Увы, приобщить удалось только частично. Обливание холодной водой летом – это и не экстрим вовсе, а комплекс утренней гимнастики Боря оборвал посредине. Попытавшись выдавить из желудка хоть что-то, он присел в тенечке на лавку и с мученическим видом принялся наблюдать за тем, как мы с Чижом закончили упражнения. Затем провели два спарринга на макетах кинжалов и бокенах.

К финалу наших утренних мероприятий вид у Бори стал получше, и вел он себя уже как зритель, попавший на интересное представление. А полегчало ему в основном благодаря поднесенному Корнеем Васильевичем рассолу. А затем мой друг предпринял попытку сбежать, но я его остановил.

– Ты серьезно собрался прямо сейчас идти в «Русалку»? – с фальшивым удивлением спросил я.

Боря, конечно, не знал, что Глаша вчера наверняка манкировала своими обязанностями и легла спать пораньше, а я ему сообщать об этом не собирался.

– Ты прав, – вздохнул Боря, – слишком рано.

Затем мы с другом поочередно посетили душ и, изрядно посвежевшие, сели завтракать. Правда, кое у кого с аппетитом было не очень.

Терпения Боре хватило ненадолго. Он едва дождался, пока баба Марфа почистит его костюм, и, быстро одевшись, убежал наверняка в цветочную лавку.

Пусть его – вольному воля, а бешеному степь. Меня сейчас больше волновали общественные настроения в любимом городе. Если честно, тот факт, что в Топинске до сих пор не случился переполох по поводу появления сатанистов в нашем богобоязненном уезде, пугал меня больше, чем возможная паника. Потому что с паникой наши люди справятся, а отсутствие шума говорит о том, что это кому-то нужно.

Ну вот почему Матюхин не бьет во все колокола и не обвиняет меня в бесполезности? Непонятно. А меня в последнее время все необъяснимое жутко напрягает.

Попытка разузнать обстановку с помощью телефона ничего не дала. Леха сообщил, что в управе тишина. Бренников тоже доложил о затишье и о том, что вполне справится с поточными делами и без моей помощи. Да и справляться там особо не с чем. Дело с нападением разрешится только завтра, когда на допрос явится Берендей в официальном качестве старшины артели. А пока остается лишь рутинная работа с агентурой.

Даже судья на мой завуалированный вопрос ответил недоумением. Он вообще не знал о факте жертвоприношения!!!

Это плохо. Очень плохо.

Уходить из дома не хотелось, но и сидеть здесь бирюком – не выход. Ну а что еще мне делать? Бегать по городу в поисках сектантов? Так с этим намного лучше справится Бренников. И, влезая в официальное расследование полицейской управы, я только сделаю все еще хуже. К тому же никто не может гарантировать того, что делом не заинтересуются жандармы. Вот уж с кем мне не хотелось бы сталкиваться нос к носу.

Но как же выматывают бездействие и неведение!

К счастью, мое вынужденное безделье разрушило возвращение Бориса.

Вид у моего друга был мрачным и пришибленным. Хорошо хоть не видно разноцветных пятен на щеках. Значит, букетом по роже не хлестали.

– Ты ведь знал, что так и будет? – угрюмо спросил Боря, присаживаясь рядом со мной на лавочке в тени сирени.

– Понятия не имею, что там у вас в точности произошло, но приблизительно догадываюсь, – не стал я отнекиваться.

– Почему тогда не остановил?

– Серьезно? Боря, ты же не дурак, сам подумай, можно ли остановить кого-то в подобном состоянии?

– Нет, – уныло мотнул головой мой друг, – но лучше бы остановил. Даже связал. Ты не представляешь, каких слов она мне наговорила. Я и понятия не имел, что она такая, такая…

Лицо парня сделалось каким-то брезгливым.

Похоже, его начинает бросать из крайности в крайность – тот самый шаг от любви к ненависти.

– Какая, Боренька? – прищурив глаза, холодно спросил я. – Пошлая, мерзкая? Может, ты и меня в чем обвинишь? Если отбросить нюансы, я ведь по сути – типошник, сиречь сутенер: хоть и не отбираю у барышень их заработок, но покровительство оказываю. Потому что некому больше. Никому они в нашем городе не нужны. Разве только за тем, за чем ты сам в «Русалку» и хаживал.

