— ...и всё-таки я настаиваю: надо идти на Москву, — гудел бас Реншильда, выводя короля из задумчивости. — Это же самое советуют нам и офицеры, служившие у царя и добровольно перешедшие на нашу сторону.

   — Что, уже есть и такие? — поинтересовался король.

   — Да, ваше величество. На моей квартире находится бригадир Мюленфельс, перешедший на нашу сторону. Он хорошо знает русскую армию, русские порядки, и он утверждает, что Москва сама падёт к стопам вашего величества.

   — Я бы хотел сам поговорить с бригадиром.

   — Я пошлю за ним, — сразу вызвался Реншильд.

   — Сюда не надо. Я приду к вам сам, фельдмаршал.

Неизвестно, сколько бы продлился спор генералов; если б не явился в дверях генерал-адъютант короля Канифер, чем-то неуловимо смахивающий на своего повелителя — такой же рослый, с такими же длинными светлыми волосами. Вот только нос у адъютанта подкачал, не дорос до королевского и вполовину.

Король поймал преданный взгляд Канифера и по глазам его понял — есть новость. Кивнул ему едва приметно: подойди. Канифер приблизился, обогнул стол и наклонился к королю:

   — Ваше величество, там два капитана из русской армии. Они перешли на нашу сторону и хотят вам сообщить что-то касательно русского царя.

«Ну вот, — подумал с удовлетворением Карл, — я ещё не вошёл в Россию, а уже офицеры царя бегут ко мне».

Военный совет, так и не пришедший к единому мнению и не принявший никакого решения, был королём тут же отпущен. В горнице позволено было остаться лишь камергеру Адлерфельду, на случай если королю придётся произнести историческую фразу, дабы оная не пропала втуне, и генерал-адъютанту Каниферу.

В горницу вошли два пехотных офицера русской армии. Увидев короля, они вытянулись во фрунт.

   — Капитан Саксе, — представился старший из них.

   — Капитан Фок.

Карл внимательно осмотрел их и, не найдя в их лицах ничего примечательного, спросил:

   — Почему вы решили уйти из армии царя?

   — Потому что там не ценят офицеров, ваше величество, — бойко отвечал Саксе. — И потом, нам хотелось бы служить под рукой действительно полководца, а не плотника, именующего себя царём.

   — И ещё, — заговорил Фок, — мы офицеры, а ведь любой офицер хотел бы принадлежать армии-победительнице.

   — Значит, вы считаете, что армия царя будет побеждена? — спросил Карл.

   — В этом нет никакого сомнения, ваше величество. Военное счастье всегда сопутствовало вам. И на этот раз оно в ваших руках. Поверьте старым воякам.

   — Охотно верю, — вдруг улыбнулся Карл, настолько наивным показалось ему предсказание «старых вояк». У него и без них была неколебимая вера в себя, в свой успех. — Что ж касательное царя вы хотели сообщить мне?

   — У нас есть план похищения царя Петра, ваше величество, — понизив голос, сказал Саксе.

   — Похищения царя?! — Король в искреннем удивлении поднял брови.

   — Да, ваше величество. Царя и его фаворита Меншикова.

Король взглянул на Канифера, пытаясь угадать, что думает на этот счёт его генерал-адъютант, но тот, встретив взгляд короля полупоклоном, сам пытался угадать мысли повелителя, дабы тут же поддакнуть ему.

   — Ну что скажешь, Канифер? — спросил король.

   — Я, ваше величество, сказал бы... э-э, конечно, если, разумеется, то в этом что-то... Но с другой стороны, если взглянуть с политической, то, однако... Однако пусть господа офицеры выскажутся, как они себе это представляют, — наконец-то нашёлся Канифер.

   — Да, да, — поддержал Карл. — Как вы себе это представляете?

   — Всё очень просто, ваше величество, — начал Саксе уверенно, как о деле давно обдуманном. — Царь Пётр очень много ездит: то скачет в Псков, то в Петербург, то в Смоленск, то в одну дивизию, то в другую. Устроит смотр — и дальше поскакал. Людей с ним, как правило, мало — десятка два-три.

   — Однажды он прискакал к нам в сопровождении лишь денщика, — вставил Фок.

