Янь Чжэнмин медленно поднял руку, чтобы коснуться лица Чэн Цяня. Кожа юноши была холодной, будто температура его тела была намного ниже, чем у обычного человека. Шуанжэнь, что он всегда носил с собой, казалось, тоже узнал Чэн Цяня. Он беспокойно загудел и принялся мелко дрожать. Сердце Янь Чжэнмина пребывало в смятении, будто в нем сотрясались целые горы. Он так хотел спросить, где Чэн Цянь был все эти годы, хотел спросить, осталась ли рана в его груди. Он хотел узнать, как проходили его дни, испытывал ли он когда-нибудь какие-либо трудности... Тысячи слов и вопросов заставили его разум опустеть.

Но он не мог произнести ни звука. По сравнению с его нынешним состоянием, все, что он собирался сказать, казалось неуклюжим и небрежным.

Наконец все эти мысли слились в одну и превратились в тихую, почти отчаянную мольбу. Янь Чжэнмин подумал: «Неужели это реальность?»

Чэн Цянь слегка опустил глаза, избегая взгляда Янь Чжэнмина, и тихо позвал:

— Старший брат.

— Ну, — неопределенно ответил Янь Чжэнмин. — Ты все ещё здесь?

Его голос был едва слышен. Произнеся всего пару слов, он попытался было продолжить, но следующие строчки, казалось, застряли у него в горле, и он смог сказать лишь:

— Ты все ещё помнишь меня.

Чэн Цянь слегка сжал его руку, и юноше внезапно стало трудно дышать.

Белки глаз Янь Чжэнмина медленно налились кровью.

— Почему ты не искал нас все эти годы?

Чэн Цянь молчал.

Янь Чжэнмин вдруг резко вырвал свою руку из хватки Чэн Цяня и, не сдерживаясь, ударил его в живот. Чэн Цянь даже не попытался увернуться. Он застонал от боли, тут же ощутив во рту привкус железа. Прежде чем он успел сделать хоть один глоток воздуха, последовал второй удар. С полным ртом крови, Чэн Цянь рухнул на колени и закашлялся.

Ли Юнь, наконец, вышел из оцепенения и бросился вперед, схватив Янь Чжэнмина за пояс и попытавшись оттащить его подальше.

— Что ты делаешь?

Но Янь Чжэнмин атаковал без разбора, поэтому Ли Юнь тоже получил локтем под ребра.

— Отпусти!

Ли Юнь проревел ему в ухо:

— Ты с ума сошёл?!

Голос Янь Чжэнмина был хриплым, как скрежет ржавых мечей. Он глухо сказал:

— Я был сумасшедшим в течение ста лет!

У Чэн Цяня звенело в ушах, но он никак не мог найти в себе силы разозлиться.

Тан Чжэнь забрал все его воспоминания, и он более пятидесяти лет провел в уединении в ледяном озере, в то время как его братья проживали свои дни, кочуя по всей Поднебесной, без крыши над головой. Теперь он чувствовал себя так, будто все это время только и делал, что уклонялся от своих обязанностей и бездельничал свободный от забот. Когда Чэн Цянь думал об этом, любой гнев, вспыхивающий в его груди, немедленно остывал, пеплом раскаяния опускаясь в его желудок.

Он ощущал сожаление и обиду на действия своего старшего брата, но никак не мог повлиять ни на одно из этих чувств. Казалось, что они могли вот-вот переполниться и вытечь вместе с кровью, пролиться меж его пальцев.

Чэн Цянь вдруг почувствовал, что, возможно, в этой жизни он никогда больше не будет так глубоко заботиться и переживать о ком-то ещё.

— С вас, ребята, ещё не достаточно? — воскликнула Лужа.

Она расправила крылья, сбросила цепи, сковавшие её тело, подбежала к Чэн Цяню и осторожно обняла его:

— Третий старший брат...

Даже маленький ребенок, которого все когда-то считали талисманом их клана, вырос. За исключением крыльев, что казались очень знакомыми, Лужа повзрослела и превратилась в юную барышню. Глядя на нее, Чэн Цянь почувствовал себя немного чужим.

Когда она приблизилась, юноша вдруг ощутил легкую неловкость и поспешно отстранился, махнув рукой. Некоторое время он не мог говорить, но взгляд его казался смущённым, а на губах играла лёгкая ностальгическая улыбка.

Изнурённый непродолжительной борьбой с Ли Юнем, Янь Чжэнмин, наконец, успокоился. Он некоторое время тупо смотрел на Чэн Цяня, затем закрыл глаза и глубоко вздохнул, прежде чем снова подойти к нему. За эти несколько шагов все его недовольство и возмущение своими страданиями, которые он никогда никому не мог доверить, исчезли.

