— Спасибо, сокровище, — кивнул Зиг, принимая угощение. Он вдруг поцеловал мои пальцы. Я смутилась и чуть не выронила поднос.

«Подумал, что буду показывать тебя всем, видеть, как все восхищаются тобой, и знать, что сокровище только моё», — боги, ну зачем же дразнить мной бедного раба⁈ Зиг, ты просто невыносимый!

Я подала кубок Исаку. Раб скромно кивнул и обнял бронзовые бока кубка чёрными ладонями. Надо было принести ему чего-то горячего, наверняка он замёрз. Но ладно уж, поздно. Я наклонилась, чтобы поставить поднос с рыбой между ними, взяла куриные кости и пошла кормить Шторма. Села около него на колени на пол.

— Здравствуй, мой мальчик, — с улыбкой шепнула я, когда пёс подскочил и стал лизать мне щёки. Услышала, как позади заворчал густой голос Зига:

— Катерина сказала, ты многое видел.

— Да, господин. Я родом с запада, жил в монастыре около крепости Вёстра, но потом отправился в паломничество по святым местам. У нас, монахов, так принято. Я посетил многие города и земли, — рассказал Исак. Он уже перестал трястись около князя и будто захватился рассказом.

— Паломничество? Что это? — Зиг тоже прекратил корчить из себя самодовольного господина и потешаться над бесправным пленником.

— Эм… это когда монахи идут в особые места, города либо храмы, где постигают истинную веру.

— Кто такие монахи?

Исак замялся ещё сильнее. Я вся обратилась в слух, хотя делала вид, что играю с собакой. Поглядела краем глаза на раба. Зиг склонился к нему, опершись локтями на колени. Исак сидел, натянутый, словно тетива лука, и сжимал пальцами кубок.

— Монахи это те люди, кто решил предать себя Богу. Служить ему, — наконец сказал Исак.

— Жрецы? — нахмурился Зиг.

— Не совсем, но близко. Они проводят дни в молитвах, переписывают священные книги и живут в монастырях. Это такие дома для монахов. Они дают обет, что будут любить лишь Бога и никогда не заводят семью. По правде, нам даже касаться женщин запрещено…

— У-у… сочувствую. Такой себе обычай, — прицыкнул Зиг.

— Э… спасибо, господин. Но обычай… уж какой есть, — буркнул Исак и скромно улыбнулся. Зиг усмехнулся и толкнул раба в плечо. Тот чуть не слетел с помоста.

— Ну ладно, рассказывай дальше. Ты был на востоке?

— Да, господин. Я посетил там огромные храмы и повидал много чудес. Говорил с торговцами, знакомился с местными монахами. Даже был при дворе императора.

Я не удержалась и обернулась. Сердце чуть не выпало из груди. Дыхание спёрло. Я взглянула на Зига. Тот не спускал глаз с раба. Весь замер, напрягся, как зверь, готовый к прыжку. Мы дошли до самого главного. Чувствую, ночью мы не станем спать, и, увы, не от большой страстной любви. Зиг опять будет бредить империей до утра, а я буду слушать и вздыхать.

— Расскажи про императора, — хрипло попросил князь. Только я могла знать, как трудно даётся ему спокойствие. Зиг отломил кусочек от рыбы и закинул в рот. — Как он выглядит? Чем живёт? Сколько у него людей? Ты видел, какое снаряжение у его воинов?

Исак начал рассказывать. Оказывается, власть на востоке редко переходит от отца к сыну. Народ выбирает себе князя-императора, а жрецы его благословляют на правление. Потому в стране, где был Исак, много кровавых переворотов и вечные войны. В последние годы стало снова неспокойно, ибо император тщеславен и не даёт власти своему зрелому, любимому народом сыну.

Исак рассказал ещё много всякого. Я слушала его, раскрыв рот, и думала: неужто живут так, как он говорит? Неужто я буду так жить, когда Зиг станет императором? Голова разболелась от стольких знаний. Я поднялась, устав сидеть на досках пола, и, задумчивая, села за стол. Подперла голову руками.

— О чём это они? — спросила заинтересованная Валборг. Она сидела на коленях своего слуги и тоже слушала рассказы Исака. Другой воин отошёл, чтобы подбросить дров в очаг. Они угощались элем и рыбой, которую закоптила тётушка Агот.

— Про восток, — ответила я.

