Ли Юнь привык прятать иглу в шелках². Ю Лян расслышал в его словах неприкрытую иронию. Однако, он никогда не был душой компании и не слишком хорошо ладил с людьми. Какое-то время он просто стоял, не осознавая смысла чужих слов. Наконец, его терпение кончилось. Юноша сжал кулаки и, развернувшись, зашагал прочь.

² 绵里藏针 (miánlǐcángzhēn) — игла, спрятанная в шелковых оческах (обр. в знач.: держать камень за пазухой; на устах мёд, а на сердце лёд).

Но Янь Чжэнмин внезапно окликнул его.

— Подожди.

Ю Лян остановился.

Однако глава Янь даже не взглянул на него. Все его внимание было приковано к деревянному мечу, будто он всеми силами пытался рассмотреть на нем какой-то узор.

— Тем, кто идет по пути меча, всегда сложнее, чем другим, — медленно проговорил юноша. — Когда ты вошел в Дао, клинок выбрал тебя, а это значит, что у тебя определенно есть талант. Когда ты входишь в Дао, ты остаешься наедине с собой. Если справишься, получишь самый несравненный меч. Но если пройдешь по этой дороге шатаясь, как инвалид, в твоих руках останется лишь мясницкий нож. Ты должен сделать это сам. Не позволяй другим держать рукоять твоего клинка.

Ю Лян был потрясен, его лицо побелело. В конце концов, он склонил голову и произнес:

— Большое спасибо, старший.

Ли Юнь подождал, пока он уйдет и обнаружил у себя в руке камень «горчичного зернышка». На сей раз они не стали создавать столько шума, как у башни Красной птицы. У подножия горы раскинулся небольшой, укрытый легкими занавесками, тенистый навес. На занавесках были начертаны амулеты. Изнутри навеса можно было видеть и слышать все, что происходило снаружи, но внутрь заглянуть не мог никто.

— Как обстоят дела? — спросил Янь Чжэнмин.

Ли Юнь с гордым видом сел рядом с Чэн Цянем и произнес:

— У Чантянь объявился, он планирует начать отсюда.

— А что с Управлением? — осведомился Чэн Цянь.

Ли Юнь показал взглядом куда-то в сторону.

— Посмотри туда. Гора Белого тигра, зал Черной черепахи, гора Мулань, Западный дворец… Тц, с тех пор как умер этот старый ублюдок, бывший владыка Западного дворца, не нашлось никого, кто взял бы на себя такую ответственность. Одним словом, если не считать того, что двое святых уже «освободились от пяти добродетелей», почти все заслуживающие уважения люди сейчас находятся здесь. Взгляни на темных заклинателей позади Хань Юаня. Видишь звезды вокруг луны³? Три женщины и шестеро мужчин, они — «девять мудрецов» из «кошмарных путников». Но ты еще многого не знаешь о темных заклинателях. Для них считается нормальным, сперва сотрудничать друг с другом, а затем внезапно скрестить клинки. Вполне возможно, что они явились сюда вовсе не для того, чтобы поддержать Хань Юаня. Боюсь, они здесь, как и мы, просто мутят воду.

³ 众星捧月 (zhòngxīng pěngyuè) — звёзды вокруг луны (обр. в знач.: быть центром всеобщего внимания, являться кумиром публики).  

Янь Чжэнмин, не оглядываясь, выругался:

— Кто тут мутит воду?

Ли Юнь улыбнулся и похлопал Чэн Цяня по плечу:

— Когда «око» было разрушено, им оставалось только сражаться. Затем с горы Тайхан явился У Чантянь и предложил эту игру. Он попросил создать здесь «Массив десяти сторон» и отобрать десять человек из каждого клана, чтобы войти внутрь. Небеса сами решат, кому с кем встретиться. Если победит Управление небесных гаданий, Хань Юань отправится с ними, а «кошмарные путники» вернутся на Южные окраины, и до конца своей жизни не приблизятся к Центральным равнинам. Но если победу одержат темные заклинатели, то люди из Управления возьмут на себя всю ответственность за случившееся. Они публично откажутся от истинного пути и позволят этим демонам избавиться от них.

Услышав слова брата, Чэн Цянь явно почувствовал, что в них что-то не так.

— В конце концов, все мы здесь связаны печатью истребителей демонов, но эти демоны похожи на блюдо сыпучего песка⁴. Если Управлению небесных гаданий удастся подкупить нескольких «путников», пообещав им награду за проигрыш, на чьей же стороне они окажутся?

