Несмотря на то, что учитель выглядел так, будто его переполняли пороки, молодой господин Янь прощал ему это. В конце концов, он занимался с ним самосовершенствованием уже на протяжении восьми лет; он был, так сказать, избалован мастером и эмоционально близок с ним.

А что касалось Ли Юня… каким бы красивым тот ни был, Янь Чжэнмин оставался абсолютно непримирим с ним: этот парень чертовски ему надоел!

В случае Чэн Цяня, Янь Чжэнмин, признаться честно, был слегка очарован. Иначе он не дал бы ему конфет при первой встрече — подобное было такой же редкостью, как цветение саговника — жаль, что третий младший брат не оценил его доброту.

Пока младшие братья бегали вокруг, создавая шум, Янь Чжэнмин просто стоял, рассеянно держа в руке деревянный меч. Он размышлял о застое в своих навыках.

Прошло уже восемь лет с тех пор, как Янь Чжэнмин начал обучаться у своего мастера. Однако, он едва добрался до третьего стиля.

И, хотя первые движения учителя напоминали «Игры пяти зверей» ², в искусстве владения мечом, как таковом, не было ничего абсурдного.

²  Лечебная гимнастика «Игры пяти зверей» была разработана знаменитым китайским врачевателем Хуа То. «Игра» состоит из ряда укрепляющих здоровье упражнений, имитирующих шаловливые и резвые движения пяти животных: тигра, оленя, медведя, обезьяны, журавля.

В отличие от невежественного маленького нищего Хань Юаня, родители Янь Чжэнмина, еще до посвящения того в клан Фуяо, наняли лучшего мастера для обучения своего сына фехтованию. Даже если он не был искусен, слепым его тоже нельзя было назвать.

Владение деревянным мечом Фуяо, в общем, включало в себя пять стилей: «Длинный полет птицы Рух», «Поиск и преследование», «Неприятные последствия», «Падение из процветания» и «Возвращение к истине». Каждый из них состоял из двадцати пяти движений, порождавших бесчисленное множество вариаций. По мере своего взросления Янь Чжэнмин питал иллюзии о всеобъемлющей природе данного стиль фехтования. Сделав перерыв и хорошенько поразмыслив над этим, он пришел к выводу, что из каждой точки действительно вытекали бесконечные возможности.

Однако учитель никогда не проливал на них свет. Он показывал только основные движения, а успеха и просветления Янь Чжэнмин достиг только благодаря собственным усилиям.

Янь Чжэнмин не единожды предпринимал попытки расспросить своего учителя, почему он не стал вдаваться в подробности хитроумных движений, но тот каждый раз уходил от ответа, строя из себя дурака.

Он долго размышлял, а затем собрался и встал, чтобы преодолеть третий стиль «Неприятные последствия».

Бесславно и постыдно было признаваться в том, что он проторчал на одном месте два года, даже если он и был всего лишь ленивым подростком, не стремящимся к литературным или военным достижениям.

Название «Неприятные последствия» подходило третьему стилю как нельзя кстати. Сколько бы Янь Чжэнмин не исправлял свои движения, он никак не мог понять, где допустил ошибку, как не мог и избавиться от чувства, будто что-то постоянно шло не так.

Янь Чжэнмин прервал тренировку и хмуро уставился на деревянный меч.

Ожидавшие тут же младшие адепты и служанки начали обмахивать его веером и вытирать пот со лба.

К несчастью, в этот раз ситуация была совершенно иной. Молодой господин столкнулся с препятствием в своем искусстве владения мечом, потому находился во взбалмошном и крайне дурном расположении духа. И теперь, когда его потревожили эти идиоты, уловить следы неясного вдохновения стало еще труднее.

Он яростно взмахнул рукой и закричал:

— Проваливайте отсюда, не смейте мне мешать! С этого момента никогда больше не приближайтесь ко мне, когда я практикуюсь!

Горничная Юй-эр робко и быстро спросила:

— Молодой господин, это новое правило?

