Впечатлив всех окружающих, в том числе и «медведей», я направился к Выиру Дирне.

Сотник сидел в окружении пятерки своих подчиненных и выглядел довольно противоречиво, что он и выразил словами:

– Я, конечно, благодарен за спасение, но если ваша милость еще раз назовет меня косолапым, то будет беда.

Я уже давно понял, что совершил ошибку: «медведя» нужно было играть вслепую. Меня оправдывала лишь неожиданность встречи и взвинченные штурмом нервы. Теперь же приходилось вскрывать карты, иначе договориться с «медведями» не получится, а они мне очень нужны.

– А что, если я скажу, что у меня есть право на такие слова?

– Похоже, мы не поняли друг друга, – набычился Выир вместе со всем своим «выводком».

Говорить дальше я не стал, просто ослабил ворот «чешуи» и вытащил наружу шнурок с кольцом Рольда Сакнара.

Сначала Выир прищурился, а рассмотрев перстень, распахнул глаза до нереальных размеров:

– Березовое дупло! Ты…

– Стоп! – прервал я фразу «медведя» и поманил его за собой.

Выйдя из сарая, я тихо, но быстро объяснил все, что ему можно было знать:

– Да, я внебрачный сын Рольда Сакнара, и да, он говорил, что мне можно рассчитывать на вашу помощь. Да и косолапым разрешил назвать. Осенью генерал прислал письмо с кольцом, а вас я видел несколько раз в столице. – Врал я самозабвенно и уже тогда предчувствовал, что эта ситуация вылезет мне боком. – Выир, никто не должен знать о моем родстве с Сакнаром. Я и сам не уверен, что хочу быть его сыном, так что не стану претендовать на услуги с вашей стороны.

– Ха, – выдохнул сотник. – Вот я влетел! Не только не смог помочь сыну генерала, так еще и долг удвоил. Ладно, будем как-то рассчитываться. С этой минуты можешь называть косолапым и меня, и моих парней.

Обалдеть, какая честь!

Прямолинейность и наивность старого сотника просто убивала. Еще задумывая эту аферу, я догадывался, что ничего, кроме неприятностей, подобный сюжет индийского кино мне не принесет. Ладно, попробуем получить «хоть шерсти клок».

– Сотник, одолжишь своих людей, пусть поднатаскают мой отряд?

– Да легко, – благородно «соизволил» Выир.

Под шумок откровенного разговора я вытянул у него историю пленения отряда «медведей». Сотня Выира была направлена на север еще в начале весны этого года. Из герцогства приходили нехорошие слухи, и императрица повелела разобраться. Увы, разбираться было поздно – герцог Увиер уже начал мятеж, и сотня Выира на полном ходу влетела в западню. Старый сотник так спешил, что с конным конвоем далеко опередил основную часть передвигающихся на телегах «медведей». Взяли их не очень чисто – из двух десятков бойцов конвоя выжили лишь пятеро. Выир накрошил маленькую горку оруженосцев, но в конце концов получил булавой по голове. В застенках цитадели он сидел в основном молча, а если и говорил, то разные гадости, за что и был бит у столба значительно чаще остальных.

Толку от него сейчас было ноль как интеллектуально, так и физически, но кое-какую пользу «медведь» все же принес, точнее, принесли его подчиненные.

Выжившие «медведи» оказались «летунами». Впрочем, это я понял еще при первом знакомстве – в стандарте лесные спецназовцы этого мира имели классическую косую сажень в плечах, а эти экземпляры хоть и не выглядели задохликами, но до знаменитых медвежьих статей не дотягивали. Меньшие габариты позволяли им не перенапрягать лошадей и выполнять обязанности посыльных и конного конвоя. Но подобные недостатки не отменяли того, что они были «медведями» в полном значении этого слова.

Новые инструкторы сразу же жестко взялись как за «ящеров», так и за группу поддержки Морофа. Бывший бандит пару раз пытался качать права, но один из «медведей» в честном бою слегка покатал его по траве, и Мороф успокоился.

В основной лагерь революционеров я решил не ехать, а обосновался на лесной базе в дне пешего марша от ставки лесного маркиза. Пленники остались со мной – переговоры с наместником я оставил на лесного маркиза, а вот гарантию безопасности своего баронства решил держать поблизости.

