Юноша произнес, чеканя каждое слово:
— Ты знал, что чем дольше ты скрываешь своего внутреннего демона, чем дольше пытаешься справиться с ним, тем сильнее он становится? Почему ты не можешь все мне рассказать? Что тут скрывать?
— Отпусти... — выдавил Янь Чжэнмин.
— Старший брат!
Глаза Янь Чжэнмина покраснели, и юноша зарычал:
— Чэн Цянь, ты вздумал идти против меня...
Но прежде, чем он успел договорить, Чэн Цянь внезапно прижал его к стене. Склонив голову, юноша бесстрашно поцеловал его.
Янь Чжэнмин тут же лишился дара речи.
Чэн Цянь никогда не был романтичной натурой, он понятия не имел ни о свежем ветре, ни о светлой луне1. Он никогда не осмеливался смотреть на то, на что нельзя было смотреть. Даже те фальшивые писания «О ясности и тишине», которые он нашел в библиотеке, он так и не долистал до конца. Это даже поцелуем нельзя было назвать. Словно стрекоза коснулась поверхности воды. Но разум Янь Чжэнмина гудел. Он был потрясен до глубины души.
1 风月(fēngyuè) — свежий ветер и светлая луна (обр. прекрасный вечер; красивый пейзаж; обстановка, располагающая к лирической беседе, романтическая обстановка).
Юноша ахнул и невольно сжал пальцы, крепче стиснув одежду Чэн Цяня.
— Прости меня, старший брат, я проявил неуважение, — Чэн Цянь жутко нервничал. На первый взгляд казалось, что он был совершенно спокоен. Даже эти слова он произнес с абсолютно безразличным2 лицом. — Вероятно, сейчас ты думаешь лишь о том, чтобы заткнуть меня или выдворить вон из клана, а может и вовсе убить? Но обещай, что не будешь сопротивляться.
2 死猪不怕开水烫 (sǐzhū bùpà kāishuǐ tàng) — букв. мёртвая свинья ошпариться не боится, обр. все равно, быть безразличным к чему-либо; ср. снявши голову по волосам не плачут.
Янь Чжэнмин молчал.
Юноша пребывал в таком шоке, что даже буйствующему демону пришлось отступить.
Дерзкие слова Чэн Цяня внезапно наполнили его сердце радостью. Чэн Цянь собрал всю свою волю в кулак и решительно потянулся рукой к вороту одежд Янь Чжэнмина.
— Там, в «Массиве истребителей демонов», ты спросил меня, кто же этот «цветок персика». Старший брат, теперь, когда я решил рассказать тебе об этом, ты ведь выслушаешь меня?
В это время во внутреннем дворце Янь Чжэнмина демон вновь принял облик Чэн Цяня. Он медленно обнял его со спины и произнес юноше на ухо:
— Старший брат, я дам тебе все, что ты только пожелаешь. Но осмелишься ли ты?
Оказавшись меж двух огней, Янь Чжэнмин никак не мог понять, где реальность, а где вымысел.
Внутренний демон протянул руку, чтобы нежно погладить его, и снова прошептал:
— Старший брат, я не отступлюсь. Даже после ста лет самосовершенствования я не отступил. Даже Небесное Бедствие не смогло меня остановить. Теперь же все в твоих руках. Ты счастлив?
Эти слова были подобны тазу с ледяной водой. Холод смешался с морозной аурой, царившей во владениях внутреннего демона, пронизывая Янь Чжэнмина до костей.
Но юноша оставался бледным и безмолвным.
Иногда внутренний демон мягко улыбался, нашептывая:
— Старший брат, ты так долго скучал по мне, а теперь пытаешься сохранить достоинство?
А иногда обрушивал на него весь свой гнев:
— Глава Янь, вздумал украсть то, что должен был охранять? У тебя нет ни стыда, ни совести!
Но порой, он вновь превращался в юного Чэн Цяня, в груди которого зияла кровавая дыра. Младший брат бессильно смотрел на Янь Чжэнмина:
— Старший брат, разве ты не говорил мне, что мне не о чем волноваться? Что ты во всем разберешься?
«Старший брат...»
Тело Янь Чжэнмина раскачивалось взад и вперед, его бросало то в жар, то в холод. На лбу юноши выступила испарина, его глаза покраснели.
