К счастью, в то время их внезапно настигла проблема роста Лужи. Кости Лужи увеличивались на полцуня каждые десять лет. Так как их младшая сестра была полукровкой, ее человеческая часть одновременно и помогала ей и вредила. С одной стороны, люди были самыми разумными существами в мире. Их способность к самосовершенствованию была намного выше, чем у зверей. С другой стороны, по мере того как она взрослела, ее слабому телу становилось все труднее противостоять растущей ауре Небесного Чудовища. Каждый раз, когда ее развитие достигало определенной точки, кто-то извне должен был помогать ей контролировать этот процесс.

Бесполезный Ли Юнь был явно неспособен это сделать. И несмотря на то, что порой Янь Чжэнмин чувствовал, будто его жизнь не имеет никакого смысла, он никогда не мог по-настоящему бросить этих двоих. По правде говоря, он не мог даже покончить с собой.

Все же хорошо, что эти две обузы были с ним.

Он несколько раз огляделся по сторонам, но так и не смог найти ни одной зацепки, поэтому спокойно вернулся к замку «неба».

На вид замок был еще более странным. Снаружи он выглядел прозрачным, но внутри него таилась ночь. Неисчислимое количество звезд казалось бесчисленными пылинками, бесцельно разбросанными повсюду. Иногда их сияние становилось ярче, иногда – тусклее. Больше там не было ничего, кроме маленького, размером с иголку, отверстия в дальнем углу. Янь Чжэнмин затаил дыхание и сосредоточился на его изучении. Он долго наблюдал за тем, как некоторые крошечные звезды, время от времени, подплывали к этому отверстию. Может быть из-за неправильной формы, может, из-за неправильного размера, а может из-за того, что они постоянно сталкивались друг с другом, ни одна из них не могла пробиться наружу.

Янь Чжэнмин обошел замок «неба» со всех сторон и понял, что другого выхода, кроме этой маленькой щели, нет. Удивительно, но его сознание вообще не могло проникнуть внутрь.

Возможно ли, что этот замок олицетворял собой фразу: «Делай все возможное и положись на судьбу»?

Как только эта мысль пришла ему в голову, Янь Чжэнмин почувствовал себя беспомощным и даже слегка разочарованным. С тех пор, как Чэн Цянь вернулся, все беспокойства и сомнения, тревожившие его разум в течение многих лет, начали постепенно исчезать. В итоге, юноша решил не принимать это слишком близко к сердцу.

Он подумал: «Совершенствование в значительной степени зависит от удачи. С одной стороны, это кажется разумным. Если замок «неба» не может быть открыт, может быть, это просто судьба».

В последний раз, когда он вошел в печать главы клана, безжалостность замка «человека» так сильно расстроила его, что юноша даже захотел умереть. На этот раз он столкнулся с запутанным замком «земли» и нелепым замком «неба», но каким-то чудом совсем не рассердился. Казалось, что, таким образом, все мирские дела словно находились с одной стороны, а чувства с другой.

Во всяком случае, он верил, что однажды они смогут вернуться на гору Фуяо. Даже если им не удастся больше ничего открыть, кроме «человека» — у них останутся потомки, чтобы справиться с замком «земли». Даже если «небо» открылось случайно, до тех пор, пока преемственность их клана не нарушена, у них все еще будут тысячи поколений и миллионы лет.

С достаточным количеством времени в запасе даже невозможное может стать возможным.

Пока тебя окружают важные люди, разве место рядом с ними не может стать домом?

Настроение Янь Чжэнмина внезапно улучшилось. В это мгновение его разум полностью вошел в печать главы клана. Спокойное сознание внутри нее, наконец, приняло его. Там, в глубине, был совершенно другой мир. Но уровня самосовершенствования Янь Чжэнмина все еще было недостаточно, чтобы сломать стоявшую перед ним стену. Поэтому он просто погрузился в медитацию перед замком «неба».

Сияющие внутри звезды бросали множество бликов на его лицо. Янь Чжэнмин ясно почувствовал, как изменилось его собственное душевное состояние. Когда юноша подумал о Чэн Цяне, уголки его губ изогнулись в нежной улыбке. Он вдруг понял, что ему больше нечего желать.

Пусть всего лишь на мгновение, но, когда он достиг состояния «нечего желать», этого оказалось достаточно, чтобы взглянуть на мир иначе.

