На вид хозяину дома не давали больше сорока, хотя на самом деле его возраст уходил далеко за шестьдесят. Халар был очень пристрастен и любил выбирать - и еду, и слуг, и лошадей, и жен. Об этом говорило и его отношение к детям - он старался пристроить их как можно выгоднее.

Двое сыновей и две дочери происходили от первой супруги, Авреи, атлантки по происхождению; двух незаконнорожденных девочек подарила ему северянка. Третья супруга, наполовину афинянка по имени Аглеа, родила Месонию и Эврифею.

Эврифея с Месонией ладили между собой лучше прочих - то ли из-за близости возраста, то ли из-за общности происхождения. Аглеа умерла при родах, пытаясь воспроизвести на свет очередного потомка Халара, и девочки рано остались без матери. Отец был строг, молчалив, суров и в целом непонятен, а когда сестры вступили на порог девичества, он быстро определил им будущих мужей, и на этом его родительские обязанности исчерпали себя. Иногда, глядя, как наместник возится с подрастающим Уруном и ведет длинные речи со старшими братьями за вечерней едой, девушка испытывала тоскливое одиночество. Впрочем, взбалмошная Месония не давала им обеим долго скучать, выдумывая смешные девичьи затеи. Ей в мужья родитель определил архонта Местора, но, похоже, Месонии было все равно, за кого выходить; она только смеялась, когда младшая спрашивала, как ей удалось околдовать одного из правителей Атлантиды.

Иное дело была сама Эврифея. Едва ей минуло шестнадцать, её сердце трепетно застучало в поисках любви. Девчушке хотелось жить, смеяться, влюбляться, и совсем не хотелось идти на церемонию под чужой рукой, а между тем Халар придумал ей прекрасного жениха.

- Он горяч, юн, как ты, - сказал как-то вечером отец, сидя на этом самом стуле, - ты же красотой удалась в мать. Вы отлично сойдетесь на этом - нужно только немного подтолкнуть.

И Эврифея не осмелилась ослушаться, и пошла в назначенный час на большой рынок, кишащий людом и бурлящий разноголосым варевом. Она ожидала увидеть чопорного, всем недовольного, хмурого царя - но столкнулась с обезоруживающей улыбкой и синими глазами Тартеса. Все прошло, как и желал того наместник. Нечаянно рассыпанные переспевшие фрукты, измаравшие белый хитон правителя, стали прекрасным поводом для знакомства. Дальше - больше, и вот уже сам глава Совета Эвмел дает свое согласие на их супружество.

Да, она была счастлива, влюблена, и остров играл радужными красками, и хотелось наслаждаться звуками струящегося водопада, но воспоминание о маленьком обмане при первой встрече омрачало радость, а рассказать об этом Тарту будущая невеста не решалась. Глубоко в душе Эврифеи поселился страх, который все знал и все слышал, как отец собирает людей, собирает атлантов, которым не нравится ни Тартес, ни Эвмел, ни другие архонты, и эти люди желают получить власть в свои руки. И вот сейчас, похоже, пришел час платить за свое счастье.

Халар, высокий, крепкий, с грубым носом и резко надвинутыми на глаза бровями, поднялся из-за стола, довольно разглядывая дочь.

- Великолепно, - проговорил он, подойдя к ней и оглаживая темно-синее одеяние. - Тартес представил тебя правителю? Цвет тебе весьма к лицу.

Отец не спрашивал, а констатировал; он привык не задавать вопросы, а распоряжаться.

- Тебе следует переодеться, - продолжил наместник, - во что-нибудь более простое и не такое заметное. Месония приболела, надо ее подменить.

Эврифея подняла взгляд, впервые за всю недолгую жизнь взглянув в глаза отцу, и тут же опустила взор вниз, боясь, что тот примет это за знак неповиновения.

- Месония была во дворце с гостинцами, - посчитав молчание дочери за согласие, а может быть, и вовсе не обратив на него внимания, сказал Халар. - Возьмешь вот эту корзинку с фруктами и передашь ее стряпухе по имени Антигона. Она будет ждать тебя в саду, сразу за кухонными помещениями, так что поторопись.

Небольшая легкая плетенка перекочевала в руки девушки.

- Отец, но... - замялась Эврифея, - разве не лучше бы было вручить подарок самому владетелю?

Халар смерил её недовольным взглядом.

- Делай, как я сказал, - отчеканил он тоном, не допускающим иного. - Да поторопись, дело близится к ночи.

Девушка наклонилась в полупоклоне, и вышла за дверь. Что-то неладно было с этим даром. Она так торопилась в свои комнаты, что чуть не сбила с ног служанку.

Затворив дверь и наспех переодевшись, Эврифея принялась рыться в корзине. Быстро и аккуратно перекладывая спелые плоды друг на друга, дочь Халара добралась до соломенного дна. Маленький плоский флакон был бережно спрятан под кистью черного винограда, и невеста Тартеса чуть не уронила его на каменный пол.

В дверь постучали. Застигнутая врасплох, она спрятала хрустальную бутылочку под одежду.

- Кто там? - ответила, стараясь не выдать своего волнения голосом.

- Это Урун, - откликнулась дверь. - Колесница готова.

- Иду, - крикнула в ответ Эврифея, и, оглядев напоследок комнату, направилась к выходу.

Помощник услужливо сопроводил её до самых врат.

К главному дворцу Атлантиды Эврифея подъехала за два часа до полуночи. Следовало сделать все побыстрее - совсем скоро путь обратно будет закрыт.

Войдя в сад, она оглянулась; не заметив никого поблизости, вынула флакон и швырнула его прямо на мраморные плиты. Светло-коричневая жидкость вылилась на серый камень. Осколки девушка отбросила носком в высокую траву, а остро пахнущее пряностями снадобье затерла деревянной подошвой.

Пожилая женщина со сморщенным лицом уже ждала её под низкорослой сосной. Эврифея отдала ей фрукты и поспешно удалилась из сада, в надежде, что стряпуха не сразу обнаружит пропажу.

Месония как-то рассказала ей об одной из таких поездок, а после долго ходила с задумчивым видом, и даже сестра не могла ее развеселить. Дело было нечисто; разве так возят дары владыке, скрываясь под покровом ночи и отдавая их кухаркам? Отец наверняка будет разгневан, когда узнает, что флакон исчез.

«Фрукты я передала, - размышляла Эврифея, - как и было сказано; если спросят, скажу, что все исполнила в точности».