— Яна!

— Ее здесь нет, — уже спокойно сказал я и замолчал, понимая, что хтар и сам все расскажет.

— Она ушла убивать великого хана.

— Вот идиотка! — От досады я бессильно сжал кулаки.

Хтар залопотал по-своему, явно соглашаясь со мной.

— Ее нужно вытаскивать! — тут же вскочил хтар, забыв про наготу.

— А то я не знаю! Но сначала нужно включить мозги.

Оставив хтара облачаться в броню, я вышел под звездное небо.

Так, в принципе поступок Яны имел смысл — каждый хан берет с собой в поход по несколько женщин для вполне понятных надобностей. Так что любая хтарка легко пройдет через степной стан, тем более такая, как Яна. Блин, но это не значит, что нужно лезть в пекло без разрешения и, что самое главное, без плана и силовой поддержки.

Жох выскочил из шатра с серой «чешуей» на теле и желанием в глазах мчаться на выручку любимой. Я разделял его стремление, но понимал, что впопыхах можно нарубить дров, пустив насмарку все то, что мы уже сделали.

— Стой, — остановил я хтара. Юноша попытался вырваться, но тут же был обездвижен подтянувшимися «ящерами».

— Ее там убивают! — захрипел Жох. Я даже увидел в его глазах слезы.

— Сейчас ее либо уже убили, либо ждут восхода, чтобы повесить.

Дожидаясь прихода хтаров на степной границе, я узнал от Охто и пленников много интересного об обычаях степного народа. Нужная информация всплыла моментально, как только я допустил, что Яну могли схватить живой. Хтары вообще очень трепетно относятся к ночи. Конечно, они могли кого-то убить в ночном бою, а вот казнить ночью даже самого ненавистного врага не сможет ни один хтар. Ведь они абсолютно уверены, что высвобожденная таким образом душа будет искать своего обидчика. А блуждающих и злобных духов дети степей боялись больше смерти. Так что спешить нам некуда. А вот дождаться утра было просто необходимо. Уже готовый план по продвижению Жоха на должность Пастуха начал трансформироваться в моей голове, как только я вышел из шатра Яны.

Когда предрассветные сумерки принялись выдавливать прозрачный мрак ночи на запад, заставляя тускнеть звезды, из нашего лагеря выехал отряд из трех десятков батыров в серой «чешуе» и двух десятков обычных воинов-хтаров. Впереди на белом коне восседал Жох в синей чалме на голове и с белым плащом на плечах. Именно для того, чтобы встречные хтары смогли рассмотреть его лицо под Небесной чалмой, я и ждал рассвета.

Рядовые хтары в оцеплении степного лагеря, едва рассмотрев одежку Пастуха, падали ниц. Батыры и простые ханы склонялись в глубоком поклоне, но только после того, как узнавали Жоха. Подобное поведение могло говорить только о том, что великий хан Ур отправился в иной мир. В принципе я зря раздевал одного из кронайцев, беспокоясь о том, чтобы черная броня на батыре бедного хана не резала взгляда окружающих. Похожий на меня комплекцией кронаец расставался с броней, а главное — местом в отряде молча, но с хмурой миной на лице. А вот Шип добывал себе обновку с руганью. Зато теперь по бокам меня прикрывали Шип и Карн.

Степняки расположились с комфортом, заняв три холма и без малейшего порядка разбросав по степи свои похожие на вигвамы шатры. Какое-то охранение имелось только со стороны проклятого города и нашего лагеря. Так что если бы «ящеры» обошли степной стан по дуге, операция прошла бы успешно. Конечно, могли возникнуть проблемы с отходом, но это все равно не оправдывало риска для Яны.

В полосе заслона, которую заняли младшие ханы, Жоха знали хорошо. Так что процесс пропуска нашей кавалькады в глубь лагеря прошел спокойно. Мало того, многие из младших ханов последовали за ним, желая узнать, во что выльется появление претендента на должность Пастуха перед именитыми ханами.

А вот местные богатеи и олигархи пребывали в некотором шоке. До них уже дошла весть, что Ура зарезала женщина. Мало того, многие знали, что это была его несостоявшаяся невеста.

