Когда он повернулся, чтобы уйти, на Лужу будто бы снизошло озарение. Девушка тут же выпалила:

— Третий брат, пожалуйста, не будь безрассудным! Защищая себя, ты защищаешь и нашего старшего брата!

Эти необычные слова пригвоздили Чэн Цяня к месту, и в его сердце поднялось поистине странное чувство. Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и, не оглядываясь, тихо пробормотать что-то в ответ.

Там, где бушуют семь чувств и шесть страстей, вода все глубже, а огонь все жарче¹.

¹ 七情六欲 (qī qíng liù yù) — семь чувств и шесть страстей (общее название человеческих эмоций); 水深火热 (shuǐshēn huǒrè) — вода всё глубже, огонь всё жарче; обр. невыносимые страдания, критическое положение, ад кромешный. Т.е. находиться в бедственном положении. 

Такова жизнь.

Тан Чжэнь внимательно выслушал Чэн Цяня. Казалось, он был поражен его словами.

— Что? Нет… Ты не ошибся? У заклинателя меча, достигшего уровня «Божественного Царства», нет своего личного оружия?

Независимо от того, сколько сильных заклинаний было выгравировано на лезвии меча. Независимо от того, сколько драгоценных артефактов использовалось для его изготовления. Независимо от того, была ли в нем душа великого воина или могущественного демона, клинок все равно был выкован из обычного железа. Его можно было использовать как для убийства людей, так и для резки овощей.

Только кровь тысяч поверженных им жертв могла сделать ауру мечу поистине смертоносной. Лишь духовная сила и мастерство владельца наполняли его душой. Сознание меча рождалось из изначального духа хозяина. Раз за разом владелец и клинок совершенствовали друг друга. Это был единственный способ создать оружие, действительно способное соединиться со своим владельцем.

Для идущих по иному пути все это, возможно, не имело никакого значения, но заклинателю меча личный клинок был жизненно необходим. Кроме того, характер меча зачастую определялся духовной силой его владельца, взаимодействием всех пяти стихий и множеством других факторов. Потому, как только заклинатель меча достигал уровня «сосредоточения ума», его первой задачей было найти клинок, предназначенный ему судьбой.

Заклинатель меча без личного оружия был зверем без клыков и когтей. На что полагался Янь Чжэнмин, чтобы достичь уровня «Божественного Царства»?

Даже некоторое время спустя Тан Чжэнь все еще не оправился от потрясения.

— Тогда что за меч был у него в руке?

— Самый обычный, — произнес Чэн Цянь, — когда он был юн, в его покоях была целая комната, полная оружия. Старший брат развешивал его на стенах в качестве украшения. Если клинок, который он использовал, ломался, он попросту заменял его на новый.

Едва достигнув уровня «сосредоточения ума», Янь Чжэнмин вынужден был возглавить свой клана в их поспешном бегстве с острова Лазурного дракона. Потом он бродил по миру с Ли Юнем и Лужей и должен был зарабатывать на жизнь для своей семьи, при этом не прекращая практиковаться. Кроме всего прочего, все эти годы Янь Чжэнмин пытался разобраться с печатью главы клана. Нетрудно догадаться, как сильно он был занят. Так как поблизости не было заслуживающего доверия старшего, способного направить его на путь истинный, юноша полностью проигнорировал вопрос о личном оружии.

— Я не спал всю ночь, пытаясь найти решение, — произнес Чэн Цянь. –Оружие — единственный внешний фактор, способный связать меня с сознанием заклинателя меча. Так случилось, что у моего старшего брата нет собственного клинка. Брат Тан, если я найду для него этот меч, сможет ли он достичь «входа в ножны»?

Тан Чжэнь засомневался, прежде чем ответить:

— Я никогда не думал об этом. Твой старший брат поистине беспрецедентный случай. В сложившейся ситуации, если для него действительно найдется подходящий клинок, то не факт, что это поможет ему продвинуться на следующий уровень, но это может хоть немного успокоить его разум. До тех пор, пока он не проснется и не исцелит себя при помощи собственной Ци. Тогда его раны и внутренний демон постепенно исчезнут.

