Ли Юнь не чувствовал никакой неловкости по поводу первой части предложения Янь Чжэнмина – они давно ненавидели друг друга. Но вторая часть действительно заставила его побледнеть сильнее.

Ли Юнь поднялся на ноги, едва не опрокинув чернила на стол.

— Мастер, Я… Я… Я…

Он трижды пробормотал «я», не в силах закончить предложение.

Ли Юнь находился в полном смятении. Тяжелый взгляд Мучунь чжэньжэня упал на него, и он по наитию попытался уклониться. Ему было одинаково тяжело признавать как то, что это он спровоцировал Хань Юаня, так и то, что он мог стать причиной смерти своего младшего брата.

Если бы у него хватило смелости, он бы сам пошел в пещеру. Так ли ему нужно было искать козла отпущения?

Трусость — это ловушка, в которую легко попасть. Тем не менее, раскаяние оказалось слишком сильным, юноша едва ли мог его вынести.

От стыда Ли Юнь не знал, куда деть взгляд. В конце концов, он посмотрел на Чэн Цяня и сказал ему, словно хватаясь за последнюю соломинку:

— Я… я не собирался подстрекать его пойти в пещеру, верно? И я предупредил его, что это нарушение правил клана.

Чэн Цянь молча склонил голову до самой земли. Эта тема угнетала его, и он едва мог дышать под ударами совести.

Мучунь чжэньжэнь поднялся. Запаниковав, Ли Юнь закричал:

— Учитель!

Но его прервал грохот — Мучунь чжэньжэнь рухнул обратно на спинку каменного стула, как будто его потянула какая-то сила.

Звук был настолько громким, что даже Янь Чжэнмин, занятый ссорой с Ли Юнем, обернулся. Озадаченный, он спросил:

— Учитель, что случилось?

Однако тот ответил не сразу. Казалось, учитель не чувствовал боли в ягодицах, спокойно приняв сидячее положение, он сказал, махнув рукой:

— Тихо! Чэн Цянь, принеси мне старую сандаловую дощечку.

Чэн Цянь, не медля ни секунды, побежал в другой конец Традиционного зала за табличкой, площадью в половину чи, и вручил ее учителю. Вместе с этим он бросил на мастера несколько незаметных взглядов.

Мучунь чжэньжэнь сидел прямо, опустив веки. Он казался таким же, как обычно, но Чэн Цянь был крайне наблюдателен и способен отличить счастье, гнев, горе и радость от простого вздоха. Он не мог объяснить, почему, но непрестанно чувствовал, что с учителем что-то не так.

Ему казалось, будто учитель был завернут в морозную мантию невыразимого мрака, несмотря на знакомое лицо и сидячую позу.

Был ли мастер в гневе из-за Хань Юаня? Или он только что ударился копчиком?

Но у Чэн Цяня не было времени на дальнейшие размышления, так как Мучунь чжэньжэнь внезапно протянул руку, сложил пальцы в форме ножа и ударил по табличке. Его рука была бледной и сморщенной, будто куриная лапка, в то время как его пальцы обладали остротой и яростной силой, подобно железному мечу в ледяной воде.

Только в этот момент Чэн Цянь открыл для себя совершенно новое понятие о заклинаниях — в зависимости от того, кто их создал, даже люди далекие от энергии могли бы заметить их огромную силу. Эта мощь заставила его отступить, ощутив, как по телу побежали мурашки.

Все присутствующие прикоснулись к невероятному в процессе формирования талисмана. Казалось, вся гора Фуяо содрогнулась. В одно мгновение талисман был готов.

Мучунь чжэньжэнь убрал руку, на пальцах которой не осталось даже опилок, и внимательно, но с неким безразличием посмотрел на получившийся амулет.

Это не было похоже на выражение лица человека, смотрящего на безжизненный предмет. Казалось, будто он видел перед собой кого-то, к кому испытывал жестокое презрение.

— Чжэнмин, иди сюда, — позвал Мучунь чжэньжэнь своего первого ученика. Его обычная протяжная речь исчезла, сменившись энергичным тоном. Он произносил каждое слово с паузами, подобно сильному возвышенному человеку, и слушателю было трудно бросить ему вызов.

Он передал табличку Янь Чжэнмину, ошеломленному истинной силой заклинаний, и сказал:

— Возьми это и иди в пещеру, разыщи Цзыпэн чжэньжэнь. Расскажи ей всю историю и попроси помочь в поисках — не волнуйтесь, ваш младший брат все еще цел и даже может выжить среди монстров, если вы поторопитесь.

