Сюй Инчжи понимал, что их пути совершенно разные. Все советы были бессмысленными.
— Хорошо, если ты так настаиваешь, мне больше нечего тебе сказать. Но я действительно не смогу тебе помочь. То, что ты видел в тайном царстве трех существований, все равно произойдет. «Жизнь» клана Фуяо действительно подходит к концу. Что ты собираешься делать? С древних времен те, кто рисковал всем, в попытке бросить вызов воле небес, получали лишь противоположное тому, что хотели. Ты тоже хочешь пойти по этому пути, мой старый друг?
— Не забывай «Великий Путь» состоит из пятидесяти частей, а небесное прорицание открывает лишь сорок девять*. Ничто не совершенно, но всегда есть способ выжить. Я обязательно найду его.
Сказав это, мужчина повернулся, чтобы уйти.
Внезапно, Сюй Инчжи окликнул его:
— Подожди, Сяо Чунь...
Тун Жу остановился как вкопанный. Опустив голову, он лишь тихо вздохнул.
— Это не то, о чем ты думаешь.
— Тогда кто он для тебя? — спросил Сюй Инчжи.
— На протяжении многих лет Цзян Пэн лишь номинально был моим учеником. Зачастую, я даже не виделся с ним. Сяо Чунь мой единственный ученик. У меня нет никаких грязных мыслей насчет него. Просто…
Но вдруг, словно почувствовав, как бессмысленно объяснять все это постороннему, Тун Жу лишь слегка улыбнулся, а затем внезапно исчез.
Янь Чжэнмин ошеломленно промолчал.
Он ясно чувствовал безмерную усталость, поднимавшуюся в сердце его старшего наставника. Только один человек мог рассеять его тысячелетнее одиночество. Они так долго поддерживали друг друга, что их связь стала такой же глубокой, как Северное море. Стоило Тун Жу только взглянуть на этого человека, и в его сердце тут же расцветала весна.
Что же до всего остального... Как он мог посметь?
Янь Чжэнмину стало плохо. Он вдруг засомневался, все ли в порядке с его чувствами и разумом. Были ли эти, так называемые, «грязные мысли», хорошо ему знакомы?
Куча абсурдных теорий цветами персика расцвели5 в голове Янь Чжэнмина. Ему казалось, что все его тело покрыто грязью. Достоинство главы клана разбилось вдребезги, и он попросту больше не мог его вернуть.
5 桃色 (táosè) обр. любовный, романтический, амурный. Цветок персика — символ романтической любви. Говорят, что у очень популярного человека со множеством любовников судьба «цветка персика».
В этот момент картина перед его глазами изменилась. Осмотревшись, он понял, что вернулся со своим наставником на гору Фуяо.
На миг Янь Чжэнмин даже позабыл свои недостойные домыслы о любовной истории старших. Его сердце забилось быстрее. Юноша надеялся, что Тун Жу замедлит шаг и позволит ему хорошенько рассмотреть прошлое горы Фуяо.
Но его старший наставник бежал быстрее кролика, увлекая его следом за собой на другую сторону склона.
Впереди простиралась Долина демонов. Цзыпэн чжэньжэнь и несколько других, незнакомых Янь Чжэнмину, монстров, похоже, вышли, чтобы поговорить с Тун Жу. Их голоса звучали в разнобой. Некоторое время Янь Чжэнмин даже не мог их различить, но ему показалось, что демоны хотели остановить Тун Жу.
Но Тун Жу по-прежнему твердо стоял на своем. Будто человек, проглотивший гирю от весов, он одним рывком спрыгнул в ущелье.
Янь Чжэнмин округлил глаза. Пока он находился в теле Тун Жу, его зрение затуманилось, и он почувствовал невыносимую боль, словно его сердце пронзили тысячи стрел. Даже несмотря на то, что он достиг уровня мастера клинка, сознание его потемнело и юношу вышвырнуло вон.
Отдышавшись и придя в себя, Янь Чжэнмин вновь увидел неподалеку Тун Жу. Его старший наставник стоял на коленях на вершине очень высокой платформы.
Существовало ли в глубине горы Фуяо такое место?
Янь Чжэнмин не мог этого вспомнить. Он не часто ходил по тропинке у подножия горы, так как всегда чувствовал, что на глубине долины скрывалось что-то ужасное. Он никогда не осмеливался посмотреть вниз.
Не удержавшись, юноша окинул взглядом путь, проделанный Тун Жу. Огромная лестница протянулась от земли до самого неба, она казалась бесконечной. Лишь бесчисленные ступени, одна за другой, скрывались в облаках. На камне виднелись кровавые следы, увиденная картина поражала воображение.
