– И чем будете удивлять? – тут же сделал стойку наш гость.

– Сначала займемся моим главным артефактом, а то я задолбался постоянно таскать на голове шляпу.

Сняв упомянутый головной убор и отпоров нитки крепления, я достал диадему.

– Так, что тут у нас, – без малейшей насмешки сказал артефактор и, вернув гогглы на глаза, осторожно взял из моих рук артефакт.

После нажатия одной из кнопок в раскрытом чемодане с тихим шелестом поднялись четыре толстых штыря. Поместив диадему между ними, Саня убрал руки. Артефакт остался висеть в воздухе, едва заметно вращаясь вокруг своей оси.

Вглядываясь в артефакт сквозь гогглы, Барабаш начал щелкать кнопками и крутить рукоятки спрятанного в чемодане прибора.

– Любопытно, но не более, – без особого энтузиазма резюмировал артефактор. – Работа нестандартная, с фантазией. Видно руку старого мастера, но уровень слабоват. Мою защиту ты не сломаешь, даже если… в общем, фиг ты ее сломаешь. Те защитные амулеты, которые я вам продал, пробьешь, конечно, но максимум, что сможешь сделать, так это напугать или усыпить, да и то если реципиент не сильно возбужден. А вот защитный конструкт связки хорош. Кстати, ты читал уголовный кодекс Китежа касаемо применения магии?

– Читал.

Действительно этот ценный и полезный документ попросту не мог пройти мимо моего внимания.

– Ну, тогда знаешь, что любое применение боевой магии в черте города карается серьезным штрафом, а если разгуляешься вот с этой штукой, то штраф будет очень большим. Кукловодов у нас не любят даже на Подоле. Поэтому правильно сделал, что носишь под шляпой.

– И мне это уже надоело, – вернулся я к своей просьбе.

– Ну что… – подняв гогглы на лоб, сказал Барабаш. – Могу отсоединить навершие с каменьями от обруча. Заделаем вставки накладками, и получится обычный обруч удаленного управления.

– Мне тут посоветовали оторвать слишком шаловливые руки тому, кто надумает что-то переделывать в артефакте старой работы, – вспомнил я слова барона по прозвищу Головоруб. – Кстати, а почему все так трясутся над старыми артефактами, а молодых мастеров называют…

Ухмыльнувшись, Барабаш закончил за меня:

– …штамповщиками. Да тут все просто. Наука не стоит на месте, и сейчас мы не плетем конструкты с нуля, а заливаем готовый шаблон в основу. К тому же раньше артефакторикой занимались истинные маги и действительно творили шедевры. А где ты сейчас увидишь истинного, корпеющего над одним артефактом месяцами? Они теперь либо в Запределье ходят, либо лекарями становятся – вот где весь жир. Кстати, ты не обольщайся, твой арт пусть и оригинален, но до имбы ему далеко. Так что теперь понятно, почему он вообще попал в твои руки. Другого менталиста, решившего поработать оператором магопреобразователя, еще поискать нужно.

– Так что там насчет шаловливых ручек?

– Не парься, – слишком уж беспечно отмахнулся парень. – Связку я не нарушу. Добавлю парочку ретрансляторов, и связь обруча с ментальной группой останется. Обруч все равно советую спрятать обратно в шляпу. У нас вообще не любят, когда кто-то носит арты на голове. Пусть даже это обычная удаленка. Сделаю тебе крепления. Когда захочешь, пустишь толику силы и можно убирать шляпу – обруч останется на голове. А в других случаях будет сниматься все вместе.

– Неплохой вариант, – согласился я. – А что с остальным?

– Из остального получится миленькое колье, которое можно носить на шее.

Заметив боковым зрением, как морда Баламута расплывается в улыбке, я сунул ему под нос кулак и предупредил:

– Даже не думай, – затем добавил уже для артефактора: – Не вариант. Хватит с меня бабских цацек.

– Да пошутил я, – хохотнул Барабаш. – Закрою накладками и получится что-то среднее между шейной гривной и пайцзой. У нас многие так носят низкоуровневые щиты. Конечно, нужно привыкнуть, но считывать эмоции и ставить ментальный щит можно будет даже без обруча, а вот чтобы копнуть поглубже, придется надеть на голову ретранслятор. Кстати, ты знаешь, что активное считывание ментального поля тоже рассматривается как магическое воздействие и карается ударом по карману?