Откуда взялся этот вопрос? Все потому, что молодой господин Янь был настолько свободен и не обременён какими-либо занятиями, что постоянно создавал проблемы из ничего, попутно придумывая кучу новых правил. Например, о том, что одежда и обувь должны соответствовать друг другу по цвету, или о том, когда следовало расчесывать его волосы, сколько раз в день следовало протирать стол в его комнате, а также о том, что, прежде чем заговорить утром, он должен был выпить чашку холодного чая, способного удовлетворить его вкус…  Подобных случаев было множество.

Возможно, даже император не имел столько вредных привычек, как он. Если бы слуги оказались хоть немного глупее, вряд ли у них получилось бы запомнить их все.

Выражение лица молодого господина Яня совсем не смягчилось. Он поджал губы, после чего изрек новое правило:

— С этого момента, когда я занимаюсь фехтованием, не смейте подходить ко мне без разрешения. Вы просто выставляете себя на посмешище!

Случайно услышав его слова, Чэн Цянь удивился тому, что первый старший брат действительно знал фразу «выставлять себя на посмешище».

— Ученик, — позвал Мучунь чжэньжэнь, объясняющий до этого что-то Чэн Цяню.

Янь Чжэнмин обернулся и впился взглядом в мальчишку. Чэн Цянь не смотрел ему в глаза, он лишь «застенчиво» опустил голову и последовал за своим учителем, проявив типичную манеру поведения ребенка из бедной семьи, еще не видевшего жизни.

Указав на него, Мучунь сказал:

— Твой второй младший брат слишком занят, чтобы обучать их обоих. Ты возьмешь на себя обучение своего третьего младшего брата.

На самом деле, Ли Юнь был гораздо больше, чем просто занят! На пару с Хань Юанем они почти разрушили павильон.

Янь Чжэнмин еще не разобрался со своими собственными проблемами и был совершенно не в настроении помогать другим. Потому, услышав слова учителя, он нахмурился, решив воспользоваться снисходительностью старика, и вывалить на него все свои нетерпеливые жалобы.

Едва ли он мог знать, что Чэн Цянь разделял его возмущение. Мальчик не понимал, почему мастер не желал обучать его лично. На что, в конце концов, первый старший брат мог быть способен?

Научить его, как задирать нос перед зеркалом?

В присутствии младшего брата, Янь Чжэнмин все же проявил должное уважение к учителю. Он проглотил возмущения на кончике языка, взял себя в руки и сказал:

— Учитель, я чувствую, что с третьим стилем что-то не так.

— Что же? — спросил Мучунь чжэньжэнь. Выражение его лица лучилось добротой.

Не так было все. Поток жизненной энергии циркулировал недостаточно гладко, и Янь Чжэнмин ощущал огромное сопротивление во всем теле, будто бы реки внезапно потекли вспять.

Он никак не мог объяснить это странное неопределенное чувство, хоть и понимал его в своих мыслях. Множество слов готово было вырваться из его горла, но мистическим образом терялось на пути к губам. Наконец, Янь Чжэнмин выпалил:

— Это будто бы… некрасиво.

Чэн Цянь в очередной раз убедился, что его первый старший брат был чистыми болваном, разодетым в золото и серебро.

Учитель же просиял и очень двусмысленно произнес:

— Больше спешки, но меньше скорости. Тебе следует немного подождать.

Этот никчемный учитель всегда ходил вокруг да около, выдумывая какую-нибудь скучную несусветную чушь, вне зависимости от вопроса.

Янь Чжэнмин уже давно привык к этому, но все равно не смог удержаться от раздражения. Он продолжил:

— Как долго мне следует ждать?

— Пока не станешь на несколько цуней ³ выше, возможно, — мягко ответил Мучунь чжэньжэнь.

³ Цунь — китайская мера длины (= 3,33 сантиметра)

—...

В одном месяце насчитывалось аж несколько дней, когда Янь Чжэнмину хотелось убить своего учителя.

Закончив говорить, Мучунь оставил Чэн Цяня «самому драгоценному сокровищу» клана Фуяо и вернулся в павильон, чтобы насладиться чашечкой чая.

Клан Фуяо придерживался древней традиции, гласившей: «Мастер учит ремеслу, ученик — сам себе мастер». Их бездарный наставник никогда не проявлял даже малейшего признака способностей. Он давал лишь теоретическую основу, и неважно, чем ее потом наполняли.