После моего возвращения обстановка на станции немного изменилась. Дед Анджей гремел железками в оружейке, напевая под нос какую-то польскую песенку. Тетушка Пин на кухне заливисто смеялась шуткам своего супруга, а батоно Леван решил изобразить боевого дестриэ, позволив Златке забраться себе на шею и катая ее по столовой.

Возможно, это не совсем этично — так вмешиваться в эмоциональное состояние других людей, но они были предупреждены и, как мне кажется, ждали ежедневную накачку позитивом. Ведь для чего-то же все дружно на это время снимали амулеты защиты от ментальной атаки!

— Что у нас на завтрак? — спросил я, входя на кухню.

— Глазунья с жабьей колбаской и чай с бисквитным пирожным, — торжественно объявил кореец, давно изучивший мои гастрономические предпочтения.

Тогда почему мне в голову пришел образ сыра?

Быстро осмотревшись, я увидел в углу кухни спрятавшегося Чучу.

— Кто пустил эту облезлую крысу в купол? Кому начислить штрафные баллы?

Услышав этот вопрос, всадник дестриэ натянул волосы-поводья и направил своего ретивого коня в коридор, чтобы побыстрее спрятаться в своей комнате.

— Детский сад, совмещенный с дурдомом… — проворчал я и опять увидел образ большой головки сыра. — Уймись, Чуча!

Корейская чета продолжила что-то нарезать, пряча улыбки.

— Тетушка Пин, дайте ему граммов сто сыра. Будем справедливы — он заработал, хотя и сожрал бабочку стоимостью семьсот червонцев.

— Семьсот? — замерла кореянка.

Она посмотрела на сыр в своей руке, затем на враз поскучневшего Чучу.

Не факт, что зверек понял наш разговор, но перемену в настроении женщины наверняка почуял.

— Но при этом помог заработать две тысячи.

— Семьсот червонцев… — как заведенная повторила тетушка Пин, продолжая сверлить взглядом Чучу.

В этой семейной паре острыми приступами меркантильности страдала в основном жена. Так что дядюшке Чхану пришлось отбирать у супруги сыр и отдавать тахруну.

Все, эмоциональная накачка спала, и привычная станционная жизнь вернулась к естественному состоянию.

Завтракать в шляпе было некультурно, так что еще раз проверив эмоциональный фон окружающих и состояние менгиров, я положил головной убор на стол. Откровенного негатива нет ни у кого, и только дед Анджей странно притих, но лезть в душу поляка с расспросами я не собирался. Мы уже давно договорились, что если появляются какие-то претензии к соратникам, то они тотчас выкладываются на сукно. А личная меланхолия касается только ее носителя.

Завершив завтрак, я привычно влился в рутинное течение жизни нашей маленькой общины. По случаю отсутствия Гены занятий с оружием не предвиделось, так что я запустил новый фильм из последнего поступления с Земли и постарался расслабиться.

Увы, заряда благодушия и веселого настроение хватило ненадолго — только до вечера. И причиной тому стало возвращение моего лучшего друга Баламута. Дело в том, что ближайший соратник вернулся из своего очередного путешествия в баронство — как мы привыкли называть удел боярина Майера, предпочитавшего называться бароном. Кстати, ни барона, ни его удела я до сих пор так и не видел, а вот Гену там знают как лихого гуляку и даже сводника.

Из песни слов не выкинешь, как и не отменишь того факта, что мы оба взрослые мужики и имеем определенные потребности. Свои проблемы Гена решал без посредников, а вот мне никак не удавалось покинуть станцию, дабы посетить прекрасных дам веселого баронства. Так что Баламут подбирал для меня кандидаток, причем, если верить его словам, ажиотаж в баронстве по этому случаю был дикий. Дело в том, что интим с магом дарит недару — человеку, не имеющему магического дара — массу очень ярких ощущений. Увы, сам маг подобной радости лишен напрочь. В том смысле, что для него секс остается простым сексом.

