Я поднялся на крепостную стену, чтобы подышать воздухом. Оглядел заснеженный сосновый лес, раскинувшийся вокруг усадьбы. С чернеющего неба сыпался крупный снег. В башне освещаемые светом фонарей сидели трое дозорных и играли в кости.

— Где Гуди пропадает? Его черёд морозить зад, — проворчал здоровенный парень в шлеме. Он потряс кружку, мешая кости.

— Занят, — другой воин, с русой бородой, поднёс ко рту два пальца, просунул язык между ними и пошевелил. Парни заржали. — Гуди очень нравится госпоже. Боюсь, мы его больше не увидим.

— Эх, вот везёт же дуракам!

Злость вспыхнула неожиданно. Я рванул к дозорным. Они заметили меня, но было поздно. Я выхватил из сапога нож и бросился на того бородатого парня.

— Что ты сказал, ублюдок⁈ — зарычал я. Прижал его голову к низкому столу и наклонился. Дозорный забился. Я вдавил нож в его щёку и пустил кровь. — Жить надоело? Что за дерьмо ты несёшь?

— Прости! Прости, князь! — заскулил простуженным голосом урод. Он пытался вырваться, но я держал крепко. Кровь потекла на стол. Другие парни потясённо замерли. — Я сказал, что слышал!..

— Что ты слышал? Что⁈ Говори!

— Гуди…

— Кто это, мать твою?

— Гуди Счастливчик. Госпожа приблизила его после драки!.. — сипел дозорный. Налился краснотой. Слёзы выступили из его глаз. — Он вечно с ней таскается, говорят, даже спит в её покоях!

Я бросил его и выпрямился. Так вот, какая ты, Катерина? Чуть муж за дверь, ты тащишь в постель всяких ублюдков? Дер-рьмо!

— Займитесь делом, а не пускайте слухи, как бабы! — выплюнул я. Желваки беспокойно перекатывались на щеках. Я хотел порвать всех троих, но тогда некому будет ходить в дозоры. — Ещё одно слово о моей жене — вздёрну.

Подошёл Йорген, до этого молча взирающий со стороны. Он был спокоен. Привык, что я мог зарезать кого-то, кто мне просто не нравился. Это все знали. Парням просто не повезло — не заметили меня вовремя, не успели прикусить языки. Йорген взял меня за плечо.

— Идём, Зигрид, — негромко сказал он.

На щеке дозорного, чей язык стоило бы отрезать, была кровавая рана. Он зажал её ладонью. Парни помогли ему подняться. Я схаркнул. Бесился и хотел кому-нибудь врезать. Но позволил Йоргену увести меня.

Мысли путались. Я был далеко от праздника Поворота и обычных дел. Думал про Китти, измену и нашего сына.

— А вдруг это не твой сын? — озвучил мысль, которая терзала меня, Йорген. Уже темнело. Мы вошли в дом. В коридоре было тихо и мрачно. Мы были тут одни, в тишине. Я поймал тревожный взгляд друга. Он меньше других желал мне зла.

— Заткнись. Это невозможно, — обрубил я.

Мне было паршиво. Ещё колотило от бешенства. В усадьбе без меня бардак. Смута воинов, бешеная сука Сванхильд, какой-то, мать его, Гуди!.. Кто это⁈ Надо скорее избавиться от всех предателей. Ну ничего, Лейфом уже занят Оддманд. Наложниц выкину завтра же, когда будет пир в честь Поворота. Гуди найду и повешу.

Будет спокойно и хорошо. Будет порядок.

В покоях Китти не оказалось. Я ужасно хотел поговорить о нашем сыне, которого она почему-то утаивала. Не хотел думать про измену. Меня, всё-таки, не было дома почти месяц, я ещё плохо знал эту девицу и не мог предугадать, что она способна выкинуть. Не хотел опускаться и верить тупым слухам, но…

Может, она лишь притворяется невинным цветком, а на деле та ещё крыса? Как Сванхильд, которой от меня нужно было только моё золото и положение. Есть ли в этом мире хоть одна женщина, которая примет меня любым? Которая поймёт меня и мои идеи? Моё желание знать этот мир? Неужели я ошибся и рано открыл своё сердце? Хотел верить, что Катерина узнала уже после моего отъезда, вот и не успела сказать. Пусть так и будет, боги.

Я не хочу снова остаться один.

Сидеть на месте без дела и ждать, я не мог. Сожру себя гнилыми мыслями. Я опять вломился в покои, где жила рыжая девчонка Йоргена. Она оказалась в комнате одна и испугалась меня. Подскочила и спешно поправила простое серое платье, до этого сидела на полу, работая с тканями.

