оружие наготове, демонстрируя тем самым спокойствие и зрелость, которые редко встречались у молодых людей.

Сделав глубокий вдох, Янь Чжэнмин без всякого выражения произнес:

— Сегодня я усвоил новый урок.

Теперь, когда все дошло до этого, Тан Ваньцю, стоявшая у платформы Лазурного Дракона, наконец, заговорила.

Она не могла покинуть свой пост, поэтому находилась довольно далеко, но каждое ее слово было ясно слышно, словно она говорила прямо рядом с ними:

— Провалившие испытание Лазурного Дракона, покиньте платформу как можно скорее. Не слоняйтесь вокруг, нечего устраивать беспорядки. Что это за место, как вы думаете?!

Заметив, что кто-то из людей острова Лазурного Дракона заговорил, братья-заклинатели обменялись взглядами. В конце концов, они не посмели и дальше устраивать сцены. Злобно посмотрев на Чэн Цяня и Янь Чжэнмина, они ушли и вскоре исчезли в толпе.

Янь Чжэнмин тихо зашипел, отпустил Чэн Цяня и сказал сквозь стиснутые зубы:

— Идем.

Чэн Цянь так крепко держался за край его рукава, что мог бы с легкостью порвать ткань. Едва слышно он произнес старшему брату на ухо:

— Я собираюсь лишить их жизни.

— Что? — удивился Янь Чжэнмин. Он с трудом сдержал стон боли и спросил. — Что ты сказал?

Чэн Цянь покрасневшими глазами смотрел на окровавленное плечо Янь Чжэнмина.

— Однажды я превращу их в пепел.

Янь Чжэнмин поднял руку, чтобы похлопать его по спине.

— Чепуха... Ой! Ай... Я дам тебе пощечину, если ты продолжишь нести чушь!

Чэн Цянь посмотрел на него, положил руку Янь Чжэнмина себе на шею и, молча поддерживая его, пошел обратно. Но в его глазах все еще читалось негодование. Даже если он больше не говорил об этом, он запечатлел эту обиду в своей душе.

Это была своего рода способность, присущая лишь некоторым людям с большим сердцем. Независимо от того, насколько счастливыми или разъяренными они были, до тех пор, пока рядом с ними находился кто-то еще, кто был более эмоционален, они немедленно успокаивались. Как Янь Чжэнмин. Ранее он был поглощен яростью, но, стоило ему услышать слова Чэн Цяня, он почему-то почувствовал, что его гнев значительно утих.

Ли Юнь поспешил поддержать Янь Чжэнмина и высвободил руку Чэн Цяня. Чэн Цянь молча следовал за ними, опустив глаза и неподвижным взглядом уставившись в землю перед собой.

Все четверо без единого слова вернулись в свое временное жилище на острове Лазурного Дракона.

— Забудь об этом, медная монетка, — увидев странное выражение лица Чэн Цяня, Янь Чжэнмин немного испугался, что он действительно отправится убивать этих людей. Поэтому он предпринял неуклюжую попытку утешить мальчика. — Именно ты был тем, кто первым ударил его по лицу. Никто не сможет принять подобное, так что не держи на них зла.