А вот этого я действительно не знал.

– В смысле?

– В прямом, – серьезно кивнул артефактор. – Одно дело просто улавливать выбросы чужих эмоций, а совсем другое – счищать верхний слой ауры, чтобы уловить то, что она задерживает. В общем, советую потренироваться. Если защитного артефакта нет, значит, все в порядке. В городе вообще лучше не накачивать эти цацки силой. Там менгиры стоят на каждом шагу. Старайся, чтобы арт работал на остаточном фоне.

А вот этот совет дорогого стоил.

– Так что? – подняв на меня глаза, спросил Барабаш. – Переделываем? Сразу скажу, что на коленке ничего не склепаю. Только в своей мастерской. Арт верну завтра к вечеру.

Было очень трудно отдать чужому человеку свою самую ценную вещь. Без этого артефакта я буду чувствовать себя очень неуютно.

Что мне теперь, опять угадывать, какие именно чувства испытывает ко мне человек? В глаза ему заглядывать? Да уж, разбаловали вы себя, Никита Олегович. Уже не хотим жить как простые смертные? Зазвездились?!

Я кивнул артефактору и подавил горестный вздох, когда он упрятал мое сокровище в чемодан.

Придется довериться, к тому же Барабаш скоро узнает намного более важную тайну, но без его помощи мне точно не справиться.

– Ну и что такого секретного ты хотел мне сообщить? – словно прочитав мои мысли, спросил артефактор.

– Не сообщить, а показать.

Достав из шкафа дорожную сумку, я извлек из нее сверток и положил на стол, позволяя гостю развернуть ткань самому.

Когда он это сделал, в свете люстры блеснул серебристо-искрящийся металл оплавленного комка.

– … – первые пять слов его речи были сугубо матерные. – Ты где это взял?

Вопрос он задал со ставшими размером с его гогглы глазами, а они были немаленькими.

– Там больше нет… вроде.

– Что значит «вроде»?

Нужно было решать, хотя вариантов не так уж много. Если начал откровенничать с этим человеком, то не стоит мяться, как институтка в казарме гусаров. Ну я и рассказал о том, как на станции появилась истинная магиня с серьезным недобором шариков и роликов в голове. О том, как она искала возможность разблокировать у себя ментальные способности и нашла оную в виде магического компьютера. Как она же чуть не сделала из меня идиота, за что была убита непокорным подопытным кроликом. Магическому компьютеру тоже перепало на орехи – от него остались вот такие оплавленные комочки и пара пригоршней песка от рассыпавшихся кристаллов.

– Ты убил истинную магиню? – ошарашенно спросил Барабаш. – Но затем встряхнулся, как попавший в воду пес. – Да и хрен с ней, с этой бабой. Ты точно уверен, что не осталось целых деталей?

Я замялся, и это не ускользнуло от взгляда артефактора, хотя он и не имел склонности к ментальной магии. Или я чего-то не понимаю?

– Это еще не все? – выдохнул он. – Да столько чистого серебра мне в руки и за год не попадает. В основном работаю с уже готовыми сплавами. Постоянно приходится мучиться. А тут граммов двести. Показывай все.

– Парень, ты бы притормозил, – нахмурившись, осадил Барабаша Баламут.

– А толку? – отмахнулся тот. – Все равно покажете. Через кого еще сможете продать чистое серебро? Только через меня. Даже своим знакомым коллегам ничего не скажу, сдадут сразу и с удовольствием. А затем к вам заявится кто-то из ушкуйников. Оно вам надо? У нас торговля чистым серебром – это монополия князей, и продается оно исключительно в слитках с княжеской печатью.

В чем-то он прав, но как-то боязно вот так вот с ходу доверять тому, кого вживую видишь первый раз в жизни.

Барабаш показательно вздохнул с видом оскорбленной невинности и опять достал мой обруч:

– Держи, я сейчас сниму защиту.

То, как Барабаш снял защиту, я ощутил моментально. От него пахнуло сложным коктейлем эмоций, но негативных среди них не было, хотя и присутствовала нотка настороженности.