Чэн Цянь не ожидал, что его слова так разозлят старшего брата. Он даже растерялся. Вдруг, взгляд юноши упал на метку внутреннего демона между бровей Янь Чжэнмина. Казалось, она вот-вот начнет кровоточить.
Чэн Цянь нахмурился, а затем, нагло воспользовался сокрытыми в деревянном мече осколками своего изначального духа и вновь ворвался во внутренний дворец своего старшего брата.
Едва он вошел, как увиденное ошеломило его. Аура внутреннего демона затмила собой все вокруг. Демон смотрел прямо на него, но выражение его лица было совершенно другим. Густой черный туман метался по внутреннему дворцу, жадно впитывая силу изначального духа хозяина, и порождая все больше и больше миражей.
Чэн Цянь ощутил, как кровь стынет в жилах. Любой, увидев сотни тысяч своих копий, содрогнулся бы от ужаса. Но в следующий момент он отчетливо услышал голоса этих демонов.
Взгляд Чэн Цяня сделался холодным. В его сердце поднялось негодование.
Он взмахнул рукой, заставив свой изначальный дух пробудить деревянный меч. Клинок во внутреннем дворце Янь Чжэнмина пришел в движение. Покрывшись толстым слоем инея, он тут же ринулся в сторону скопления демонов, намереваясь сокрушить их всех.
Внутренний демон в спешке отступил в черный туман, но тут же изменил свою форму, не желая покидать насиженное место.
В сознании Янь Чжэнмина бурлило море3. К горлу юноши подступила кровь, во рту явственно ощущался металлический привкус, но он сдержался.
3 气海 (qìhǎi) — кит. мед. море Ци, море жизненной энергии (место слияния и источник Чжун-ци).
Он на время пришел в себя и отчаянно взмахнул рукой, слабо пробормотав:
— Прекрати валять дурака.
— Я никогда не валяю дурака, — отозвался Чэн Цянь, глядя на юношу горящими глазами. — Старший брат, пока я жив, я ни за что не сдамся.
Янь Чжэнмин нахмурился, будто собираясь что-то сказать.
Но Чэн Цянь вдруг прищурился и внезапно улыбнулся.
— Старший брат, если ты решишь выгнать меня из клана, так будет даже лучше.
Янь Чжэнмин лишился дара речи.
Он и сам думал об этом. Не будь он главой, он мог бы быть с Чэн Цянем на равных, мог бы принять свои чувства, будучи свободным от этого бремени. Если он покинет клан, больше не будет никаких запретов. Кто мог знать, что именно эти слова решит сказать ему Чэн Цянь.
Это внезапное «родство душ» на время ошеломило его.
Но после того, как первый шок прошел, Янь Чжэнмин, наконец, заметил, что что-то не так. Когда Чэн Цянь насмехался над людьми, он делал это крайне прямолинейно, но в обычной жизни он был очень сдержанным юношей. Он никогда не показывал своих эмоций. Ни гнева, ни печали, ни радости, он постоянно притворялся... даже, когда казался искренним. Настоящий смысл его слов был известен лишь ему самому, он никогда не произносил этого вслух.
Более того, когда они оба каким-то образом угодили во владения внутреннего демона, никто из них не знал, как отсюда выбраться.
Как только Янь Чжэнмин очнулся, его разум внезапно пришел в движение. Он вдруг вспомнил иней, покрывший деревянный меч в «Массиве истребителей демонов». Отбросив все сомнения в сторону, он внезапно спросил:
— Что ты видел? Чэн Цянь, позволь-ка мне еще раз спросить тебя, что находится в деревянном мече?
Чэн Цянь замолк.
Если бы он собственными глазами не увидел сотни тысяч своих воплощений во внутреннем демоне Янь Чжэнмина, он мог бы и обольститься.
— Как ты смог вложить волю меча клана Фуяо в этот деревянный клинок? — вновь спросил Янь Чжэнмин.
Чэн Цянь окончательно растерялся.
В какой-то момент они оба оказались в тупике. Внезапно, Янь Чжэнмин почувствовал себя невероятно уставшим. Он слабо оттолкнул Чэн Цяня и, шатаясь, поднялся на ноги.
Он сказал:
— Если не собираешься мне ничего говорить, забудь об этом, мне все равно, что ты там увидел... это просто внутренний демон. Когда заклинатель меча входит в «Божественное Царство», он непременно сталкивается с чем-то подобным. И что с того? Теперь, когда я здесь, это уже не кажется чем-то удивительным... не нужно меня жалеть.