Кто бы еще год назад сказал, что меня огорчит факт образования очереди в мою постель, плюнул бы шутнику в левый глаз, но поди же ты…

Странное ощущение, когда девушка во время секса испытывает нечто феерическое, а тебе остается лишь смотреть на это практически со стороны — участие вроде принимаешь, но вопли партнерши портят весь кайф. Впрочем, это не значит, что я откажусь от общества очередной красавицы — критерии отбора у Гены очень строгие, хотя сам он довольно непритязателен.

За две недели я успел накопить в себе много чего лишнего… в смысле нервное напряжение, так что заводился по мере приближения вечера. Поэтому неудивительно, что, как только западный караван встал у зарядных тумб, я не приступил к запуску процесса зарядки, а начал мучить камеру, пытаясь поймать момент выгрузки. И поймал, но ничего не понял. Из второй фуры по откидной лестнице спустился сначала Гена, затем он поймал два каких-то баула и начал принимать пассажирок. Первую он аккуратно снял с лесенки и очень нежно подержал на руках. Со второй обошелся более прозаично, просто проконтролировал, чтобы она не сверзилась с лесенки.

Но меня взволновала как раз не странная галантность друга, а личности прибывших дам.

Как бы это сказать помягче… обычно девочки фрау Катарины выглядят более импозантно — кокетливые шляпки, корсеты, из которых выпирает все, что только можно, и юбки, спереди собранные в складки так усердно, что порой белье видно. А здесь мы имеет двух дам в скромной одежке. Не в том смысле, что бедно одетых, просто дорожные платья закрывали все мало-мальски соблазнительные места.

В общем, у нас налицо недоразумение, грозящее перейти в скандал.

Сумев как-то взять себя в руки, я начал процедуру зарядки аккумуляторов фур и позволил заправщикам отправиться на ужин. Привычные манипуляции немного успокоили меня, так что появление Баламута с подружками было встречено скорее с любопытством, чем с раздражением.

Да уж, это точно не бабочки фрау Катарины. Обеим лет по двадцать пять. Не сказать что дурнушки, но по-немецки ладненькие и серенькие. У той, что держала Гену под руку, настроение решительное и слегка дерзкое, а ее напарница явно чувствовала себя не в своей тарелке и отчаянно краснела.

— Дорогие дамы! — с места в карьер развел политесы Баламут. — Позвольте представить вам моего шефа и старинного друга. Он у нас маг, станционный смотритель, да и просто во всех смыслах видный мужчина. Никита, познакомься. Это Грета и ее подруга Клара.

То, как именно расставил акценты мой друг, подразумевало, что на место в моей постели претендует только Клара, а Грета смотрела на меня совершенно без вожделения.

От такого заворота я на мгновение впал в ступор, даже пропустил сбой в работе магопреобразователя, но быстро исправил ситуацию, благо в такие моменты шляпа с обручем всегда на мне.

Так, теперь перейдем к гостям.

— Милые дамы, не могли бы вы недолго подождать в коридоре? Нам с Геннадием нужно пошептаться.

Похоже, дело хуже, чем я предполагал. Клара, сменив цвет лица с красного на бледный, чуть отступила, а вот подружка Баламута вцепилась в его локоть. Она явно уже нашла место, где у него находится «пульт управления», и вознамерилась сразу расставить приоритеты. Даже не знаю, что там Гена успел насвистеть ей о порядках на станции, но он явно что-то напутал.

— Никита, — с укоризной сказал доморощенный Ромео, — веди себя прилично!

Прилично? Это он зря, и не только он.

Может, со стороны я сейчас выгляжу психом, но причины для агрессии у меня были. Не всегда хорошо знать, что в отношении тебя чувствуют другие люди. Гена явно пребывал в состоянии легкого любовного отупения, а вот в эмоциональной ауре Греты скользила холодная оценка. Она осматривалась вокруг с решительностью будущей хозяйки и, кажется, уже включила мою особу в какие-то свои далеко идущие планы.

Впрочем, последнее было домыслом, потому что столь глубоко копать мне не под силу. А вот раздражение и даже недовольство, вызванные моими, как ей казалось, чрезмерно резкими словами, читалось легко — это и добило меня окончательно.

Мне даже не пришлось напрягаться. Просто отпустил сдерживаемую злость — и она автоматически выплеснулась через ментальный амулет.