— Где княгиня, знаешь? — спросил я. Рыжая кивнула.

— В хранилище. Скоро должна вернуться, господин, — тихо сказала девочка, не поднимая глаз от пола. Я кивнул.

— Работай, — бросил я зачем-то и вышел.

У входа в хранилище сидел незнакомый мне парень, небритый, с тёмными волосами и загорелым лицом, ещё молодой, не старше меня. Он не ходил со мной за данью, я не помнил его. А у меня была неплохая память на лица. Это он, Гуди? Заслышав шаги, воин поднялся.

— Князь Зигрид, — он поклонился. Смотрите, какой послушный пёс. А не выбить бы тебе глаза, урод⁈

— Какого ты тут бездельничаешь? — спросил я, закипая. Хотел бы поговорить по-человечески, но злость охватила меня тут же. — Разве ты не должен быть на стене?

— Госпожа велела дожидаться её здесь.

— Госпожа? — я усмехнулся. — Кто ты такой? Назовись.

— Гуди Счастливчик, господин. Пока тебя не было, я охранял госпожу, — рассказал он. И лучше бы замолчал. Гуди сверкнул белёсыми глазами, паршивый волк. — Ей было страшно после покушения. Госпожа попросила оберегать её.

Я схватил его за ворот куртки и встряхнул. Гуди был рослым. Он вцепился в мои запястья. Хороший воин, свободный, не сломленный раб. Если будем драться, то крови прольётся много.

— Я слышал, как ты… берёг, — выплюнул я. Те парни грязно болтали о моей жене, значит, и обо мне. Такого оскорбления мне ещё никогда не наносили.

Гуди дёрнул желваками.

— Это грязные сплетни, князь, — зарычал он. Сильнее стиснул мои запястья. — Я и пальцем не тронул госпожу Катерину. Я… люблю её, как пёс любит хозяина. Порву глотку, но сохраню её жизнь.

Ответ меня устроил. Я выдохнул и выпустил его. Поверил. Или хотел верить. Но если он и врал, то делал это убедительно.

— Пошёл вон.

Гуди быстро поклонился и направился прочь по коридору. Потом скрылся в темноте лестницы. Я едва удержался, чтобы не швырнуть ему меж лопаток нож. Выругался на весь коридор с чувством. И кто такой этот ублюдок⁈ Как он сумел подобраться к моей драгоценности так близко? Я был зол. И это ещё мягко сказано.

Я был просто в ярости.

Это ревность? Нет, я просто бесился, что кто-то ошивался около моей собственности. Моей драгоценности. Говорил с нею. Дышал около неё. Если узнаю, что он трогал её своими грязными лапами, то прикажу отсечь ему голову.

Позволил увидеть себя слабым, и меня тут же ударили ножом в спину. Ну как всегда. Жизнь, ты вообще не удивила.

В хранилище оказалось пусто. Сначала я решил, что рыжая девчонка надурила меня, но потом заметил тёплое свечение в глубине хранилища. Пылала свеча. Среди запаха старой бумаги ощутил её запах. Цветочное масло. Сладость. Мой мёд, от которого я пьянею. Двинулся между полками, заставленными книгами, как на охоте шёл бы по следу зверя. Выслеживал хитрую лису.

Катерина сидела около черепа дракона на той же полке и гладила чудовище, будто живого зверя. Свеча освещала её грустное лицо. Длинная коса змеилась вдоль её спины и лежала кончиком на деревянной полке. Светлое платье плотно обхватывало тонкое тело. Сверкало бликами золото на ней: на кольцах, серьгах и ожерелье. Разве может эта нежность быть предательницей?

Жизнь научила, что у предательства много лиц.

— Почему не сказала? — Голос прозвучал зло. Не хотел набрасываться на неё, но ничего не мог с собой поделать. Отец всегда ругал за вспыльчивость. Кажется, с возрастом всё стало только хуже.

Катерина обернулась. Тёмные пуговки-глаза забегали по моему лицу.

— О чём ты, Зиг? — пробормотала Катерина.

— О чём⁈ О нашем наследнике, Катерина! — рявкнул я. Эхо отразилось от стен и прокатилось по хранилищу. Княгиня снова затрепетала, как птенец. — Что молчишь, моя пугливая жена? Я всё знаю.

— Я не беременна.

— Что? — мне показалось, я ослышался. Потряс головой. Снова заныла проклятая болячка на виске. — Погоди, как это?

Нет, правда не понял.