Мы успели — жутко возбужденные родственники Ура уже соорудили рядом с ханским шатром нечто похожее на высокую треногу. С помощью этой конструкции они и собирались повесить избитую девушку. Обнаженное тело хтарки лежало рядом. Царапины и синяки на смуглом теле вызвали у меня зубовный скрежет, а Жох громко зарычал.

Он быстро спешился и попытался пробиться к любимой, но был остановлен родственниками покойного хана, которые по неизвестным мне причинам решили наплевать на все регалии Пастуха. Кронайцы ждали только моего кивка.

Почти три десятка арбалетных болтов и стрел нашли свои цели. В следующую секунду кронайцы с видимым наслаждением покинули седла и в капусту изрубили оставшихся приближенных Ура.

Жох наконец-то смог обнять любимую. Более сообразительный Карн помог ему разрезать веревки, а кронайцы взяли так и не пригодившуюся палачам виселицу-треногу в круговую оборону. Шип толкнул меня в бок, намекая, что мы остались без прикрытия. Черныш оказался догадливее своего всадника и быстро вошел в охранный периметр без малейшего понукания. Оба батыра и простые воины Жоха подобрали брошенных лошадей и образовали второй пояс обороны. Постепенно ставка бывшего великого хана начала обрастать воинами Жоха и сочувствующих ему ханов.

За полчаса многотысячный стан степняков разделился на два лагеря. Так как сторонники потенциального Пастуха заняли ближнюю к городу часть степного стана, я забрал кронайцев и беспрепятственно отбыл в собственный лагерь, увозя с собой израненную Яну.

Как только мы оказались в безопасности, девушка была отослана к целителю, а в лагерь степняков отправились всадники, увозящие мешки с добытым в городе золотом. Что-то мне подсказывало, что в данном случае одна небольшая сумка с золотом заменит тысячу воинов поддержки.

Так оно и оказалось — уже к вечеру лагерь степняков отмечал появление в степи нового Пастуха. Конечно, они предварительно выбрали Жоха великим ханом, уравняв его с девятью главными предводителями степняков, проживавших дальше к северу. А после этого великий хан, теперь уже по праву, надел Небесную чалму и Снежный плащ Пастуха.

Советникам Лары объединение степи явно не понравится, но пока на троне Жох, агрессии хтаров можно не бояться. К тому же имелся еще один фактор влияния на высший свет степного государства.

— Ну и зачем ты туда полезла? — спросил я закутанную в покрывало Яну.

На виду девушка оставила лишь синюю припухлость на переносице. Она бы и это скрыла, но тогда пришлось бы придумывать неизвестную в этом мире паранджу. Помогать местным шовинистам в этом вандализме я не собирался — нечего скрывать от взглядов ценителей женскую красоту, даже такую, чуть помятую. Целитель срастил переломы и слишком глубокие раны, а вот сводить синяки отказался ввиду незначительности их влияния на функционирование организма. Яна ругалась и угрожала, так что добродушный толстяк вынужден был применить единственное доступное ему орудие убеждения — вызвал меня.

— Я задал тебе вопрос.

— Это было разумнее, чем отправлять туда «ящеров», — ворчливо ответила Яна.

— Ну да, а то, что ты не могла остаться рядом с любимым и не могла жить без него, не считается?

— Он рассказал тебе? — зло сверкнули глаза девушка.

Ну что ты будешь делать — то любит, то готова убить!

— Думаешь, ты общалась с потенциальным врагом без лишних ушей? Яна, я считал тебя умнее. Нет, я, конечно, знаю, что, когда женщину захлестывают эмоции, взывать к ее благоразумию бесполезно. Но ты же «камышовая кошка»! — Мне осталось лишь искренне развести руками в недоумении.

— Ван, я устала быть умной. Устала думать наперед. На моих руках кровь, а тело опозорено другими мужчинами. Мне нечего делать рядом с Пастухом, а без Жоха мне незачем жить. Отпусти.

— Куда, на тот свет? Банан! — не выдержал я и изобразил неприличный жест. Жест не входил ни в одну из местных систем знаков, но девушка все поняла. Мука в ее глазах сменилась злостью, а слезы высохли. — Девочка, никогда не решай за других. И не считай себя самой умной.

В этот момент, словно дождавшись своего часа, в шатер влетел свежеиспеченный Пастух.