Острая, как бритва, она, выплеснулась наружу и медленно собралась в его руке. Бескрайняя злоба, затопившая его сердце, вдруг обернулась полным спокойствием, и след клинка прилива Чэн Цяня смешался с деревянным мечом клана Фуяо.

Янь Чжэнмину показалось, будто он стоит на дне моря, окруженный глубокой бездной, и бурные волны так высоки, что касаются неба над его головой. В его длинных рукавах бушевала буря, но затем все стихло.

Вот что на самом деле представлял собой «вход в ножны».

Тюрьма, величиной в три чжана, оказалась лишь нарисованным на земле кругом².

² 划地为牢 (huàdì wéiláo) — букв. начертить на земле круг в качестве тюрьмы (по преданию внутри такого круга в древности помещали преступника, чтобы пристыдить его).

Конечно же, Чэн Цянь не мог не почувствовать, что Янь Чжэнмин продвинулся на следующий уровень. Юноша решительно оборвал их связь и испустил протяжный вздох.

Он просидел так восемьдесят один день. Его лицо покрылось слоем инея, духовная энергия была на пределе. В павильоне Цинань царило по-весеннему приятное тело, но место, где сидел Чэн Цянь, было окутано холодом, а на груди юноши виднелись пятна крови.

Так как его изначальный дух был поврежден, теперь ему требовалсь время на восстановление. Но, несмотря на все это, Чэн Цянь чувствовал невероятное облегчение, будто с его плеч свалился огромный груз.

Юноша, наконец, расслабился.

Это была та цена, которую он охотно заплатил.

Чэн Цянь повернулся и посмотрел на Янь Чжэнмина. Тот еще не проснулся, но болезненная аура, окружавшая его, исчезла. Киноварный знак внутреннего демона у него на лбу поблек настолько, что теперь его трудно было разглядеть. Остался лишь чистый свет. Свет вспыхнул лишь раз, уступив место полной безмятежности. От ужасающей силы заклинателя меча не осталось ни следа. Он, наконец, достиг уровня «входа в ножны».

Трудно было поверить, что безумная идея Чэн Цяня использовать в качестве основы деревянный клинок стала реальностью. Но он был абсолютно уверен в себе. Уголки его рта дрогнули, и юноша не смог сдержать слабую улыбку.

Но вдруг его с головой накрыла усталость, вызванная повреждением изначального духа. Чэн Цянь поспешно протянул руку, силясь за что-нибудь ухватиться, и гордая улыбка тут же превратилась в кривую усмешку.

— Сяо Цянь, что с тобой? — из-за двери донесся встревоженный голос Ли Юня.

— Все в порядке, — глубоко вздохнув, Чэн Цянь изо всех сил постарался придать своему голову твердости. Юноша отвечал так, будто ничего не произошло. — Подожди немного. Мне нужно привести себя в порядок.

Услышав, что с младшим братом все в порядке, Ли Юнь, наконец, успокоился. Он даже умудрился пошутить:

— Когда эти двое вернутся, я брошу все и отправлюсь в уединение. Мне постоянно приходится волноваться о пустяках. С моим низким уровнем совершенствования у меня скоро появятся морщины.

Тан Чжэнь предпочел держаться от них на расстоянии. В бамбуковой роще все еще сохранялся след ауры меча. Тан Чжэнь протянул руку, поймал маленький бамбуковый листочек и стер с него утреннюю росу. На его лице появилось неописуемое выражение.

— Сотворить чудо из ничего — это подвиг, достойный человека, без страха столкнувшегося с Небесными Бедствиями. — произнес он.

Однако Чэн Цянь чувствовал себя далеко не так хорошо, как могло бы показаться. Но он не мог заставлять Ли Юня и остальных ждать вечно. Кое-как убедив себя подняться, юноша быстро переоделся, стянул с себя рваную одежду и с трудом произнес заклинание, дабы уничтожить улики. Окровавленные лохмотья тут же превратились в пыль. Недолго думая, Чэн Цянь зажег благовония, чтобы все выглядело более-менее естественно. Проделав все эти манипуляции, юноша вытер со лба холодный пот и глубоко вздохнул, намереваясь, наконец, открыть дверь и встретиться с остальными.

Когда все расспросы остались позади, Чэн Цянь почувствовал, что силы покинули его. Юноша рухнул на стоявший поблизости маленький диванчик и, прежде, чем его голова коснулась подушки, провалился в беспробудный сон.