Взглянула на ведьму. Потом перевела взгляд на её слугу, русого со шрамом. Он был силён, словно молодой волк, и хорош собой. Помощник ведьмы поймал мой взгляд и подмигнул. Усмехнулся, когда я залилась краской до ушей. Мне вспомнилось, что видела их утром в очень нескромном положении. Интересно, это приятно? Ведьма прищурила чёрные глазищи и закинула в рот кусочек мягкого сыра.

— Ты хочешь спросить. Спрашивай, — разрешила она. Я сглотнула. Сжала кулачки под столом.

— Разве можно быть с двумя мужчинами сразу? — выдавила я. Стыдно, но если не узнаю, сгорю от любопытства. — Разве так по закону?

Ведьма улыбнулась.

— А почему нет, если я люблю обоих одинаково?

Ответ был так прост, что я и подумать о нём не могла.

— Мы не связаны законами людей, узами брака или кровного родства, потому я не вижу смысла ограничивать себя. Любовь делает нас сильнее, девочка, ты же слышала об этом? Думаешь, почему я нахожу силу исцелять стольких людей? — спросила Валборг.

Вернулся чёрноволосый помощник и сел по другую сторону от ведьмы. Глаза у него были рыжие, как янтарь, а взгляд острый, как у людей, что видели много смерти. Также глядели глаза Зига.

— Хати я спасла от воздействия нечистой силы, — сказала Валборг, кивнув на чёрноволосого воина. — Он считался лучшим в дружине князя, служил на севере. Его называли берсерком, воином, что сражается, подобно зверю. Нечистый дух захватил его разум и заставил убивать, как своих так и чужих. Хати страдал от этого. Я была в тех краях, странствовала и помогала людям. Я излечила его, и он поклялся служить мне до конца дней.

Валборг погладила Хати по плечу. Он взял её ладонь и поцеловал пальцы, будто благодарил за давнюю помощь. Потом ведьма взяла за руку русого.

— Скёль стал моим помощником почти в то же время, — рассказала она. — Он был захвачен в плен и сильно ранен в голову. Я выкупила его, чтобы никто не смел указывать мне, спасать угасающую жизнь либо нет. Так и Скёль стал служить мне.

— Ты очень добрая, госпожа, — признала я, иначе поглядев на её слуг. Думала, что они рабы ведьмы, потому и делают, что она им повелит. Даже ублажают на ложе. Но нет, оказалось, что всё-таки они свободные люди и это их выбор. Воины не кидаются клятвами на все стороны, я уже кое-что понимала.

Жизнь в тот миг показалась мне удивительной. Неужто бывают такие истории? Такие люди? Как им удаётся уживаться вместе? Насколько я знаю, мужчины не любят делить ничего, кроме пива. А мужчины-воины так вообще — чуть что хватаются за оружие и режут друг друга. Скёль и Хати казались мне жуткими убийцами. Особенно, если учесть их прошлое…

Интересно, что делает Валборг, когда они не могут решить, кто поцелует её первым? Устраивает поединки?

Пока я блуждала в пространных мыслях и пыталась представить себе их быт, Хати потянулся к кувшину с элем и наполнил кубок своей госпожи.

— Сидишь тут, бестолочь, а у Вал уже горло пересохло, — беззлобно упрекнул он Скёля.

— Я уже напился и сплю, — русоволосый Скёль подпёр щёку кулаком. Он и правда выглядел усталым. — Скучаю по нашей глуши, где ничего не происходит. Тут что ни день, так уйма работы. Ну хоть наливают задаром, и на том спасибо.

— Тебе лишь бы нажраться.

— Не корчь из себя невинность.

Воины стукнулись кружками, чтобы выпить за дружбу. Я робко улыбнулась. Пока они лениво обменивались любезностями, ведьма потянулась за сумой, что лежала на лавке. Она вынула оттуда три ножа с чёрными лезвиями и придирчиво оглядела. Недовольно прицыкнула.

— Затупились.

— Заточить, госпожа? — с готовностью спросил Хати.

— Будь добр. Меня ещё штормит после вчерашнего.

— О, да-а, было весело! — фыркнул Хати и достал из сумки на своём ремне точильный камень. — Я думал, мы никогда не закончим.

Ведьма поймала мой взгляд. Я, каюсь, думала о самом непристойном. Наверное, моё красное лицо говорило красноречивее слов. Тогда Валборг сказала, словно прочитав мои мысли:

— Я изгоняла нечистый дух из одной женщины. Ох, как же она кричала! Чуть уши не лопнули. Скёлю и Хати пришлось держать её, пока я проводила обряд, — ведьма тревожно поёжилась. — Надеюсь, с ней всё лучше, чем со мной.