Она когда-то пела в популярной японо-корейской девчачьей группе. Затем у нее обнаружился потенциал к магии, и она, разорвав практически все связи, устремилась в волшебный город. Не знаю, кто свыше выделил этой дамочке везение, но он точно не поскупился: она не просто стала магиней, но еще умудрилась отхватить редкий дар. Сирен в Женеве хватало, причем разных по силе и направленности, но никто не мог похвастаться таким даром, как у Нисы. Дело в том, что влияние сирен на слушателя ограничивались расстоянием и не могло преодолеть цифровой фильтр. Так что в записи или по телефонной связи эффект терялся. А вот дар Нисы влиял не на слушателя, а непосредственно на ее голосовые связки, и эффект пусть частично, но все же сохранялся и в записи. Так что на мировом рынке попсы это была чистая имба.

За размышления о певичке я зацепился как за что-то более-менее привычное, чтобы совсем уж не растеряться в чужой для меня атмосфере. Впрочем, растерянность проходила довольно быстро, и это подметил Майкл.

— Вы уже освоились?

— Немного, — уклончиво ответил я.

— Готовы познакомиться с моим покровителем?

Меня, конечно, что-то напрягало в его упоминании эльфа как покровителя, едва ли не на уровне хозяина, но причин акцентировать на этом внимание я не видел.

— С удовольствием.

Майкл кивнул и двинулся вперед, снова став для меня проводником в этом сборище снобов. Тут не нужно быть эмпатом, чтобы ощутить настороженное отношение ко мне окружающих. Ну вот скажите мне, что не так-то? Вроде нормально одет и прической особо не выделяюсь, хотя она немножко не в тренде. Чего им не хватает, уродам зажравшимся?

Пока двигались вперед, я всеми силами старался погасить разгорающееся внутри раздражение. А еще понять, не накручиваю ли я сам себя. Но тут же наткнулся на взгляд какой-то тетки, размалеванной, как чероки в военном походе, который показал, что ни фига я не накручиваю. Опять захотелось продемонстрировать ей средний палец, и в этот раз я сдержался с огромным трудом. Права была Гюрза: нечего мне делать в этом зоопарке, где раз плюнуть можно стать главным экспонатом с табличкой: «Мартышка дикая, пальцы в клетку не совать».

Толпа густела. Это означало, что мы приближались к цели. И тут мы внезапно практически вывалились на свободное пространство. О чем-то тихо переговаривающиеся люди словно не замечали, что выдерживают определенную дистанцию до небольшой группки людей, точнее разумных, потому что из полутора десятка собравшихся там как минимум трое принадлежали к другой расе.

В центре этого собрания возвышался эльф. Возвышался, потому что он был как минимум на голову выше остальных. И тут меня ждал легкий когнитивный диссонанс. Эльф совершенно не соответствовал моим представлениям об этой расе. Практически на всех иллюстрациях, а также на снимках некоторых актрис, ушастые пусть отдаленно, но походили на людей. Конечно, не так, как актеры в старых фильмах с приклеенными ушами и длиннющими париками, но все же сходство было достаточным, чтобы переносить на эльфиек некоторые свои фантазии. А этот персонаж больше напоминал киношного Волан-де-Морта. Только с мордой потоньше и ушами характерной формы. Сходство тоже крайне отдаленное, в основном из-за странного носа и лысого черепа. А вот стоявшая за ним явно исполняющая роль свиты парочка ушастых полностью соответствовала моим представлениям: похожие на человеческие тонкие и бледные лица, вкупе с серебристыми волосами, собранными у мужчины в пучок, а у женщины в косу. Все трое были одеты в хламиды а-ля тоги римских сенаторов. Только у лысого она была ослепительно белой, а у его помощников с легким салатовым оттенком.

Первыми изменения в группе, расположившейся посреди эдакой зоны отчуждения, приметили ушастые спутники странного эльфа. Они всего лишь сменили позы, но я тут же ощутил едва уловимые тонкие эманации энергии разрушения. Явно опасные ребята, так что резких движений лучше не делать.

Лысый тоже обратил на нас внимание и встретил Майкла доброжелательным взглядом. Мой коллега тут же отвесил низкий поклон. Я же не смог пересилить себя и лишь немножко склонил голову.

