Гарри хихикнул. Как только они перешли на личности, ему стало легче.

– Судьба у меня такая, – беззаботно сказал он.

С минуту оба молчали. Гарри решил, что Ремус гадает, продолжать ли начатый разговор, и торопливо сказал, стараясь предупредить дальнейшие замечания: – Ты не мог бы сделать доброе дело?

Ремус поднял бровь:

– Может быть. Что за доброе дело?

– Поставь меня на занятиях в пару с Малфоем. Я пытаюсь наладить с ним отношения, и мы, похоже, больше не пытаемся вцепиться друг другу в глотку. Ты нам не доверяешь, это невооруженным глазом видно, а я хотел бы попробовать.

Они болтали о Малфое, Роне и искусстве составлять пары для учебного боя, когда Ремус посмотрел на часы, поморщился и заерзал на стуле.

– Мне приятно поговорить с тобой, Гарри, и я с удовольствием бы продолжил, но в шесть ко мне должен прийти гость. Может, заглянешь на чай в выходные?

– Ладно, – Гарри нахмурился, увидев, что Люпин встал. Было без четверти шесть. – А я могу остаться, пока он не придет?

– Боюсь, что нет, – Люпин по-прежнему любезно улыбался, но на лице его была тревога. – Пойми, Гарри, я не хотел бы, чтобы ты встречался с некоторыми людьми.

– О, – Гарри попытался скрыть свое изумление. У Ремуса что, любовник?

– Уходи, пожалуйста, – повторил Люпин, подталкивая Гарри к двери. – Поговорим позже.

У двери Гарри вновь остановился. Лицо Люпина исказилось от гнева:

– Гарри, я несколько раз попросил тебя, причем вежливо попросил, чтобы ты ушел. Я не обязан тебе ничего объяснять. Уходи!

Гарри вышел из комнаты. Зайдя за угол, он остановился и задумался. Гость Ремуса должен прийти от центрального входа или со стороны кабинета Дамблдора. Если вернуться к кабинету Ремуса и спрятаться за углом, можно разглядеть таинственного посетителя. Конечно, есть риск, что Ремус поймает его, если вернуться к кабинету…

Раздираемый сомнениями Гарри дошел до конца коридора, вернулся назад и осторожно выглянул из-за угла. Эх, сюда бы мантию-невидимку или маггловский перископ. Вдруг ему в голову пришла замечательная идея. Он вытащил из сумки самую маленькую книгу, трансфигурировал ее в еще меньшее зеркальце и установил его на уровне поножей доспехов, за которыми прятался. В тусклом свете коридора мало что было видно, и Гарри изменял положение зеркальца до тех пор, пока не увидел весь коридор, вплоть до двери Ремуса. Добившись успеха, он замер в ожидании.

Минут через пять – около шести, по расчетам Гарри, в коридоре появилась незнакомка – молодая женщина лет двадцати с небольшим, со светло-каштановыми коротко остриженными волосами. Она постучала в дверь Ремуса.

– Селена, – раздался голос Ремуса, – заходи, пожалуйста.

Голос Люпина был теплым, но Гарри заметил, что приветствие прозвучало как-то странно: Люпин не сказал ни «рад тебя видеть», ни «добро пожаловать», ни даже «привет». Интересно, что за отношения их связывают?

Подождав пару минут, пока они начнут беседу, Гарри решил попытаться ее подслушать. Он уже двинулся было к двери, но остановился. Слух оборотня много острее, чем у обычного человека. Конечно, если снять обувь, то можно двигаться и тише, но что будет, если кто-нибудь его заметит? Ясно же, что он тут что-то вынюхивает. Гарри посмотрел на дверь и уже направился по коридору, но, прислушавшись к царящей вокруг послеполуденной тишине, вернулся, снял туфли и подошел к двери.

Он не услышал ни пустой болтовни, ни серьезной беседы – ровным счетом ничего. То ли на дверь было наложено заглушающее заклятье, то ли Ремус провел женщину дальше в свои комнаты. Нахмурясь, Гарри отошел подальше и надел обувь. Надо попытаться расспросить Ремуса в выходные.

Гермиона корпела над домашним заданием по нумерологии, когда подошел Рон и склонился к ее уху.

– Как ты думаешь, сейчас подходящее время? – спросил он.

– Ай! – Гермиона вскочила со стула, и книга с грохотом упала на пол.

– Прости, – особого раскаяния в голосе рыжего не чувствовалось. – Я был уверен, что ты меня слышишь.