У Чэн Цяня вспотели ладони. Он крепче сжал Шуанжэнь, и на рукояти появился тонкий слой льда. Юноша настойчиво спросил:

— Где я могу найти такой меч? Я ничего не знаю об этом, поэтому у меня нет другого выбора, кроме как посоветоваться с тобой. Если это и в самом деле возможно… если это возможно…

Чэн Цянь был не в состоянии продолжать. Юноше потребовалось некоторое время, чтобы медленно произнести:

— Брат Тан, пожалуйста, помоги мне. Моя жизнь принадлежит тебе.

— Нет, нет, нет, — торопливо замахал руками Тан Чжэнь. — Это лишь общеизвестный факт. Об этом тебе мог бы рассказать любой, кто прожил достаточно долго. Не будь таким опрометчивым. У нас определенно есть ключ к разгадке этой тайны. В противном случае, у заклинателей меча не было бы времени ни на что другое, кроме поисков своего клинка. Обычно заклинатель не входит в Дао на пустом месте. Должно быть, их направляет аура меча, берущая начало где-то в их окружении. Насколько я знаю, когда заклинатель меча входит в Дао, личное оружие находится у него в руке. Хотя, конечно, бывают и исключения.

Чэн Цянь нахмурился.

— Он — исключение. Практикуясь во владении мечом, ученики клана Фуяо используют деревянные клинки.

— Значит, место, где он вошел в Дао… — начал Тан Чжэнь

Ресницы Чэн Цяня слегка дрогнули, когда он произнес:

— Гора Фуяо. Но сейчас мы не можем туда вернуться.

— Кто наставлял его, когда это произошло? — спросил Тан Чжэнь.

Взгляд Чэн Цяня стал еще мрачнее.

— Наш учитель.

Тан Чжэнь знал, что душа Мучунь чжэньжэня давным-давно исчезла.

— Брат Тан… — вновь произнес Чэн Цянь.

— Когда заклинатель меча входит в Дао, его ведут три из перечисленных фактора: оружие в его руках, божественный артефакт или аура меча другого могущественного заклинателя, находящегося поблизости. Твой брат вошел в Дао с деревянным мечом, так что первый фактор отпадает. Следовательно, его направил какой-то божественный артефакт, хранящийся на горе Фуяо, или же ваш уважаемый мастер.

В этот момент даже Тан Чжэнь выглядел разочарованным. Вновь обретенная надежда исчезла в мгновение ока, будто судьба Янь Чжэнмина была предрешена.

Тан Чжэнь на мгновение замолчал, а затем покачал головой и продолжил:

— Ты… тебе придется смириться со своим горем.

Чэн Цянь какое-то время стоял на месте, затем подхватил Шуанжэнь, повернулся и пошел прочь. Тан Чжэнь тут же последовал за ним.

— Что ты делаешь?

— Я отправлюсь туда, куда ушла душа моего учителя. В Безмятежную долину, — не оборачиваясь, бросил юноша. — Если это не сработает, я найду Вэнь Я, или отправлюсь на гору Белого тигра, или на остров Лазурного дракона, или даже в зал Черной черепахи. Я буду искать везде, где может быть хоть что-то от моего учителя.

— И чем ты лучше безголовой мухи? Предположим, что твой учитель что-то и оставил. Но что, если меч твоего брата не имеет никакого отношения к вашему мастеру и может быть найден лишь на горе Фуяо? Более того, даже если тебе посчастливится найти его, в нынешнем состоянии тело твоего брата продержится не более ста дней. Сможешь ли ты вернуться назад вовремя? — осведомился Тан Чжэнь.

Чэн Цянь резко обернулся. На долю секунды, Тан Чжэнь почувствовал, что задыхается. В его сердце зародился смутный страх. Ему показалось, что Чэн Цянь — острый клинок, ничем не отличающийся от Шуанжэня.

Стоя против света, юноша сказал, чеканя каждое слово:

— Я знаю, но… Я отказываюсь оплакивать старшего брата, пока не увижу его в гробу.

Чэн Цянь был из тех людей, кто никогда не бросался пустыми обещаниями. Он неторопливо подошел к жилищу Ли Юня и произнес всего одну фразу:

— Я ухожу по делам, вернусь через сто дней.

И исчез, даже не потрудившись дождаться ответа.

Ли Юнь промолчал.

Только сейчас он впервые понял желание своего старшего брата, возникшее еще тогда, когда они были на острове Лазурного дракона, бросить все и вернуться домой.