– За этот безответственный поступок я снимаю с Гриффиндора сто баллов, – угрюмо добавил директор. Гриффиндорцы разразились возмущенными криками, слизеринцы открыто ликовали. Гарри заметил, как перешептывались и улыбались сидящие за рэйвенкловским столом.

– А также: пятьдесят баллов с Гриффиндора за безрассудство Гарри Поттера, последовавшего за нарушителем, – юноша даже поперхнулся от негодования, – еще пятьдесят баллов за то, что он не сообщил о грозящей опасности мне или декану своего факультета, и сто баллов Гриффиндору за блестяще усвоенный учебный материал и выдающиеся летные навыки, позволившие мистеру Поттеру спасти всех участников происшествия… не пострадав при этом самому.

Рубины в песочных часах загрохотали, то взлетая вверх, то падая вниз. Гриффиндорцы не знали, радоваться им или огорчаться, но сам Гарри чувствовал себя намного лучше. Конечно, его факультет все равно потерял сто баллов, но тут уж будут винить одного Колина – ведь баллы, потерянные по вине Гарри, мгновенно были возмещены. А Колин точно заслужил хорошую взбучку – зажать бы его в угол, да вздуть хорошенько.

– Я хочу отметить, что усилия мистера Поттера оказались успешными благодаря его усердным занятиям. Однако , если бы он или его друзья немедленно сообщили бы мне, что один из студентов выбрался наружу, – вместо того, чтобы пытаться отыскать его самостоятельно, – ситуацию можно было разрешить с меньшими жертвами и куда меньшим риском. Пришла пора уяснить, что идет война. Прошу вас: делитесь необходимыми сведениями с людьми, способными помочь вам, иначе мы обречены.

В зале вновь повисло молчание. Гарри почувствовал, что неудержимо краснеет.

– Кое в чем, однако, слухи полностью противоречат действительности. Профессор Люпин в самом деле принимал участие в указанном инциденте – но на нашей стороне. Он, рискуя собственной жизнью, грудью прикрыл от нападавших указанного студента и другого преподавателя, пришедшего ему на помощь – который предпочел остаться неназванным, – и лишь поэтому те смогли избежать заражения.

«Но Северус всегда мечтал прославиться, – подумалось Гарри. – Отчего же он не… его же объявили бы героем, все газеты бы… ой, ну конечно! Волдеморт расценил бы это как предательство – а до слушанья еще пять дней. Потому и нельзя было», – он почему-то почувствовал себя виноватым.

– В этом бою профессор Люпин был тяжело ранен. Но у оборотней раны заживают быстро, и я надеюсь, что через несколько дней он вернется к своим обязанностям.

А теперь прошу всех вернуться в свои гостиные и не выходить оттуда до ужина. Домовики принесут вам еду туда. Не считайте это наказанием – это лишь попытка защитить вас от навязчивости репортеров, которые вскоре наводнят Хогвартс. Обещаю, что сразу после ужина вы сможете спокойно выходить.

– Не понимаю, чего разводить такую таинственность, – возмущался Рон на пути к выходу. – Все же знают, что это Колин.

– Все гриффиндорцы знают, ты хочешь сказать.

– Ну, так остальные будут знать к концу дня, – Рон взглянул другу прямо в глаза. – Слушай, ты правда не знаешь, как он это сделал?

– Все, что я знаю – это то, что он без сознания. А тебе прекрасно известно, что я не могу об этом говорить.

– Может, если мы улизнем… – Рон оборвал себя на полуслове.

– Сегодня вы никуда не «улизнете», мистер Уизли.

От резкого окрика рыжик застыл как вкопанный и отчаянно зажмурился. Гарри тоже остановился, дожидаясь, пока профессор Макгонагалл подойдет ближе. Студенты, шедшие за ней, притормозили на секунду, но потом обогнули ее и продолжили движение.

– Доброе утро, профессор.

– Доброе утро, мистер Поттер, – вежливо кивнула Макгонагалл. – Боюсь, что для вас придется сделать исключение. Через несколько минут нас ждут в кабинете директора Дамблдора.

– Это же нечестно! – возмутился Рон. – Гарри спас Колина от оборотней! И мало того, что не получил за это ни одного балла, так его еще и наказать собираются?!

