Серебряная стрелка едва касалась блестящей поверхности черного хрусталя.

- Что же это такое? - пробормотал поздний посетитель. Он дотронулся до прекрасного алунита, провел пальцем по мориону изумительной шлифовки. Осторожно наклонил ларчик набок - но нет, упрямый аргентум даже не шелохнулся.

Тогда он поднял обсидиановую крышку.

- Взявшие меч - мечом погибнут, - отрешенно произнес гость. - Какая странная вещица.

Он задумался, поглаживая вулканическое стекло. Стрела дрожала, словно водная гладь от прикосновений мягкого бриза.

Недалеко от портика святилища зазвучал мелодичный свист. Сердце гулко и беспокойно застучало. Кто-то шел прямо сюда. Он положил на место обработанный прямоугольник липарита, быстро, но аккуратно защелкнул замки и вернул ларчик в ящик. Два легких касания, и тайник исчез. Архонт скользнул за ближайший цилиндрический столб, поддерживающий крышу центральной комнаты, и затаился.

Громыхнула уверенная поступь шагов, свист приблизился, а затем и вовсе оборвался. Вспыхнул факел, освещая настенные росписи. Вошедший тяжело вздохнул, нагнулся и принялся что-то искать.

Гадер не шевелился, молясь всем богам, чтобы его не обнаружили. Он не мог наверняка знать, кто находится у него за спиной, но поклялся бы в том, что Эвмел не будет рад, если узнает, что его брат по ночам украдкой ходит по святилищу.

- Куда же оно закатилось, - раздался совсем рядом голос правителя, и крепкая рука наклонила огонь ближе к полу. - Может быть, Мать таким образом решила взять с меня дань? - И рассмеялся, довольный удачной шуткой.

Час от часу не легче! Эвмел сам вернулся к алтарю, очевидно, что-то потеряв. Боги, смилуйтесь! Холодная капелька пота сползла с заледеневшего затылка архонта, и покатилась по шее. Что же он скажет владыке, если тот найдет его? Что пришел помолиться Матери в столь поздний час, за несколько стадиев от своего дворца? Гадер сжал вспотевшие разом ладони, не замечая, как ногти впились в мягкую кожу. А ведь он только хотел подсказать Эвмелу, направить его на правильный путь. Хотел разобраться, в чем причина столь внезапного начала войны с афинянами.

«Вот он сейчас и поможет тебе во всем разобраться», - эта мысль знобила архонта, пока широкая кисть шарила по полу буквально в половине локтя от его ног.

- Нашел! - Эвмел, наполненный необычным для него благодушием, ознаменовал конец поисков. Послышался тихий звон, и владетель чертыхнулся, поднимая оброненное кольцо.

Круг света заколебался, покачнулся и стал отдаляться. Гадер выдохнул, когда полоска, разгонявшая сумрак, переступила порог, и вытер мокрые руки о хитон. Повел плечами, разгоняя кровь по затекшим конечностям.

«Ну что ж, пора и нам отсюда уходить».

Человек вновь превратился в тень. Тень слилась со стенами, просочилась к выходу, пересекла ограждение храма и вытекла за пределы дворцовой земли. Впереди ждало пять непреодолимых препятствий - непреодолимых для кого угодно, но только не для архонта Гадера.

Одно за другим он прошел все земляные насыпи. С каналами поступил проще: не раздеваясь, нырнул в теплую воду. На то, чтобы проплыть от берега до другого, ему хватило пяти минут. Несколько раз он осторожно поднимал голову, чтобы глотнуть воздуха. Часовые наверху ничего не заметили - они ожидали внешней угрозы, а про то, что кто-то стремился покинуть дворец, и думать было нечего.

Труднее оказалось обмануть охрану возле принадлежащих ему палат. Оказавшись в своей спальне, архонт не стал звать слуг на помощь, а просто скинул промокшую одежду рядом с пылающим очагом. Никто не должен знать, что царь сегодня покидал свои покои.

В роскошной, в полторы оргии в ширину постели Гадер предался раздумьям. В святилище Клейто он наделся отговорить величественного брата от похода на Афинский акрополь. Правитель в минуты преклонения перед Матерью часто испытывал перемены настроения и легко менял гнев на милость.

Но после увиденного надежды таяли как дым. Вначале он просто спрятался, когда атлант внезапно вошел и застал его врасплох. А после, когда Эвмел искал потерявшееся кольцо, выходить было еще глупее, особенно, если учесть, что Гадер познакомился с его тайной.

Архонт знал, какие перемены происходят в стране, и они его не радовали. Браки с чужеземцами, кровосмешения, гордость за свое солнечное государство делали жителей Атлантиды зазнавшимися, самовлюбленными, недалекими - одним словом, совсем не такими, какими они были еще пару веков назад. Только утром, спускаясь после боевых учений на пристань, Гадер видел, как важный молодой человек в зеленом хитоне ударил маленькую девочку с корзинкой, осмелившуюся перебежать ему дорогу. В руках у нее была корзинка с мокрым бельем.

- Нечего здесь путаться, - свирепо сказал он, и ударил бы малышку еще раз, если бы архонт не вмешался. Простолюдины прибывали в прибрежные земли из-за гор, защищавших Атлантиду от северных ветров. Жить там было сложнее, чем на равнине, голоднее и холоднее, но люди приспособились, выращивали, копали, строили, и продавали часть припасов и изделий на местных рынках. Особым спросом пользовались горные травы, любящие заморозки и первые лучи солнца, не приживавшиеся на плодотворной равнине, и вещи, смастеренные руками загорных народов. Не жалели денег и на меха - несмотря на стоявшее до последних сумерек тепло, атланты любили украшать ими жилища. Видно, девчушка родом как раз из таких семей - это просто было понять, поглядев на ее русые волосы и бледные, как тающие льдинки, зелено-голубые глаза.

И такое случалось уже не в первый раз. Атлантида, вместе со своим возвышением, теряла простые, человеческие чувства. Жители быстро привыкли к хорошему, и теперь им хотелось наилучшего - для себя, своих детей и будущих потомков. Чуть ли не каждый день возникали ссоры между домами, и Гадеру приходилось являть свое правосудие. Он был уверен, что в наделах его братьев дело обстояло таким же образом. И вместо воинственных намерений, стоило бы обратить внимание на то, что свершалось внутри, а не снаружи.

Сейчас архонт был несколько недоволен собой. Очевидно, что загадочный ларец о чем-то вещал мудрейшему. Значит ли это, что предстоящие сражения помогут спасти их от великой беды, разрозненности и распрей между собой? Может просто он, в своей низменности, не в состоянии разгадать замыслы мудреца?

Гадер решил отложить разговор с братом. Другие события требовали не менее пристальной царской заботы. Вчера он узнал, что вино, которое подавали на завтрак к его столу, кто-то наполнил не слишком приятным ароматом греческого яда.