Севернее зала Черной черепахи раскинулись пустынные ледяные равнины. Безграничная белизна соединяла собой небо и землю, все вокруг казалось безжизненным.

Три дня они летели над равнинами и бездонной пропастью. Становилось все холоднее и холоднее. Чэн Цянь подумал о том, что он вернулся в ледяное озеро долины Минмин. Однако ледяное озеро сильно уступало безмерному холоду и безразличию этих мест. Казалось, что здесь умирали все надежды.

Через три дня лед и снег закончились, и в поле зрения внезапно ворвалось огромное водное пространство. Они наконец добрались до моря Бэймин.

Янь Чжэнмин вытряхнул из рукава «горчичное зернышко». «Горчичное зернышко» упало в неподвижную морскую воду и превратилось в великолепный корабль. Этому кораблю не нужен был капитан, он мог плыть сам по себе. В украшенной расшитой парчой каюте стояли резная кровать и курильница для благовоний. Все это казалось таким знакомым, точь-в-точь, как в «Стране нежности».

Чэн Цянь разглядывал убранство каюты, не зная, что и сказать.

— Что ты ищешь? — осведомился Янь Чжэнмин.

— Красавиц⁵, — поддразнил его юноша. — Мне всегда казалось, что в таком месте можно услышать пение иволг и щебет ласточек⁶. Напой-ка мне, как там было?...  Как это называется?

⁵ 歌妓 (gējì) — букв. проститутка.

⁶ Иволги поют и ласточки щебечут. Описание «весенних сцен».

— Да пошел ты! В этом месте дьявольски холодно, — неискренне пожаловался глава Янь. Он был одет в мягкий парчовый халат и держал в руках складной веер. — Это все ты виноват. Ты вечно нарываешься на неприятности!

Чэн Цянь ничего ему не ответил.

Янь Чжэнмин развалился на мягком диванчике, и указал подбородком на юношу.

— Иди сюда и помассируй мне ноги!

Но Чэн Цянь, давно привыкший не обращать на его неразумное поведение никакого внимания, лишь прислонился к мачте и принялся смотреть на море.

Был полдень, но на поверхности воды не было никаких бликов. Она казалась черным пятном, чернее самой глубокой горной расщелины. Даже висевшее над ними небо казалось темным. В море не было ни рыбы, ни креветок. Даже ветер не шевелил водную гладь. Вокруг царил полный штиль, будто это место давно вымерло.

Из воды торчало множество рифов. По сравнению с морем Бэймин, Восточное море казалось шумной рекой.

Никто не знает, насколько глубоко море Бэймин. Глядя вниз, за борт, Чэн Цянь почувствовал то же, что и много лет назад, когда он, будучи еще ребенком, смотрел на лежавшую в глубине горы Долину демонов. Он знал, что там опасно, но любопытство тянуло его все дальше и дальше.

«Кто достоин титула Господина Бэймина? Это лишь горстка недальновидных самоуверенных смертных».

Это были слова Тун Жу. И Чэн Цянь почему-то внезапно вспомнил о них. Все это время юноша искренне верил, что в тот раз старший наставник цинично насмехался над собой.

Когда наступила ночь, на море поднялся ветер. Он выл и, казалось, будто вокруг кружат тысячи призраков. Корабль, созданный из «горчичного зернышка», был сотню чжан в высоту. Но здесь, среди всей этой темноты, он больше напоминал маленькое суденышко.

Чэн Цянь и сам не заметил, как простоял на палубе весь день и всю ночь. Вокруг было так тихо, что он погрузился в медитацию. Как ни странно, от природы узколобый Чэн Цянь внезапно оказался так тесно связан с небом и водой. Каждый раз, когда он проваливался в медитацию, он был либо в небесах, либо у моря. Таким образом он стремился восполнить все то, чего ему так не хватало.

За Восточными водами лежало море Бэймин. Но что находится за его пределами?

Человеческая жизнь меньше мира. Но что будет, когда этот мир рухнет?

Даже имея несовершенные тела, люди исследовали бескрайние территории. Вступая на этот скользкий путь, они обрекали себя на мучительную смерть. Неужели бессмертие для них было лишь несбыточной мечтой?

