– У Малфоя? – недоверчиво переспросил Гарри. – Да мы едва разговариваем! Я вообще-то думаю, что он снова начнет доставать меня. И, уж конечно, мы бы не стали беседовать о… нем, ну, о Волдеморте, то есть. Но профессор Снейп тоже называет его так.

– С чего бы это? – саркастично спросил Рон. – Но в любом случае, почему вдруг Снейп говорит с тобой Ты-Знаешь-О-Ком?

– Понимаешь, после его – Тома Реддла, в смысле, – первого исчезновения многие законы изменились. Профессор Снейп говорит со мной об этом. Поэтому мы часто… – Гарри услышал позади себя шаги – их догоняли другие студенты. – Уф-ф… Давай отложим разговор, пока не окажемся где-нибудь, где не так людно.

Гермиона вернулась после уроков в Гриффиндорскую башню, собираясь зайти в свою комнату, поменять книги и отправиться в библиотеку. В общей комнате ее ждал Гарри. Он подошел и остановился напротив нее.

– Дай пройти, пожалуйста, – ледяным тоном сказала Гермиона.

– Я только хотел кое-что тебе сказать.

Она посмотрела на него, пытаясь выглядеть столь же холодно. Он принял ее молчание за разрешение продолжать.

– Я поговорил с профессором Дамблдором, и тот сказал, что я опять могу называть Волдеморта по имени. Он считает, что с моими теперешними знаниями окклюменции это не страшно. Главное – не забывать упражняться каждый вечер.

Вспышка боли пробежала по его лицу при этих словах. Гермиона не могла ему помочь, но в глубине души искренне посочувствовала ему.

– Хорошо, – заметила она. – То, что ты всегда называл его по имени, это… это же часть тебя, и ты знаешь это.

Гарри просиял от этого слабого одобрения.

– Гермиона… когда я смогу рассказать тебе, что происходит, и объяснить, почему я не мог рассказать тебе раньше, может, мы сможем попробовать снова?

Он подошел поближе, взял ее руки в свои, и Гермиона невольно улыбнулась.

– Это зависит от того, что именно ты мне скажешь, – игриво ответила она, надеясь, что Гарри улыбнется, но он лишь прикусил губу. Сказанное явно не воодушевило его, но он понимающе кивнул и быстро спросил: – Давай проведем выходные вместе, втроем? Мы с Роном уже помирились, и, по-моему, вся беда в том, что мы стали слишком мало времени бывать втроем. Ты же видишь, к чему это приводит…

– Я собиралась продолжить поиски этого таинственного Августа Мейланта.

– Только не это! – всплеснул руками Гарри. – Снейп тебя за нос водит. Он просто хотел, чтобы ты даром потратила время.

– Нет. Он был раздражен и расстроен. Это имя что-то значит для него.

– Может, лучше погуляем вокруг озера?

– Зависит от погоды.

– Тогда сходим к Хагриду?

– Может быть, – Гермиона неловко дернулась. – А теперь я могу… подняться к себе?

– Ой, да, конечно, – Гарри торопливо отступил в сторону. – Поговорим потом.

Поднимаясь по лестнице, Гермиона чувствовала себя повеселее. Если дела и дальше пойдут такими темпами, то отношения с Гарри наладятся через неделю-другую. Может, им просто не стоит встречаться, чтобы сохранить свою дружбу – с Роном это сработало. А заодно разрыв поуменьшит новообретенную заносчивость Гарри.

Зайдя в комнату, Гермиона увидела Джинни. Рыжеволосая девушка сидела на подоконнике и ждала ее.

– Джинни?

– Я принесла тебе доказательства, – отозвалась Джинни. – Вот, посмотри.

– Джинни, – вздохнула Гермиона. – Ну пожалуйста…

– Посмотри! Ты требовала доказательств? Вот они, – Джинни швырнула на пол кипу фотографий. Гермиона подошла поближе. На самой верхней фотографии был изображен Гарри на квиддичном поле: скорее всего, это был снимок с одной из последних тренировок. Он наклонился над ящиком для мячей и критически рассматривал что-то перед собой. Когда Гермиона подошла совсем близко, Гарри на фотографии повернулся, посмотрел на нее и Джинни, хитро улыбнулся им и снова начал разглядывать не попавшее в кадр квиддичное поле.