О том, что моя задумка удалась, через двое суток сообщил гонец от Кардея – наместник развернул свой карательный отряд, не дойдя до города покойного графа Довлона.

Нельзя сказать, что пленники доставляли много проблем, но хлопот с ними все же хватало. И эти хлопоты были довольно специфического свойства. Старший сын наместника сразу дал рыцарское слово удержаться от побега и в дальнейшем мирно разгуливал по лагерю в ожидании решения отца. Младший тоже поклялся и на следующий же день сбежал, вот только бегал он недолго и быстро вернулся в лагерь, с воплями пробежав изрядное расстояние через лес впереди Хана. После этого малец прекратил вылазки за пределы лагеря и начал портить нервы всем окружающим уже внутри охранного периметра. Когда его проказы переходили определенную черту, я посылал Хана, и волк всюду ходил за мальчиком в качестве конвоя. Через пару минут такого сопровождения пацан начинал заикаться и прятался в темный угол. Затем мне становилось его жалко, волк покидал свой пост, и… все начиналось сначала.

А вот с молодой женой пожилого наместника вышла промашка. Она не была матерью обоим сыновьям маркиза и родила ему лишь дочь. Познакомившись с этой особой ближе, я почему-то догадался, что, потеряй мы ее где-то в лесу, наместник не очень-то обидится. Дамочка оказалась похотливой, как кошка. Мне проблемы были не нужны, поэтому, в первый же день выудив ее из кустов с молодым лесовиком, я объявил по лагерю, что лично кастрирую любого, кто поведется на чары маркизы. По улыбкам народа стало понятно, что, в отличие от моих бойцов, местные революционеры не очень-то опасаются баронского гнева. Поэтому я добавил, что лишать наследства блудливых кобелей будет Шип, и все как-то сразу прониклись важностью сообщения.

С Шипом вышла отдельная история – он наотрез отказывался говорить о своей прошлой жизни, но из лагеря не уходил и все приказы выполнял. Мало того, после ссоры с группкой наглых лесовиков он тупо зарезал двоих и до икоты испугал остальных. Пришедших ко мне за справедливостью революционеров я спросил: какого демона они полезли к человеку с таким клеймом на лбу? Не услышав ответа, добавил, что за дальнейшие убийства Шип не понесет никакого наказания. Несколько суток общения, а точнее, «молчания» с этим человеком показали, что ему глубоко плевать на окружающий мир и нападать на кого бы то ни было первым он не станет.

Неожиданная польза от Шипа случилась во время тренировки «медведей» с «ящерами». Шип проходил мимо и неожиданно для всех сделал замечание. Его пригласили поучаствовать, и он «поучаствовал». Как результат – два перелома и куча синяков, причем не у Шипа. В сторону «медведей» он лишь презрительно фыркнул, а вот «ящеров» обозвал сбродом.

Можно сказать, что это событие послужило началом переформирования моей гвардии. При разборе ситуации Мороф нагло скалился, «ящеры» матерились, а Выир с «медведями» почему-то смущенно вздыхали. Обсуждение закончилось тем, что на свет появилась новая девятка облаченных в «чешую» воинов. Точнее, семерка, потому что я и профессор получали броню вне очереди и без экзаменов. Тут же мне в голову пришла идея применить практику с прозвищами, – народ немного повозмущался, но смирился.

Первым номером после своих художеств шел сам Шип. Далее в «ящеры» попали два казака – Выров, получивший вполне справедливый позывной Змей, и молодой здоровяк Копыто. Оба продолжали носить «оселедцы» и сами же выбирали себе позывные. Затем я с разрешения Выира привлек самых шустрых и мелких из «медведей» – русого крепыша с простоватым лицом и черноволосого говоруна. Первый получил позывной Сом, потому что здесь эта рыба была символом молчунов, а второй был назван Барсуком – именно это животное в местном фольклоре выделялось как жуткой ленью, так и абсолютной наглостью.

Шестым к нам самостоятельно напросился тот самый рыцарь-убийца любовников, и, как ни странно, был молчаливо одобрен Шипом. Прозвище дворянин получил благодаря собственному гербу – грифон являлся персонажем местной мифологии и когда-то красовался на щите нашего беглого рыцаря.