В этот момент, наследие цянькунь, запечатанное Шан Ваньнянем во  внутреннем дворце Чэн Цяня, срезонировало с морем Бэймин. Будто отдававшееся вдали эхо, проникающее сквозь время. Юноша услышал тихий звон. Звон повторился, и наследие цянькунь заструилось ярким светом⁷, но, к сожалению, его изначальный дух, укрепленный усилиями Шан Ваньняня, внезапно взбунтовался, но вскоре снова затих.

⁷ 流光溢彩 (liúguāngyìcaǐ) — лит. яркие огни и переливающиеся цвета.

Неизвестно, сколько времени потребовалось Чэн Цяню, чтобы прийти в себя. Когда он открыл глаза, то заметил прислонившегося к дверям каюты Янь Чжэнмина. Старший брат неотступно охранял его.

Стоило только Чэн Цяню увидеть его, как он почувствовал, что мир перевернулся. Он словно заново родился. Его сердце вновь наполнилось желанием, и он улыбнулся.

— Сколько времени прошло? — спросил Чэн Цянь.

Янь Чжэнмин поднял руку, чтобы стереть с лица капли воды.

— Целых три дня я умирал от скуки.

— Три дня? — Чэн Цянь был ошеломлен. Он тут же нахмурился и огляделся. — У нас даже карты нет, как мы сможем отыскать это тайное царство горы Дасюэшань?

— Нет смысла обращаться к картам, — ответил Янь Чжэнмин. — Ты не сможешь понять это море. «Горчичное зернышко» не просто плывет по течению, его притягивает место с очень сильной Ци. Прогуляемся? Мы ведь договорились встретиться с ними через месяц? Если через пару дней мы ничего не найдем, придется придумать новый план.

Янь Чжэнмин наклонился и протянул руку, чтобы обнять Чэн Цяня за пояс, а затем прошептал:

— Так тихо, кажется, будто мы одни в этом мире.

Чэн Цянь хорошенько задумался над этим и тут же содрогнулся.

— Мы с тобой единственные в целом мире? Тогда мне лучше покончить с собой. Например, утопиться.

Но Янь Чжэнмин, казалось, обрел редкое душевное спокойствие. Он не хотел опускаться до уровня Чэн Цяня и портить себе настроение. Он притянул юношу поближе и тихо сказал:

— Когда мы были там, во владениях внутреннего демона, я не раз думал об этом. Что если бы в целом мире остались только ты и я.

Сказав это, он слегка прикрыл глаза и почувствовал, что именно в этот момент пустота в его сердце, наконец, заполнилась.

В прошлом, в его душе всегда зияла дыра. Случись что-то, и он начинал метаться от одной мысли к другой. Даже вернувшись на гору Фуяо Янь Чжэнмин все равно порой просыпался от кошмаров.

Однажды ему приснилось, будто клан Фуяо, наконец, поднялся на вершину первой десятки кланов, и вся их жизнь разом изменилась. На гору начали приходить бесчисленные красавицы-заклинательницы, желавшие сделать Чэн Цяня своим партнером по парному совершенствованию. В этот момент он обычно сразу просыпался. Но, открывая глаза и видя спокойное лицо мирно спящего Чэн Цяня, он понимал, что всему виной были дурные мысли, скопившиеся в его душе.

Вдруг, взгляд Янь Чжэнмина упал на мочку уха Чэн Цяня. Не удержавшись, он склонил голову и лизнул ее, а затем слегка прихватил зубами.

Чэн Цянь вздрогнул, намереваясь ударить его локтем. Он густо покраснел и принялся браниться:

— Что ты творишь? Это тебе не гора Фуяо!

Янь Чжэнмин отпустил его и улыбнулся.

— Раньше, когда люди говорили мне, что в «Божественном Царстве» таится множество клинков, я не верил им. Но теперь мне известен этот путь, и я знаю, что такое внутренний демон...  Люди такие ненасытные. Когда-то я думал: если бы я только мог увидеть тебя снова, пусть даже на том свете, я бы очень этого хотел. Но, когда я вновь встретил тебя, мне показалось, что мы с тобой мыслим в одном направлении. Пусть ты и не говоришь мне об этом, все хорошо... до этого момента я всегда был чем-то недоволен. Я всегда хотел добавлять «мой» перед тем, как сказать «Чэн Цянь».

Чэн Цяня растрогали его слова, но, тем не менее, он просто не мог удержаться, чтобы не поддразнить юношу.

— Твои мысли мечутся туда-сюда. Если твой уровень совершенствования оставляет желать лучшего, не вини в этом «Божественное Царство».