Янь Чжэнмин повернулся, чтобы вновь взглянуть на Тун Жу, и убедился, что тот действительно стоял на коленях перед камнем.
Янь Чжэнмин потер глаза и подошел ближе, чтобы тщательно его рассмотреть. Он подумал: «Так вот откуда взялся тот валун во дворе Сяо Цяня? Это действительно тот самый камень, которого так жаждал каждый житель на острове Лазурного дракона? Но существует ли в этом мире что-то, что может исполнить любое желание?»
До этого он никогда не стремился к чужеземным сокровищам. На черном рынке Янь Чжэнмин повидал много хорошего. Некоторые из этих сокровищ он с легкостью отбросил, некоторые продал. Большинство из них превратились в игрушки для его младших брата и сестры. Сам он, едва достигнув уровня мастера клинка, больше не нуждался в помощи посторонних предметов. Однако, когда он пристально смотрел на волшебный камень, в его сознании вдруг промелькнуло какое-то необъяснимое чувство. Юноша был очарован им.
В детстве, когда они были маленькими, они часто бегали поиграть во дворе Чэн Цяня, но никто из них не обращал на камень никакого внимания, кроме, пожалуй, жарких дней. Теперь, вспоминая об этом, Янь Чжэнмин подумал, что в то время они действительно были детьми и им просто не о чем было просить.
Как завороженный, юноша задавался вопросом: завладей он им прямо сейчас, смог бы он пожелать, чтобы печать горы Фуяо, наконец, открылась? Смогли бы они вернуться в прошлое? Хань Юань не пошел бы по Темному Пути, Чэн Цянь не пропал бы без вести на сто лет. Его учитель вернулся бы к жизни. Семья Янь была бы также богата и щедра. Они бы жили на горе, равнодушные ко всему миру, как дикие журавли6, работая или развлекаясь, как им заблагорассудится…
6 闲云野鹤 (xiányúnyěhè) вольное облако и дикий (одинокий) журавль (обр. в знач.: не связанный никакими обстоятельствами, полная свобода).
Из бесконечной пустоты Янь Чжэнмин пристально посмотрел на камень. Словно одержимый, он протянул руку, и его ладонь прошла сквозь ладонь Тун Жу.
В этот момент прямо у него над ухом раздался высокий и пугающий звон колокола. Он едва не проник в его душу.
Каждый шаг Тун Жу был отмечен кровью, горная дорога и сто лет поисков Янь Чжэнмина, наконец, пересеклись. Образ холодеющего тела Чэн Цяня у него на коленях, и рассыпающаяся душа его учителя, слились друг с другом. Глаза Янь Чжэнмин покраснели. Он закричал, и внутренний демон, скрывавшийся в течение многих лет, наконец, появился из красной отметины у него на лбу. Он возник прямо перед ним и тут же принял облик Чэн Цяня.
Юноша был весь в крови. Дыра в его груди никак не желала затягиваться. Позабыв, где он находился, Янь Чжэнмин растерялся и бросился вперед, чтобы обнять Чэн Цяня.
— Кто-нибудь, пожалуйста, помогите ему! Мастер! Старший наставник! Куда вы все подевались? Помогите мне осмотреть Сяо Цяня…
В этот момент, исполняющий желания камень, внезапно засиял зеленоватым светом. Свет медленно просочился наружу и окутал тело Чэн Цяня, закрывая смертельную рану в его груди и постепенно смывая кровь.
В душе Янь Чжэнмина бушевала буря: от самой глубины до пика, от великой печали до невероятной радости. Стоя на коленях, юноша почувствовал, как его разум на мгновение совершенно опустел. Он ошеломленно смотрел на Чэн Цяня, и, обращенный к Тун Жу вопрос Сюй Инчжи, прозвучал в его ушах: «Тогда кто он для тебя?»
Чэн Цянь не двигался и спокойно лежал на руках Янь Чжэнмина. Он будто спал. Словно одержимый, Янь Чжэнмин провел пальцами по его щеке и задержался на губах. Лишь слегка дотронувшись, он внезапно одернул руку, будто бы мог обжечься, а затем нерешительно коснулся их снова.
Кто он для тебя?
В этот момент сознание Янь Чжэнмина, казалось, разделилось надвое. Одно из его «Я» пылало праведным гневом: «Чэн Цянь — твой младший брат. Ты что, животное? Как нелепо!»
