— Сентар, мне прекрасно известно, что при дворе все считают меня сумасбродом. Но здесь не совет целителей душ и не светский раут. Так что простите, но ваше мнение можете оставить при себе. Я хочу, чтобы меня выслушали, и, надеюсь, имею на это право.

— Господа, давайте не будем накалять обстановку, — примирительно поднял руку очень юный для своего серьезного поста Харит Дирна. Юный-то он юный, но этот малец, как только сумел отбросить робость и почувствовал опору под ногами, сразу проявил хватку медвежьего капкана.

Джайме Арат всем своим видом показывал, что слушает внимательно. Слегка виноватое лицо командира всех «медведей» горело энтузиазмом, так что сентар был одинок в своем скептическом раздражении.

— Итак, все действительно связано с дари, — начал я, в этот раз уже проигнорировав хмыканье сентара. — От того, что вы с недоверием относитесь к угрозе нелюдей, ситуация не меняется. В катакомбах Золотого Города появился сильный отряд дари. Я немедленно отправляюсь туда. Просить у вас подмоги не буду, потому что это бессмысленно.

— Почему бессмысленно, мои «медведи»… — тут же встрял старый Дирна, но был перебит собственным внуком, который боялся, что, поддавшись чувству вины, дед влезет в очередные неприятности:

— Деда, давай не спешить с выводами.

— Ты как с дедом разговариваешь! — тут же взвился старик.

Да уж, похоже, старший сотник стал сдавать. Эта мысль промелькнула в глазах практически всех присутствующих, и только влиятельный внук заслуженного деда лишь чуть покраснел.

— Все нормально, косолапый, — улыбнулся я, чувствуя, как потеплело на душе. — Там, куда я собираюсь, твои увальни вряд ли помогут. Но спасибо за предложение.

Выир заворчал и надулся, но было видно, что и обращение «косолапый», и мой тон понравились старому сотнику — он понял, что прощен.

— Мне действительно не нужна военная помощь, а вот поддержка иного рода не помешала бы, — продолжил я. — Вы остаетесь в столице, и что-то мне подсказывает, что события, начавшиеся в Сатаре, взбудоражат всю империю. Поэтому будьте хоть немного внимательнее и не отмахивайтесь от разных странностей. Слушайте только свою логику и интуицию, а не то, что говорят вам «уважаемые люди». Особенно это касается окружения императрицы.

— Ваша милость, — недовольно сморщился младший Дирна. — Вы говорите с нами как с детьми малыми. Мы и сами способны отличить реальность от вымысла.

В таких случаях не помогут ни доводы, ни давление. Есть шанс достучаться до мозга сомневающегося человека через сравнения, да и то небольшой.

— Инспектор, если у вас есть тень опасения, что снаружи за дверью прячется убийца, вы пропустите свою любимую вперед?

— Нет, конечно, — мотнул головой Харит Дирна.

— Даже если все в комнате будут называть вас чокнутым и трусом, а любимая станет злиться, не понимая вашего хамства?

— Да плевать! — воскликнул Харит, явно уже осознав, в чем суть этого примера.

— И что же вы сделаете?

— Пойду вперед сам.

Фух, по-моему, дошло — присутствующие явно задумались.

— Вот и я иду вперед, но в нашей воображаемой комнате кроме дверей есть еще окна, и я надеюсь, вы не позволите моей любимой сунуться наружу, даже если опасность кажется мнимой. Как бы она ни ругалась и ни царапалась.

— Вот это я вам обещаю. — Капитан Джайме встал из-за стола и решительно кивнул. — На меня ее ругань не действует уже лет десять.

— Я понял вас, — также поднялся со стула сентар Соло.

Встали и оба Дирна.

Ситуация начала напоминать какой-то пафосный спектакль, поэтому я коротко поклонился и вышел из комнаты.

Совещание силовой верхушки империи закончилось на удивление быстро, и я было подумал, что придется ждать появления нужного визитера, но на выходе из здания заметил сухонькую фигурку похожего на крысу человека.