По мере того, как сознание печати снова и снова текло по его меридианам, Янь Чжэнмин все больше и больше соединялся с ним. В его мыслях то и дело мелькали фрагменты каких-то событий. Все они были полны незнакомых лиц. Картины сменяли друг друга, будто это были воспоминания, хранящиеся внутри.

Вдруг, Янь Чжэнмин заметил еще один фрагмент. Он мог бы узнать эту сцену с первого взгляда. Это был остров Лазурного Дракона столетие назад. Владыка Гу Яньсюэ яростно сражался с Тан Яо. Именно тогда он тайно приказывал им уйти.

Янь Чжэнмин наблюдал за происходящим со стороны, как зритель. Он успел заметить, что, пока владыка острова передавал ему свое послание, он также что-то быстро пробормотал. Эти слова, содержавшие в себе его Ци, проникли прямо в печать главы клана.

Тихий скрип вывел Янь Чжэнмина из медитации. В следующий же момент его изначальный дух был изгнан сознанием печати и вернулся в его собственное тело. Янь Чжэнмин вздрогнул, открыл глаза и обнаружил, что за окном уже давно стояло раннее утро. Он пробыл внутри почти целый день и всю ночь.

Янь Чжэнмин нахмурился, тщательно обдумывая свои воспоминания. Тогда, на острове Лазурного Дракона, уровень его совершенствования был слишком низок, а сердце находилось в смятении, и он попросту не заметил тайных слов владыки.

Таким образом, квадрат Лазурного дракона внутри замка «земли», был открыт мастером Гу?

Янь Чжэнмин нахмурился, вспоминая Четырех Святых. Один из них погиб, а остальные трое были ранены. Он подумал: «Может быть, Четверо Святых знают «тайные» слова, связанные с этими замками?»

Он все больше и больше запутывался. Был ли его дед-наставник, чья личность оставалась тайной, на самом деле врагом или союзником Святых.

Не беря в расчет остальных, все еще оставался один человек, которого убил Господин Бэймин. Если Четверо Святых действительно связаны с замками, то, где же им теперь взять эти «тайные слова»?

Пока Янь Чжэнмин размышлял об этом, дверь внезапно распахнулась, и внутрь ворвался Ли Юнь.

Движения Ли Юня были подобны струящейся воде и плывущим облакам. Он явно давно привык к этому. Янь Чжэнмин закатил глаза и посмотрел в небо. Он думал о том, что лучше бы ему не быть главой этого фазаньего клана. Ни младшие братья, ни Лужа, никто из них никогда не заботились о манерах или чем-то подобном. Они просто врывались к нему по самым пустяковым вопросам. Учитывая это, он даже не осмеливался принимать ванну днем.

За Ли Юнем неторопливо следовал Чэн Цянь. Пока Янь Чжэнмин задавался вопросом, каким образом они оказались вместе, он услышал, как Ли Юнь безо всякого стеснения воскликнул:

— Тебя действительно сложно найти. Я даже не знал, что ты вернулся сюда. Разве ты не всегда живешь в бамбуковой роще?

Янь Чжэнмин, как назло, умудрился покраснеть прямо перед Чэн Цянем. Он сердито огрызнулся на Ли Юня:

— Когда это я «всегда» живу в бамбуковой роще? Я просто... просто иногда хожу туда убираться!

— Неправда. Примерно девять из десяти раз, когда я искал тебя, ты был именно там, — с негодованием отозвался Ли Юнь. Казалось, юноша был немало озадачен таким ответом.

После, этот болтливый сопляк повернулся к Чэн Цяню и шутливо сказал:

— Как только ты вернулся, нас тут же отдали мачехе¹. Даже любимый дом главы клана был пожалован тебе. Кстати говоря, разве павильон третьего брата на горе Фуяо назывался не «Цинъань»?

¹  后娘养的 (hòuniáng yǎng de) разг.: воспитывала мачеха, получать мало внимания; жестоко обращаться.

Янь Чжэнмин замолчал.

Каждое слово было критическим ударом, раскрывающим все, что не должно было быть раскрыто. Никто из обычных людей не обладал таким талантом.

Янь Чжэнмин так и не осмелился взглянуть на выражение лица Чэн Цяня. Вместо этого он сердито крикнул Ли Юню: