- А это кто дубасит? - поинтересовался Брань.

Провожатый пожал плечами.

- Кто его знает. Я же говорю: в лабиринте случаются разного рода внезапности. Лучше просто никуда не отходить. Ну что - в путь?

- В путь, - и мы вышли в узкий проход, разделившись на пары. Впереди шествовал дух с Бранью, мы с Мором держались сразу за ними.

Длинный коридор шел по прямой, никуда не сворачивая. Изредка то слева, то справа появлялись ответвления, но демон, верный общему плану, вел группу мимо. Мор, неразлучный со своим серпом, делал уродливые вертикальные засечки прямо на гипсовой штукатурке, не гнушаясь иногда задевать отсыревшую краску. Унылые однообразные мышиные стены, подчас подсвеченные одиночными факелами, воткнутыми в железные захваты, нисколько не оживляли пейзаж.

Вскоре пол накренился под небольшим углом. Сухой воздух наполнился затхлым запахом старости. Цельный камень под ногами сменился на серые полевые булыжники, прижатые неповоротливыми боками друг к другу. В щелях между ними порой можно было заметить представителей здешней флоры: паучьи лилии зловещего бордового оттенка с бледными, желтыми от отсутствия солнца стеблями; черные катахтонисы с загнутыми чашкой вверх лепестками; невзрачные блеклые продиторы, напоминавшими свой формой увядшие колокольчики. Я рассеянно глядела на причудливые цветы.

Ход резко расширился, и ощущение стесненности пропало. За полчаса дороги на нас не напали церберы, гигантские сороконожки, да и внутренние перегородки пока что не торопились производить на свет мумифицированные конечности. Но нити, спасительной нити, призванной вывести нас отсюда, тоже не наблюдалось.

Краем глаза я видела мрачное лицо напарника. Куда подевался вечно веселый мажор с горящим от энтузиазма взглядом? За истекшие сутки Мор превратился в грустного клоуна, давно забывшего, каково это - смешить всегда притязательную публику. Его глаза, очерченные темными от недосыпа кругами, приметно ввалились вглубь, мимика утратила недавнюю живность, а изодранная одежда лишь усугубляла представленную картину. Было ясно, что всё происходящее уже не кажется ему занимательным приключением, и наверняка он триста раз проклял себя за то, что ввязался в это. Но выбора у него не было - и Мор великолепно понимал это. Брань мог просто бросить его там, где тот очнулся, и не тащить с собой лишнюю обузу. Поэтому неудавшийся всадник и чертил полоски на бледной гипсовой оболочке - просто боялся оказаться ненужным.

Мне вдруг захотелось как-то приободрить смертного, и, чуток сбавив шаг, я шепнула:

- Мор, помнишь, как ты попал к нам?

Человек сначала помрачнел еще сильнее. Потом прямая морщинка на лбу немного разгладилась, и он проворчал:

- Ну.

- А я совсем забыла, представляешь? Расскажи, - я решила отвлечь его от тяжелых дум простой живой болтовней.

Мор призадумался, а я в это время пыталась вспомнить, как он появился среди нашего общества в первый раз. И странное дело - память то ласкалась ко мне жалкими обрывками, то ускользала, теряясь в легком тумане. Я вспоминала - и не могла вспомнить.

Мор заговорил:

- Когда оружие привело меня к вам, Брань и Глад надирались до чертиков в каком-то кабаке. Уж не помню, вроде бы и повод какой-то был необыкновенный. Тебя с ними не было. Мы даже вначале повздорили, и Брань едва не прирезал меня кухонным ножом, отнятым у тамошнего повара. Честно говоря, я ведь тогда не был уверен, что серп дарует такие возможности регенерации, и слегка испугался, - на этих словах он улыбнулся своим далеким мыслям и замолчал.

- Дальше, дальше, - поторопила я его, немного взвинчено копаясь в собственной голове. Ничего такого на ум не приходило.

- Дальше? А что дальше, - Мор ковырнул носком особенно выпуклый камешек. - Потом мы неплохо объяснились, и продолжили пьянку вместе. А наутро Глад представил тебя - ты, видишь ли, накануне спала. Вроде как не очень хорошо себя чувствовала. Они сказали, что перед тем, как вы добрались до гостиницы, была неслабая стычка - пришлось разнимать очередную драчку между Темными и Крылатыми. И всадница по имени Чума в ней и пострадала.

- Ясно, - пробормотала я. Последний отрывок человеческого рассказа четко отразился в памяти. Нас действительно познакомили ранним утром, когда я спустилась вниз, к завтраку. Но то, что было перед этим - упорно не хотело воссоздаваться. - Спасибо тебе, братишка!

- За что? - искренне удивился тот. - Тебе спасибо. Я же вижу, что ты заботишься обо мне. Да ты не переживай, не помру, чай, по дороге.

Я отрешенно что-то пробубнила - нежданная забывчивость заставила меня отодвинуть радение о близких на задний план - и продолжила рыться в напрягшемся мозге. Почему-то события дня, предшествующего знакомству с Мором, никак не хотели выплывать на поверхность. От усилий заломило в висках, но мысль не отпускало.

Ладно, попробуем зайти с другого края. Допустим, отсутствие каких-либо ассоциаций с одним днем можно прояснить перемещением в пространстве. Тогда просто необходимо выяснить, насколько все в порядке с остальными?

И я принялась усиленно думать. Но чем глубже происходило погружение в дебри сознания, тем страшнее становилось на душе. Выяснялась нехорошая вещь: у меня не было воспоминаний. Никаких - словно кто-то, очень прилежный, любовно стер обычным ластиком все, что хранилось в моем разуме.

Я не помнила, как попала к всадникам - но эту амнезию в самом начале Глад разъяснял как побочный эффект от первого соприкосновения с моим артефактом. И даже, если допустить, что с Мором такого не случилось, потому что он смертный, почему у обоих старших товарищей нисколько не проявлялось подобных симптомов? Хорошо, с большой натяжкой пока отложим эту мелочь в сторону.

Но никаких эмоций, чувств, картинок мой закипевший рассудок не демонстрировал и при попытках вспомнить хотя бы один совместный бой с всадниками. Путешествия, потасовки, бесконечные схватки, о которых любил поболтать Брань - все это ушло, потерялось, исчезло, пропало. Все, что было до встречи с Мором.

Отчего же тогда я так уверена в наличии всего этого? Почему моя рука послушно чертит магические знаки и призывает грызунов? Откуда мне известно, как работать с кнутом и что должно находиться в маленькой пробирке-флакончике в белом клатче?

Логика, неверие, непонимание происходящего сцепились в один клубок, и я не заметила, как мы уперлись в развилку. Правая сторона, в нетерпении распахнув свою жадную пасть, таращилась на нас зияющей темной дырой. В ее глубине не мерцало ни единого огонька. Левая приветливо приоткрывала узенькую пещерку, внутри которой еле угадывался небольшой проход. Выбор был очевиден.