– Я не сказала, что его собираются наказывать, мистер Уизли. Я сказала, что его ждут в кабинете директора. Будьте любезны, держите себя в руках.

– И никому ничего не говори, хорошо? – добавил Гарри. – Это может быть просто опасно.

Макгонагалл помолчала с минуту, потом кивнула: – Разделяю ваше мнение, мистер Поттер, – и двинулась к лестнице. – Идемте. Нельзя заставлять директора ждать.

Когда они вошли в кабинет, Северус уже был там. Стоявший у камина зельевар смерил их неприязненным взглядом и снова уставился на огонь. Гарри засомневался: подойти к отцу или нет? Но стулья все равно рядом с камином, так что придется. Решив потянуть время, он направился к жердочке Фоукса. Феникс ласково заворковал. Лишь дотронувшись до сверкающих перьев, юноша заметил, что в комнате есть еще кое-кто. Усталый Ремус Люпин полулежал в кресле и, похоже, дремал. Черная мантия, столь непохожая на его обычную одежду, лишь подчеркивала его бледность. Гарри пришло в голову, что Ремус просто не добрался утром до своих комнат и позаимствовал мантию зельевара. Это было достаточно вероятно, судя по совершенно измученному лицу преподавателя защиты.

Юноша все еще гадал, стоит ли поговорить с отцом в присутствии профессора Макгонагалл, когда дверь отворилась, пропуская Дамблдора и Хагрида. В комнате неожиданно стало ужасно тесно.

– Садись, Хагрид, – предложил директор. – Все остальные тоже пусть устраиваются поудобнее. Ремус, ты нас слышишь?

– Слышу, – тихо отозвался тот, не открывая глаз.

Дамблдор нахмурился, но все равно кивнул: – Отлично. Что ж, следуя данному мной же совету, пришла пора поделиться кое-какой информацией. Многое было бы проще, будь мне известно о вчерашней ночи до того, как все случилось. Хагрид, тебе не сложно сообщить остальным, что случилось с оборотнями?

Хагрид дернулся, явно собираясь вскочить, но в последний момент просто кивнул головой.

– Ну, отыскали мы их – точнехонько там, где Гарри сказал. Двое, значит, от ран померли, один и вовсе невесть с чего, а двое оглушенные валялись, – великан кашлянул и виновато покосился на Северуса. – От ножа-то вашего избавиться пришлось – вы уж извиняйте, профессор.

Зельевар только рукой махнул:

– Это к лучшему. Я надеюсь, вы не оставили фрагментов, по которым его можно опознать.

– Ни кусочечка.

– Отлично.

Хагрид неловко заерзал:

– Ну, мы их в себя и привели. Я белому память стереть попытался, а он возьми, да и… испугался, должно…

– Он напал на Хагрида, – фыркнула Макгонагалл. – Я его убила.

Гарри сжался, услышав, как спокойно это было сказано:

– А разве вы не могли…

– Увы, нет, мистер Поттер. Но лучше уж так, чем передать это сущ… простите, этого человека властям, – профессор говорила спокойно, но юноша все равно заметил, насколько неестественно звучит ее голос, и понял, что принятое решение далось ей нелегко.

– Отдел контроля над магическими созданиями… – голос Хагрида прервался, спутанные космы полностью закрыли лицо.

Ремус закашлялся, и Гарри аж подпрыгнул от этого звука.

– Установленным наказанием за подобное является поцелуй дементора, – приходилось вслушиваться, чтобы расслышать слабый голос. – Но сейчас, без дементоров, министерство… находит другие способы.

Юноша задрожал. Хагрид трубно высморкался и начал заново.

– А потом мы за коричневую взялись – Гарри говорил, она Ремусу, вроде, подмогла.

– Когда совсем до края дошло, – сухо заметил Ремус. Голос его звучал более внятно, но глаза оставались закрытыми.

– Ну… мы и дали ей смыться.

– Что вы сделали? – в унисон заорали оборотень и Снейп.

– Волчица бросилась бежать, а Хагрид помешал мне ее поймать, – ровным голосом произнесла Макгонагалл и вздохнула. – Я знаю, Северус, что это увеличивает риск твоего положения, но… мы уже несколько месяцев обсуждаем, как тебе перестать шпионить. Бой – одно дело, но хладнокровное убийство…