— Приветствую, мой господин. Позвольте представить вам моего нового друга, — на высшем эльфийском обратился к эльфу Майкл.

Блин, как бы не опозориться. Вообще-то, я все отлично понимал, а вот произношение хромало на обе ноги. Эльф посмотрел на меня и чуть наклонил голову в сторону. Его тонкие губы не выдали и тени улыбки, но меня почему-то окатило ощущением доброжелательности. К тому же куда-то подевалась вся неловкость. Я еще раз обозначил поклон и как мог произнес на высшем эльфийском:

— Приветствую, господин.

Выражение без приставки «мой» делало его не таким раболепным. Впрочем, другого слова для обращения к эльфам ни в высшем, ни в низшем языке попросту не существовало. Мало того, еще нужно было правильно его произнести.

— Я тоже вас приветствую, — произнес Аттай-оол-анна на низшем эльфийском, явно чтобы прекратить мои страдания. — Новые друзья — это всегда хорошо. Могу я узнать ваше имя?

— Назарий.

— А полное? — не унимался эльф. — Насколько мне известно, на вашей родине упоминают имя родителя.

— Назарий Аристархович Петров.

— Красиво, — едва заметно кивнул Аттай. — Давшие вам жизнь и имя явно любили вас.

— Увы, господин, меня так назвала сохранившая жизнь. Давшие жизнь оставили меня сразу после рождения.

Не буду же я упоминать, что моя мамаша и замужем-то не была. Да что уж там, папаша, скорее всего, свалил сразу после зачатия.

— Это очень печально. Я знаю о такой беде вашей расы. Подобный поступок достоин порицания, но никак не бросает тень на едва проклюнувшийся росток.

— Благодарю за понимание, — изобразил я еще один поклон, и был он совершенно искренен. Да и вообще, первый же встретившийся мне эльф показался вполне неплохим разумным.

И чего только Гюрза на них окрысилась?

Мы с эльфом продолжили нашу беседу, из которой Майкл как-то незаметно выпал.

— Вам нравится мой дом? — тихим, чуть шипящим голосом продолжил эльф, вглядываясь через мои глаза в душу и даже глубже. Взгляд слишком уж проникновенный, но почему-то отторжения не вызывал.

— Очень красиво, — даже не слишком соврав, ответил я.

— У вашей расы есть еще одна беда: неискренность, — не осуждающе, а с какой-то нравоучительной печалью умудренного опытом дедушки заявил эльф.

Пришлось срочно исправляться.

— То, что я вижу, расстраивает только тем, что мне никогда не увидеть истинный лес.

Эльф опять не улыбнулся, скорее всего потому, что на такое не очень-то способна его мимика, но одобрение моих слов от него исходило вполне считываемое.

Если честно, этот разговор давался мне все тяжелее, потому что внимание постоянно соскальзывало с лица эльфа куда-то в район его закрытой хламидой поясницы. Дар практически самостоятельно начал тянуть Живую силу, постепенно наращивая активацию. От эльфа веяло настолько мощными эманациями энергии творения, что все окружающее теряло какое-либо значение. Эльф явно собирался как-то прокомментировать мой изящный прогиб, но вдруг сбился и чуть наклонил голову уже в другую сторону. Может, я ошибаюсь, но, кажется, у них так происходит внешнее выражение эмоций.

— Я вижу, вы настоящий ценитель и ничто для вас не имеет значения, кроме истинной сути вещей.

— Простите, господин, я отвлекся. — Мне на самом деле стало стыдно.

— Не нужно извиняться, — чуть кивнул эльф. — Аттаай действительно уникальное творение, и оно просто не могло не привлечь внимание осененных вашим даром.

Я сначала подумал, что он назвал находящуюся на его поясе вещь своими именем, но потом осознал удвоение второй гласной, немного меняющей суть слова. На высшем эльфийском аттай это «шип», а аттаай — «волшебная палочка». Пока я размышлял над особенностями эльфийского языка, ушастый вельможа мягкими изящным движением запустил руку себе под хламиду и вытащила оттуда удлиненный белоснежный предмет, покрытый искусной резьбой. По габаритам это была обычная волшебная палочка, но сравнивать ее с тем, что продавалось даже в самых дорогих магазинах Женевы, все равно что отождествлять мазерати с жигулями.