⁴ 一盘散沙 (yīpán sǎnshā) — блюдо сыпучего песка (обр. о полной распылённости, раздробленности, разобщённости, разброде).

— Хань Юань не так глуп. У темных заклинателей тоже должна быть своя кровавая клятва. Кроме того, это уже не похоже на битву один на один. Если он решит в одиночку стереть с лица земли Центральные равнины, вряд ли ему кто-нибудь поможет. Может, он просто хочет лично прикончить их, — сказал Ли Юнь.

— В таком случае, чего он ждет? — спросил Чэн Цянь.

— Массив еще не закончен. Похоже, они ждут честного свидетеля, — ответил юноша.

Чэн Цянь нахмурился.

Ли Юнь похлопал его по плечу.

— Не хмурься. Ни тебе, ни старшему брату, все равно от этого не сбежать. Только в такие моменты я начинаю понимать, что иметь весьма посредственный уровень самосовершенствования не так уж и плохо.

— Нелегко будет увести Хань Юаня. Мы находимся у всех на виду. Слишком много людей принесли эту кровавую клятву, — сказал Чэн Цянь

На мгновение под навесом воцарилась тишина. В этот момент Янь Чжэнмин внезапно вытащил откуда-то бамбуковый веер. Рассеянно обмахнувшись им два раза, он оглянулся и увидел Ли Юня. Младший брат как-то странно сидел. Не выдержав, Янь Чжэнмин решительно ударил юношу по руке.

— Сядь по-человечески.

Спорить было бесполезно. Ли Юнь рассмеялся. Он открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но вдруг увидел Чэн Цяня. Третий младший брат тоже смеялся.

Обычно, находясь с семьей, Чэн Цянь не следил за своим поведением. В его улыбке не было ничего странного, но каждый раз, когда он улыбался, он смотрел на Янь Чжэнмина так, будто в мире существовал только один человек. Уголки его глаз были слегка приподняты, а зрачки, казалось, мягко светились. Его взгляд был куда теплее, чем раньше.

Ли Юнь замолк.

Он взглянул на братьев и подумал, что, если еще раз посмотрит на них, у него на глазу появится ячмень. Юноша сел ровно и произнес:

— Ой, мамочки, неужели пока я спал, небо и земля поменялись местами!

Ли Юнь резко замолчал, и между всеми присутствующими повисла неловкая пауза.  Лужа невольно повернулась к ним и сказала:

— Старший брат, ты сменил веер? Но он же сломан, он не так хорош, как предыдущий.

Стоило ей только упомянуть об этом, как все обнаружили, что бамбуковый веер в руках Янь Чжэнмина действительно изменился. С годами украшавшая ручку кожа стала красновато-коричневой, и по углам появились трещинки. Это совсем не добавляло ему изящества.

Ли Юнь взял бамбуковый веер обеими руками и осторожно раскрыл его. Разворот был украшен лишь парой отдельных штрихов, по виду напоминавших гору. Но лицевая сторона была пуста. Лишь в углу можно было разглядеть выцветшую печать, отдаленно напоминавшую слово «Фуяо».

Достаточно было лишь мельком взглянуть на эти символы, чтобы понять, что они были оставлены навершием печати главы клана.

Ли Юнь вздохнул.

— Это… это реликвия нашего клана. Сестрица, ты ведь уже взрослая барышня, ты должна читать серьезные книги, но у тебя до сих пор нет никакого представления о туши⁵. Ты только и знаешь, что целыми днями летать и втыкать в волосы куриные перья… О, я умираю от тоски. Старший брат, где ты его взял? Может, попробуем капнуть на нее твоей кровью? Кто знает, вдруг у этой реликвии есть душа.

⁵ 胸无点墨 (xiōngwúdiǎnmò) — не иметь никакого представления о туши (обр. никогда ничему не учился, неуч, невежда).

Янь Чжэнмин вкратце описал то, что произошло с ним и Чэн Цянем у Башни отсутствия сожалений. После чего вытащил из рукава небольшую коробочку и какую-то старую книгу.

Передав коробочку Луже, он сказал:

— Эта демоническая пилюля передавалась из поколения в поколение. Король демонов прожил три тысячи шестьсот лет, после чего упокоился с миром. Эта вещь безупречна. Запечатанная в ней сила может передаваться по наследству. Мир демонов издревле терзали междоусобицы, но король оставался неизменным. Это последняя из таких пилюль, и клану Фуяо удалось сохранить ее. Береги ее и не пытайся тайком съесть. В ней заключен опыт более трех тысяч лет совершенствования. Ты все еще растешь, возможно, сейчас ты не сможешь этого вынести.