Джинни аккуратно положила снимок на стол, а под ним – другую фотографию, тоже этого года: Гарри на метле. Под ней она положила такую же прошлогоднюю фотографию. Она расположила таким образом восемь снимков со сходными сюжетами, один этого года, другой – прошлогодний.

– Смотри, – сказала она, ткнув пальцем в снимки, на которых был изображен Гарри, тихо сидящий в общей комнате. На обоих снимках Гарри был сфотографирован в анфас и крупным планом. – Видишь его рот?

– Губы сейчас тоньше, – согласилась Гермиона. – Но может, это из-за выражения лица?

– Да ты погляди, – возразила Джинни. – Посмотри на его улыбку тогда и сейчас, – действительно, стоило ей закончить, как Гарри, снятый на прошлой неделе, слегка улыбнулся. Гермиона подумала, что улыбка вышла довольно высокомерной. Она посмотрела на прошлогоднюю фотографию, где у Гарри был задумчивый, слегка обиженный вид, и до нее только сейчас дошло, что в этом году она ни разу не видела у него подобного взгляда. Этот Гарри тоже чуть улыбнулся, с очаровательно смущенным видом.

– У него стала тоньше нижняя губа, и изменился изгиб верхней. Общее впечатление, что рот стал тоньше, поэтому у него все время настолько напряженное выражение лица, особенно когда он не улыбается или улыбается лишь чуть-чуть. Посмотри на те фотографии, где он на метле. Там у него по большей части напряженный вид, но изредка он улыбается во весь рот. Эти улыбки тоже отличаются, из-за формы рта и контуров лица. Вот, видишь? – Джинни показала на две фотографии.

Гермиона смотрела, пока Джинни продолжала показывать и сравнивать. Изменения были не очень заметны, но они были, и Джинни была права – их нельзя было объяснить ни возрастом, ни худобой. Чем дольше она глядела, тем больше убеждалась – перед ней действительно фотографии двух разных людей.

– О, Боже, – пробормотала Гермиона онемевшими губами и взглянула на Джинни, в первый раз заметив, что девушка сегодня выглядит даже хуже, чем вчера. Энтузиазм художника оставил ее, глаза покраснели, а веки припухли от слез. – Так ты думаешь…

– Я думаю, что он умер, – бесцветно ответила Джинни. – Умер во время нападения Пожирателей Смерти, и наши не посмели рассказать об этом всем, – она сглотнула. – В принципе, это правильно, – продолжила она высоким, напряженным голосом, – люди не должны терять надежду, но я не могу представить, как я буду общаться с этим… этим парнем.

Гермиона снова взглянула на фотографии.

– Интересно, кто это? Он искренне думает, что должен быть влюблен в меня… но никто не удосужился ему сказать, что Гарри говорит «Волдеморт» не моргнув глазом?!

Тут ей пришла в голову еще одна мысль, и она вздрогнула.

«Это не Гарри, но значит настоящий Гарри… мертв?»

Ей стало больно. Гермиона снова поглядела на прошлогодний снимок – Гарри в гриффиндорской гостиной.

– Гарри, – неожиданно сипло прошептала она. Гарри на фотографии лукаво улыбнулся ей. – О, Боже…

Джинни обняла Гермиону за талию:

– Хочешь, я с тобой посижу?

Гермиона кивнула, не в силах вымолвить и слова.

Она просидела в своей комнате несколько часов. Джинни предложила пойти на ужин, но она отказалась – как объяснить всем, почему у нее глаза на мокром месте? Джинни понимающе кивнула и вышла, но, к немалому удивлению Гермионы, вернулась минут через двадцать вместе с ужином, который принесла с кухни.

После еды Гермиона почувствовала себя чуть лучше. Гарри, конечно, мог погибнуть, но наверное утверждать нельзя. Может быть, он просто ранен, и его поместили куда-нибудь в безопасное место. Она постаралась прогнать мысли о том, что это не лучшее решение подобной проблемы. В конце концов, Гарри мог получить тяжелое ранение во время нападения, и необходимо было скрыть это, чтобы Волдеморт ни о чем не догадался.

Она едва успела наложить на себя заклятье, уменьшающее красноту глаз и припухлость век, как в комнату вошла Лаванда Браун и сказала:

– Рон хочет тебя видеть. Ты спустишься, или мне сказать ему, что ты спишь?