   — Да, да, с ним и такое случается. Так вот, захватить его ничего не стоит. Надо всего сотню-полторы отважных драгун, и царь в ваших руках, ваше величество.

Карл усмехнулся каким-то своим мыслям. Саксе воспринял это как признак сомнения или недоверия.

   — Вы сомневаетесь, ваше величество?

   — В чём?

   — В том, что царь окажется в ваших руках?

   — Отчего ж, капитан. Рано или поздно он будет в моих руках, в этом я не сомневаюсь.

   — Но это можно сделать уже сейчас, ваше величество. Это обезглавит Россию, посеет растерянность. Наследник Петра умом невелик[89], а в воинском деле вообще ничего не смыслит.

Карл взглянул на камергера, тот, словно охотничий пёс, насторожился, придвинул тетрадь, он понял повелителя.

   — Я привык побеждать в честном бою, — сказал Карл, краем глаза наблюдая за пером камергера. — Царь будет в моих руках, в этом вы сами убедитесь, если останетесь служить мне.

   — Мы для того и прибыли к вам, ваше величество, чтобы служить под вашим штандартом, — сказал Саксе с пафосом, за которым едва угадывались нотки разочарования.

   — Вы свободны, господа, — кивнул король.

Капитаны вышли, Карл взглянул на Канифера:

   — Как вам это нравится, генерал?

   — Мы ещё не дрались с ними, а офицеры у царя уже разбегаются. Что будет, когда мы начнём русских бить? — сказал, не скрывая ликования, Канифер.

   — Заметьте, Канифер, не только разбегаются, но и предлагают своего главнокомандующего в качестве презента. А? Каково? — Карл засмеялся. — Канальи всё же эти немцы. А?

   — Вы зря у них о цене не справились, ваше величество. Наверняка они уже оценили голову царя.

   — Вы так думаете?

   — Я уверен. Немцы любят всё подсчитывать и продавать.

   — Зря вы мне не подсказали, генерал. Я бы обязательно справился, что они назначили за голову Петра.

   — Можно воротить. Спросить.

   — Нет, нет, я уже сбил им цену. Пусть служат. Авось пригодятся. Ну уж если сегодняшний день мы посвятили русским офицерам, то давайте пройдёмся к фельдмаршалу, Канифер. У него русский бригадир, правда, судя по фамилии тоже немец, но это не меняет дела. Идём. А ты, Густав, — обратился Карл к камергеру, — можешь остаться.

Король вышел на крыльцо вместе с генерал-адъютантом. Солдат, стоявший у входа с ружьём, чётко сделал приветствие королю. Карл остановился возле него, спросил:

   — Ну как ты считаешь, мы победим русских?

   — С вами, ваше величество, мы побьём любого врага, — отчеканил солдат.

Король дружески хлопнул солдата по плечу и пошёл с крыльца. Канифер шёл следом, чуть сбоку, приотставая на шаг.

   — Ты не слышал, что сказал один французский дипломат, когда русский посол предложил их стране военную помощь против нас в восемьдесят тысяч солдат?

   — Не слышал, ваше величество.

   — Он ответил ему, что восемь тысяч шведов разгонят восемьдесят тысяч трусов.

   — Ха-ха, — коротко рассмеялся Канифер, потому как король улыбался, сообщая этот факт. — Прекрасный ответ.

Фельдмаршал Реншильд, видимо предупреждённый своим адъютантом о приближении короля, встретил высокого гостя у крыльца.

   — Ну где там ваш бригадир? — сказал Карл, шагая на крыльцо сразу через две ступеньки.

   — Сейчас его вызовут, — ответил Реншильд и кивнул адъютанту.

Горница фельдмаршала выглядела наряднее королевской квартиры, такой вид ей придавал большой персидский ковёр, раскинутый на полу.

Карл поморщился при виде таких излишеств, но промолчал. Однако от Реншильда не ускользнула эта гримаса, и он сказал, оправдываясь:

   — У меня ревматизм, ваше величество. Что делать? Годы. А полы здесь холодные, сырые.

   — Я ведь не лекарь, Реншильд, — грубо оборвал его король.

Карл не любил в походе никаких излишеств, впрочем, и в мирные короткие передышки он не баловал себя и окружающих пирами и балами. Он не терпел женщин. Все его мысли всегда были заняты только войной, победами, славой.