Марвах Торох — один из подручных старого графа. Когда-то он занимался самыми грязными поручениями Кровавого Моржа, а вот теперь стал главой имперской тайной канцелярии. Не скажу, что он мне нравился, но приходилось терпеть. Еще во время памятного разговора с умирающим графом я отказался от этой должности — не хотелось копаться в грязи имперского дна и великосветских интриг. Тогда граф назначил на этот пост Тороха. Альтернативы у меня не было, поэтому пришлось согласиться. Единственным плюсом в наших отношениях было то, что мы не скрывали взаимной антипатии, и это говорило об отсутствии камней за пазухой. Каждый делал свою работу и при этом знал, что не справится с работой другого.

— Ваша милость, вы звали меня?

— Да, мастер Торох, мне нужно с вами посоветоваться.

Я недолюбливал этого человека и даже немного брезговал им. Но его трудолюбие и преданность своему делу не могли не вызывать определенной толики уважения. Да и ссориться с тем, кто иногда подчищает за тобой грязь и кровь, попросту неразумно.

— Что именно вас интересует? — Поклон Тороха был достаточно низким, но без тени подобострастия. И что самое главное, издевки в нем тоже не было.

— Я уезжаю из города.

— Нелюди? — проницательно догадался Торох.

— Да, и в этот раз все серьезно.

— Насколько серьезно?

— Более чем. Боюсь, что мы добрались до развязки всей истории.

— Плохо. — Торох задумался, ухватив себя за маленький подбородок. — Мои действия?

Вот за это я и ценю мастера тайных дел — за лаконичность и быстроту мышления. Лично для меня подобные достоинства с легкостью перевешивают целый ворох недостатков.

— При малейших проявлениях агрессии в отношении власти, в случае народных брожений, при любых признаках принадлежности к агентуре дари — всех инициаторов ликвидируйте, невзирая на чины и обстоятельства.

— Сложно. — Торох посмотрел мне в глаза, чего не делал практически никогда. — Последствия будут очень неприятными.

— Поверьте, мастер, любые неприятности со стороны людей мы как-то переживем. Причем в прямом смысле этого слова. Если дари пошли ва-банк, то грядет такое, что недавняя гражданская война покажется нам детским пикником. Я не хочу каркать, но что-то не верится, что события в Сатаре — пустышка. Сразу, как только пойму, в чем дело, пришлю голубя с письмом. Если все плохо, то работаем жестко.

— Я понял, ваша милость, — уверенно кивнул начальник тайной канцелярии. В его взгляде горела та уверенность, которой мне, к сожалению, не хватало.

— Надеюсь на вас, тайный советник. Подробных указаний давать не буду, потому что как все провернуть — вы знаете лучше меня.

Прощаться не стали, и я просто развернулся и пошел к «ящерам».

Подойдя к Чернышу, заметил, что Шип посмотрел на Тороха. В ответном взгляде мастера тайных дел мелькнул страх.

Что ж, лишняя ниточка контроля над начальником тайной канцелярии не помешает, даже несмотря на то, что про самого Шипа мне до сих пор так ничего и не известно. Вот так и живу — как на тонком льду, но эффективность этих людей заставляет рисковать.

Последним, с кем я прощался в этот день, был Лован. Закончив с поручениями, центурион подошел к нашей компании.

— Лован, с собой не зову. Ты мне нужен здесь. Если эта толпа интеллигентов не сможет справиться с Ларой, остается только твое тайное вмешательство, да и за девчонками присмотришь. Вот только не надо кислых гримас, — отреагировал я на недовольство Лована. — Ты сам понимаешь, что здесь от тебя пользы больше, чем в спецоперациях.

Центурион криво улыбнулся и сделал правой рукой знак «принял», а затем протянул руку. Я тут же обхватил его предплечье в пожатии равного с равным.

— Я знаю, что ты хотел бы быть рядом, но так будет правильней.

Отступив на шаг, центурион посмотрел на Карна. Старым товарищам было достаточно коротких кивков, чтобы высказать все, что нужно.

Полуденное солнце нависло над городом и с недоумением смотрело на странную компанию, которая покидала столицу империи.

Недоумение закралось и в мою душу.

Мимо нас проносились дома и толпы людей. Некоторые смотрели на кавалькаду закованных в черную чешую всадников настороженно, явно слышав о «ящерах» раньше, а некоторые со страхом отскакивали к стенам домов, словно воочию узрев легендарных демонов. В этом городе многие не любили меня, многие считали буйнопомешанным, но подавляющее большинство столичных жителей даже не догадывалось о существовании графа Вана Гвиери, и уж тем более Ивана Боева.