В то же время, заклинатель меча Ю Лян, остановившийся в маленьком городке примерно в тридцати ли от усадьбы Фуяо, остро почувствовал неописуемо мощную ауру меча. Будто что-то долгое время сдерживало ее.

Ю Лян совсем недавно сформировал свой изначальный дух, он еще не мог понять, насколько силен был тот, кто достиг уровня «Божественного Царства». Все, что он ощутил — было нестерпимое желание с кем-нибудь сразиться.

Когда дело касалось заклинателей меча, девяносто девять из ста отличались воинственным характером. Чем сильнее и опытнее был противник, тем сильнее они рвались в бой. Сжимая в руках оружие, они ставили на кон свои жизни, даже если на победу не было ни шанса. Смертельные ситуации лишь сильнее толкали их вперед. Конечно, встречались и исключения. Янь Чжэнмин, которому удалось пройти путь, открывающийся раз в тысячу лет и достичь уровня «Божественного Царства», и был тем самым исключением. Он не был рожден с любовью к сражениям. С того самого дня, как он вошел в Дао, все его усилия были направлены на то, чтобы делать лишь то, что требовалось.

Ю Лян вскочил на ворота постоялого двора и впился взглядом в ауру «Божественного Царства». Нестерпимое желание испытать себя захлестнуло его юношеское сердце. Но вдруг, прямо у него за спиной раздалось легкое покашливание. Ю Лян неохотно обернулся и увидел, что У Чантянь медленно приблизился к нему. Юноша раздраженно произнес:

— Старший брат.

У Чантянь перевел взгляд в сторону усадьбы Фуяо, но не сказал ни слова.

— Хотел бы я когда-нибудь сразиться с таким человеком, — вздохнул Ю Лян.

У Чантянь посмотрел на него.

— Сяо Лян, после того как мы покончим с демоническим драконом, отправляйся в уединение, а затем покинь Управление небесных гаданий.

В Управлении небесных гаданий хранилось слишком много секретов. Если кто-то собирался уйти, он должен был отправиться в уединение на триста лет, до истечения срока давности.

Ю Лян замер и пробормотал:

— Брат...

У Чантянь тихо добавил:

— Кроме тебя, в Управлении небесных гаданий нет другого заклинателя меча. Но этот путь тернист. Чтобы идти по нему, совершенствующемуся требуется более твердая воля и желание прогрессировать, чем всем остальным. В Управлении небесных гаданий слишком много помех. Это не лучшее место для тебя. Небеса даровали тебе редкий дар. Ты не должен растрачивать его впустую.

Ю Лян нахмурился и возразил:

— Это пустяки. Посмотри на Янь Чжэнмина. Он глава клана Фуяо, но ему все равно удалось войти в «Божественное Царство», даже несмотря на повседневные дела!

— Ты видишь лишь верхушку его славы, но не трудности, что кроются под ней, — покачал головой У Чантянь. Его младший брат вошел в Дао лишь сто лет назад. Его сердце было искренним, но он все еще был по-детски наивен. У Чантянь повернулся и пристально посмотрел в бесконечную темноту ночи. Вокруг них не было слышно ни звука.

— Если змей следует по Темному Пути и становится драконом, значит, на то воля судьбы. Но как ты думаешь, что произойдет, если в империи будет два «истинных дракона»? — лаконично произнес он.

— Старший брат, ты... лучше бы тебе следить за своим языком, — опешил юноша.

— В мире существует множество кланов, но история не знает ни одного случая, когда кому-либо из них удавалось справиться с Управлением небесных гаданий, — холодно улыбнулся У Чантянь. — Все думают, что Управление было основано великими старейшинами, но никто не знает, что оно существует вот уже несколько поколений. Мы входим в Дао не для того, чтобы обрести бессмертие, а, чтобы помешать могущественным заклинателям вредить смертным. Даже если эта империя падет, наша цель останется прежней. Но великие старейшины подтолкнули нас к краю пропасти, они завербовали в наши ряды множество бродяг и мошенников. Я был против этого, но глава клана упорно придерживался их плана. Он сказал, что, если мы займем официальное положение, так будет лучше для всех нас. Сказал, что мы не должны ставить себя выше смертных только потому, что наш уровень совершенствования выше, чем у них. Затем он доверился таким безнравственным типам, как Чжоу Ханьчжэн. Ха... теперь мы стали головорезами на службе у императора!