- И куда их понесло в такое тепло, - седоволосый загорец с круглым животом шумно отпил из резной деревянной чаши. - Ни одного горшка меда не купили с утра. А уже полдень - вон как солнце высоко встало.

- Боги, видать, позвали, - усмехнулся его сосед. - И наши тоже... Говорят, жрец какой-то объявился на главной площади и вещует, мол, бросайте ваши тележки-повозки, да айда за мной. В домах богачей полно золота отыщется, на всех хватит. А кто ж его делить будет, золото-то эт-та? Сам, небось, и приберет к ручонкам своим все...

Толстяк согласно закивал и со стуком поставил сосуд на крепко сбитую ясеневую лавку. Вытер тылом ладони рот, и, оглядываясь по сторонам, наклонился к соседу:

- Бунт, слыхал, будет... И ты, вона, тоже говоришь чего... Как бы нам чего не досталось. Может, уехать, пока не поздно, а? Как думаешь?

Торговец средних лет с водянистыми, чуть навыкате глазами, не успел ничего ответить. С песчаной прибрежной полосы донесся громкий детский визг.

Толстяк недовольно поморщился, что его перебили, и обернулся. Рот его по-рыбьему округлился, и слова, рвущиеся наружу, застыли в глотке.

Высокие медные ворота, раньше высившиеся из воды на две трети, теперь были видны полностью. Внизу створки потемнели от времени и покрылись зелеными водорослями, опутавшими их, словно спрут своими длинными щупальцами. На обнажившемся морском дне трепыхались, заглатывая воздух, десятки рыбин с ладонь величиной.

Дети размахивали руками, прыгая на месте, и кричали, показывая на бьющихся среди вязкого ила жителей подводного царства.

Мальчик из Загорья и девочка-атлантка.

- Что это? - удивленно спросил торговец. От берега повеяло свежим ветром.

- Боги разгневались, - полный затрясся, щеки его покраснели от испуга. - Говорю тебе, бежать надо отсюда...

Он не договорил.

Ледяная вода высотой в десять плефров (*1 плефр=29,6 м) обрушилась на длинную песчаную полосу, сметая все на своем пути.

* * *

Месония смотрела в окно, когда сзади послышался звон. Недоуменно обернулась.

Серебряный фиал тончайшей работы, созданный лучшими мастерами Ливии, лежал на боку в красной винной луже.

- Странно, - Месония нахмурилась.

Обошла лужу кругом.

Как чаша могла упасть? Она точно помнила, что поставила ее далеко от края.

Пожав плечами, Месония взяла в руки колокольчик, намереваясь призвать слуг, и нечаянно оперлась о стол. Тотчас же почувствовала, как еле ощутимо дрожит под рукой деревянная гладь.

Похолодев, отпрянула.

- О Матерь!

И бросилась к дверям. Слишком медленно.

* * *

Небольшая квадрига летела по вымощенной булыжником дороге. Халару не было нужды подгонять возницу - тот прекрасно знал свое дело.

Сейчас они обогнут статую Посейдона, пересекут дубовую рощу и он будет дома. Месония, преданная дочь, наверняка уже ожидает отца вместе с сестрой.

Своенравный морской бог, грозивший небесам длинным трезубцем, казалось, задрожал в ярости. Его правая рука, державшая алебастровое древко, дернулась и обрушилась на проезжавшую мимо колесницу.

* * *

Озверевшая толпа добралась, наконец, до дворца Местора. Выбежавших навстречу слуг архонта многосотенной массой втоптали в красные мраморные ступени крутой лестницы, ведущей наверх.

Двери в покои выломали почти сразу же. Возбужденные вседозволенностью люди хватали шелка, нарядные одежды, рвали, топтали их. Золотые подносы отправлялись прямиком в окна, хрупкие стеклянные сосуды бились тут же.

Они даже не услышали предупреждающего подземного гудения.

* * *

Гадер прильнул к одной из белоснежных колонн с серебряной пальметтой наверху и замер. Гул резко оборвался.

Те, что были внутри, тоже услышали странный звук. Эврифея вздрогнула, и, выйдя из оцепенения, схватилась за руку супруга. Тартес непонимающе прислушивался. Эвмел открыл глаза.

- Отец предупреждал меня... - тихим, бессвязным голосом произнес он и запрокинул голову назад. Кожа всесильного правителя теряла цвет с каждой секундой. Уголок обескровленного рта дернулся и затих.

- Надо позвать лекаря, - Тартес нагнулся к нему. - Брат! Ты слышишь меня?

- Не... выходи... никуда... - с трудом дыша, отозвался Эвмел. Сознание все еще не покинуло тело атланта.

Тартес беспомощно двинулся.

- Ты умираешь, - с отчаянием воззвал он к остаткам рассудка владетеля. - Нам нужна помощь.

Правитель молчал.

Гадер снаружи слышал, что сказал Тартес, но не смел шевельнуться. Он видел, как сильно качаются деревья в роще Матери, видел, как обрушилась рука высокого Посейдона далеко отсюда, за несколько десятков стадий от Золотого дворца. Видел, как морские волны захлестнули высокие врата Атлантиды.

Царь отстраненно смотрел, как, точно игрушки в руках великана, разваливаются дворцы девятерых архонтов, и как сверху их под своей толщей погребает вода. Там, где виднелся Четвертый надел, блистающие аврихальком шпили его собственного пристанища словно сложились пополам.

Но главные храмы равнины все ещё вонзались в небо распростертыми белыми крыльями. Атлантида, могущественное государство, достигшее небывалого величия, словно сопротивлялась своей гибели.

* * *