– Я не это хотел сказать, – набычившись, проворчал мой друг.

– А что ты хотел сказать? Боря, научись хоть немного размышлять о причинах поступков других людей. Как думаешь, зачем Глаша макнула тебя в моральные нечистоты? Ну же, включи мозги!

И он меня не разочаровал, потому что действительно не дурак.

– Чтобы мне не было больно?

– Правильный ответ. Боря, ты даже не представляешь, через что пришлось пройти этой девочке. Не она выбрала такую жизнь, и за то, что при этом не превратилась в обычную вульгарную маруху, Глаша достойна искреннего уважения.

Некоторое время помолчали. Неплохо бы сейчас развеяться, но еще белый день на дворе – и в кабак не пойдешь, и настроение для подобных увеселений совсем не то. Как вариант подошла бы рыбалка, но удаляться от города не хотелось, а нормально отдохнуть с удочкой получится только на озерах.

Хотя…

– Чиж, – позвал я парня, помогавшего оружейнику мыть выведенный из гаража паромобиль.

– Да, командир, – бросив тряпку, подбежал парень.

– Ты когда со своими башибузуками встречаешься?

– Вот думал, домою машину – отпрошусь у вас и сбегаю за едой. А что?

– Вы где свою базу оборудовали? – не отвечая на вопрос, спросил я. – Наверняка ведь какие-то развалины обжили.

– Так старую мельницу деда Укорота приспособили. Пока никто не гонит.

Напрягшись, я вспомнил водяную мельницу сурового, можно сказать, легендарного мельника по прозвищу Укорот. Говорят, старик водился с русалками, да и с лешими ладил, пока не замерз по пьяному делу. В итоге вот уже лет двадцать имеющее нехорошую славу строение пустует и ветшает.

Интересно, Осип специально выбрал именно это место по аналогу с нашей каланчой, в свое время имевшей дурную репутацию мистического плана?

– Давай сделаем так, – закончив с воспоминаниями, предложил я, – сейчас беги, собирай все наши рыбные снасти. Прихвати самый большой казан, который есть у бабы Марфы, и специй для ухи не забудь. А по пути еще заедем в трактир и наберем всякой снеди.

Уныло сидевший на лавке Борис неожиданно оживился.

Ну что ты будешь делать – жениться он собрался, сам же еще пацан пацаном. А вот забегавшие глаза Чижа мне не понравились. Можно, конечно, устроить ему экспресс-допрос, но, скорее всего, правда вскроется на месте, так что спешить не стоит.

Поделившись с Борей запасным комбинезоном, я также оделся попроще, и мы загрузились в паромобиль. И этой веселой компанией поехали на рыбалку. Действительно веселой, потому что Боря успешно избавился от своей хандры, а это значит, что и его чувства к Глаше были, скорее всего, простой юношеской влюбленностью.

Перед выездом я отзвонился на базу отдела и сказал, где меня искать в случае чего, так что о делах на время можно забыть.

За едой решили заехать в трактир «Порося», который держал выходец из Харькова. Заведение совсем не фешенебельное, но готовили там хорошо – хоть просто, но сытно и вкусно.

Находившаяся на окраине Мойки старая мельница выглядела довольно колоритно. Приземистое здание с массивным водяным колесом устало привалилось к невысокой дамбе. Часть земляного вала размыло дождями и потоком ручья, который эта насыпь когда-то перегораживала, а пруд зарос ряской. И все же дом все еще был крепким и всем своим видом говорил, что рассыплется в труху еще не скоро. Возможно, там даже имелся свой свободный энергент класса домовой.

Мы подкатили к наполовину открытым и буквально вросшим в землю воротам. Чиж тут же, не открывая дверцы паромобиля, соскочил на землю и убежал внутрь, наверняка дабы привести в надлежащий вид свою гвардию.

Так оно и оказалось: когда мы с Борей втащили корзины в неожиданно просторное помещение, нас уже встречала неровная шеренга пацанов. Мальцы усердно хмурились, стараясь выглядеть максимально взрослыми. Получалось это дело у них откровенно комично.

В строю стояли восемь подростков различной степени чумазости и разного возраста, примерно от восьми до двенадцати лет.