– Так я тебе и поверила. Уф-ф! Я себе прямо по пальцу попала, – Гермиона метнула на Рона гневный взгляд. – Подходящее время для чего?

– Потолковать с профессором Люпином!

– Да, – ответила Гермиона в полный голос и зажала себе рот. – Да, конечно. Я только приберу свои вещи и подвину их, чтобы кто-нибудь другой смог бы сесть, когда я уйду…

– Эй, – воскликнула Джинни, когда Гермиона поднялась.

– Что?

– Я тебя рисовала.

– Прости, – сказала Гермиона, оглядывая Джинни, сидевшую с блокнотом на коленях. – Я вернусь попозже и приму ту же позу.

– Ладно, – согласилась Джинни. – О, знаю, пойду-ка я рисовать Дина. Уж он-то не посмеет двинуться.

Гермиона и Рон выбрались через портретный проем и двинулись вниз по лестнице. На полдороге они услышали шаги – кто-то поднимался вверх. Рон бросил взгляд на нижний пролет и попятился.

– Это Гарри, – прошептал он, втащил Гермиону на этаж выше, а потом в первую попавшуюся комнату.

– И что?

– Мы ведь не хотим, чтобы он знал, что мы задумали, верно?

Они подождали, пока Гарри пройдет мимо. Когда шаги друга стихли, Рон и Гермиона выбрались из своего убежища и направились к классу защиты.

Дверь, к их удивлению, оказалась заперта. Гермиона постучала, но никто не ответил. Она постучала еще раз, и снова тишина. Минута, другая, они уже собирались уходить, как дверь открылась. На пороге стоял побагровевший Люпин, за ним – нахмурившаяся женщина.

– Рон, Гермиона! – воскликнул Люпин. – Как приятно. Заходите, заходите, мисс Форест уже уходит.

Женщина натянуто улыбнулась. Гермиона решила, что даже такая улыбка очень красит ее. Светло-синяя мантия незнакомки очень шла к ее коротким золотисто-каштановым волосам, подстриженным на маггловский манер.

– Ты не представишь меня, Ремус? – с мягким укором заметила женщина.

Люпин недовольно поморщился и вежливо произнес: – Селена, это мисс Грейнджер, магглорожденная студентка, и ее товарищ, мистер Уизли, шестой сын мелкого чиновника из Отдела по неправомочному использованию маггловских артефактов, – Гермиона заметила, что у Рона от такого представления только что пар из ушей не повалил. Ей тоже было неприятно, что Люпин упомянул о ее родителях. – Никто из них не может быть полезен тебе, – твердо подытожил Люпин. – Дети, это мисс Форест.

– Но ведь Уизли дружат с Гарри Поттером, разве не так? – спросила Селена, протягивая Рону руку. Люпин схватил ее за запястье.

– Тебе разрешили поговорить со мной , Селена, – резко сказал он, – но это не означает, что ты можешь говорить и с моими студентами. Уходи, или я сообщу Альбусу Дамблдору, что ты превышаешь свои полномочия.

– Я взрослый человек, Ремус, и не подчиняюсь ни профессорам, ни эксцентричным, никчемным болтунам любого сорта.

Люпин прищурился и зло рявкнул: – Уходи немедленно!

– Уже ухожу, – фыркнула Селена. – Но лучше бы тебе оставаться вольным художником, Ремус. Этот благодушный старик не доведет тебя до добра, – с этими словами она ушла.

Люпин, с совершенно измученным видом, привалился к дверному косяку и искренне сказал: – Простите меня за то, как я представил вас, но она не из тех людей, чье внимание стоит привлекать. Чем менее значительными она будет считать вас, тем лучше.

– Нам уйти, профессор? – спросила Гермиона. – Вам нужно идти за ней?

– Нет, – покачал головой Люпин. – Ей позволили прийти сюда на определенных условиях, и как только она покинула мою комнату, она сможет идти лишь к воротам, – он выпрямился, слегка покачнувшись. – Входите.

– Скоро полнолуние, сэр? – осторожно спросил Рон.

– Я что, настолько плохо выгляжу? – осведомился Люпин. – Нет, вчера было новолуние. Просто мне нужно выспаться. Садитесь, пожалуйста.

Когда они уселись на кушетку, Люпин без сил рухнул на стул. Он не только ничего не предложил гостям, но даже не убрал со стола чашки после предыдущего чаепития.