Обычно ленивый, Янь Чжэнмин решительно расставил приоритеты, зная, что поставлено на карту. Понимая, что его учителю больше некого отправить, он не жаловался, выслушав приказ, не возразил и даже не взглянул на плетеное кресло, которое он использовал для передвижения по горам. Он просто взял талисман, повернулся, поднял меч и выскочил наружу.

Чэн Цянь сразу же перестал размышлять о том, что случилось с его учителем, так как, по его мнению, первый старший брат был самым ненадежным человеком во всем мире. Он сомневался, что Хань Юань выживет, если мастер пошлет Янь Чжэнмина ему на помощь.

Поэтому он взял деревянный меч и сказал, даже не задумавшись:

— Учитель, я тоже иду.

Мучунь был удивлен. Он быстро кивнул, а Янь Чжэнмин закатил глаза.

— Ну, иди.

На мгновение Ли Юнь остолбенел, но затем тоже поспешил встать и робко попросил:

— Мастер-старший брат, возьми и меня, пожалуйста!

Янь Чжэнмин уставился на него застывшим взглядом, но ничего не сказал. Он ускорил шаг, позволив Ли Юню следовать за собой.

Молодой господин Янь выудил из-за пазухи белый носовой платок, бросил его Чэн Цяню вместе с сандаловой табличкой и приказал:

— Сначала стряхните с нее опилки.

Первый старший брат редко действовал так быстро, а Чэн Цянь редко был таким сговорчивым.

Он страдал от чувства вины за то, что позволил Хань Юаню вторгнуться в запретную зону, и уже взял на себя ответственность за его спасение. Сейчас, что бы ни сказал Янь Чжэнмин, он не принял бы это на свой счет. Напротив, он даже похоронил свою предыдущую недоброжелательность. Отряхнув табличку, он добродушно спросил:

— Старший брат, кто такая «Цзыпэн чжэньжэнь»?

Не услышав ожидаемых возражений, Янь Чжэнмин замолчал. Только потом до него вдруг дошло, что он на самом деле возится с ребенком, недостающим ему до груди. Подумав об этом, Янь Чжэнмин ощутил легкий стыд.

После непродолжительного молчания, он, наконец, решительно ответил:

— Цзыпэн чжэньжэнь — большой монстр, охраняющий горную пещеру. Она довольно-таки открыта для разговоров. Я наносил ей новогодний визит.

— Что она за чудовище? — снова спросил Чэн Цянь. — Не лучше ли будет, если ее навестит сам учитель?

— Конечно, нет, — Янь Чжэнмин выглядел очень нетерпеливым. Он шел так быстро, что Чэн Цяню пришлось бежать, чтобы догнать его. Ветер донес до него ответ первого старшего брата:

— Мастеру не подобает навещать Цзыпэн чжэньжэнь, потому что она — «курица». Эй, держись рядом и не задавай мне вопросов. Будьте осторожны в Долине Демонов, чтобы не нарушить табу, если вы не хотите быть пойманы, как Хань Юань.

Чэн Цянь не сразу понял, что их учитель, вероятно, не станет лично навещать Цзыпэн чжэньжэнь, чтобы избежать оскорбления — в конце концов, «ласка идет отдать дань уважения курице» ¹ звучало не очень приятно.

¹  Китайская идиома. «Ласка, несущая новогодние поздравления курице, имеет скрытые мотивы»

«Если подумать…», — его веки резко дернулись. Он вдруг понял, что его учитель — настоящий! Настоящая, живая ласка, запершаяся в глубине гор!

Тем не менее, сейчас положение ласки-затворника выглядело не столь оптимистичным. После того, как Чэн Цянь и его старшие братья ушли, он приказал младшим адептам убираться, затем немедленно рухнул на стол, и из его груди вырвался клуб темного дыма. Существо, овладевшее его телом, приземлилось на землю, приняв смутные очертания человеческой фигуры.

Силы, помогавшие ему запросто вырезать амулеты, покинули старика. Его сильно знобило. Немного помолчав, он, наконец, хрипло сказал:

— Ты сошел с ума?

Черная тень некоторое время стояла тихо, после чего ответила:

— Король монстров должен уважительно относиться к моим меткам. Пока эти дети держат мой талисман, они будут в безопасности. Расслабься. Для них это просто приключение.