Ему казалось, что он наконец-то очнулся от многолетних кошмаров.

Янь Чжэнмин отнял руку Чэн Цяня ото рта и потихоньку вытер кровь с уголка его губ.

— Тебе больно?

Немного поколебавшись, Чэн Цянь кивнул.

— Это хорошо, если тебе больно. — Янь Чжэнмин наклонился, чтобы обнять его, и устроил подбородок во впадине на плече Чэн Цяня. — Если ты ещё хоть раз посмеешь уйти так надолго, я точно забью тебя до смерти... Сто лет, Чэн Цянь. Целая жизнь, потраченная впустую…

В этот момент самообладание, что он изо всех сил пытался сохранить, полностью развалилось. Держась за плечи Чэн Цяня, Янь Чжэнмин истерически рыдал и смеялся, словно обнажая радость и горе каждого по отдельности. Остальные даже не знали, как выразить свои чувства, опасаясь, что после Господина Бэймина и учителя-ласки, на горе Фуяо появится ещё и обезумевший глава клана.

Это было бы просто замечательно.

Шум продолжался до середины ночи, пока Янь Чжэнмин, наконец, не успокоился. Лужа, как обычно, развела костер. Погода стояла жаркая и душная, потому ее братья старались держаться подальше от огня.

Чэн Цянь положил Шуанжэнь на колени и погрузился в медитацию, регулируя дыхание и полностью повинуясь прохладной ауре меча. Янь Чжэнмин молча сидел в стороне, охраняя его.

Не выдержав, Ли Юнь грубо толкнул Янь Чжэнмина.

— Глава клана, твое безумие излечилось?

Янь Чжэнмин ответил ему усталым взглядом и улыбнулся.

— Кажется, оно только ухудшилось.

Ли Юнь вздохнул и спросил:

— Почему Сяо Цянь побаивается жары? Разве он был таким раньше?

— А? — Янь Чжэнмин выглядел слегка ошарашенным. — Правда?

— Я помню тот день, когда мы собственноручно похоронили его на необитаемом острове. Его дыхание и пульс остановились. Ты продолжал тянуть время до тех пор, пока его тело не похолодело. У него не было ни малейшего шанса на выживание, как ты думаешь, что здесь происходит?

— Я не знаю, — рассеянно ответил Янь Чжэнмин.

Ли Юнь нахмурился, продолжив размышлять вслух.

— Если подумать, уже тогда во всем этом было что-то странное. Чжоу Ханьчжэн без труда одолел нас, но как только появился Сяо Цянь, его уровень совершенствования внезапно понизился. Как ты думаешь, это имело какое-то отношение к случившемуся? Старший брат, у меня есть одно предположение. Возможно ли, что... когда Сяо Цянь разлучился с нами, он встретил кого-то или получил что-то очень важное, что позволило ему сохранить свою жизнь?

Каким-то образом, лишь при помощи своих слепых теорий, Ли Юнь сумел описать большую часть событий. Но, к сожалению, некому было восхититься его находчивостью. Янь Чжэнмин, казалось, не услышал ни единого слова и не выказал ни малейшей реакции.

Ли Юнь раздражённо воскликнул:

— Старший брат!

— А ты не можешь подождать, пока он не проснется и сам всё не расскажет? — Янь Чжэнмин нетерпеливо поднял руку, намереваясь прогнать Ли Юня. — Откуда мне-то это знать? Ты еще не закончил, болтун? Иди отсюда.

Ли Юнь обиженно замолчал.

Он видел, что разум главы клана был полностью затуманен их третьим братом. В нем совершенно не осталось места, чтобы думать о чем-то еще, он даже не мог представить себе, каким образом все сложилось именно так.

Янь Чжэнмин перестал слушать Ли Юня и достал из-за пазухи белоснежную ленту для волос. Говорили, что она была соткана из шелка снежных шелкопрядов, привезенных из-за Великой стены. Жизнь снежного шелкопряда тяжела. Он мог прожить три тысячи лет, но шелка, произведённого им за все эти годы, хватило бы только на маленький кусочек ткани. Ткань эта была прохладной на ощупь и очень высоко ценилась на чёрном рынке. Даже «молодой господин, охочий до денег» Янь Чжэнмин, смог заполучить лишь эту маленькую ленточку, но так и не нашёл в себе силы использовать ее.

Он превратил свою энергию в тонкую нить, сосредоточенную на кончике пальца, и вырезал поверх этой чрезвычайно бесценной ленты амулет «Нити марионетки», да так, как если бы это была изящная вышивка. Он выглядел таким сосредоточенным, будто старался разом достичь единственной цели в его жизни. Когда задача была выполнена, он щёлкнул пальцами, отправив ленту к Чэн Цяню.