Гарри приложил ладонь к щеке – она пылала, но не это его сейчас волновало.

– Да все в порядке, – тихо сказал он и вышел.

– Гарри?

Гарри приподнялся с груды подушек, сваленных в углу Выручай-комнаты, сегодня непривычно маленькой. В дверях стояла Гермиона, настороженно поглядывая на него.

– Привет, Гермиона, – очень мягко, точно обращаясь к испуганному котенку, сказал он. – Заходи.

Девушка вошла внутрь, осторожно прикрыв за собой дверь.

– Я решила, что ты тут – куришь или еще чем-нибудь занимаешься.

Гарри осторожно прикоснулся к непослушной пряди ее волос, отведя их от лица.

– Покурил бы, если бы у меня осталась хоть одна сигарета.

Гермиона улыбнулась и на ее щеках появились ямочки:

– А комната сигареты не дает?

– Не знаю, не проверял. Я просто попросил место, где можно свернуться калачиком и от души себя пожалеть, – такое, знаешь, удобное и безопасное.

Гермиона устроилась рядом с ним. Гарри растянулся на мягких подушках, пристально взглянул на нее и совершенно искренне произнес:

– Я тебя люблю.

– Я знаю, – отозвалась она, протягивая ему руку. Гарри стиснул ее ладонь. – Знала даже тогда, когда сердилась на тебя.

Он, слегка ослабив хватку, поднес руку девушки к губам и поцеловал:

– Значит, ты на меня больше не сердишься, да?

Потом нежно прижался губами к одному пальцу и, подумав, всосал его в рот. Губы обожгло от прикосновения к шелковистой коже. Гермиона всхлипнула, потом резким движением вырвала руку.

– Прекрати. Я пытаюсь с тобой поговорить.

Гарри снова лег на спину, тряхнув головой, чтобы отбросить волосы с глаз:

– Ну так говори, солнышко.

– Не надо! – сердито рявкнула Гермиона. Гарри отвел глаза.

– Извини.

– Ничего… просто не делай так больше, – девушка глубоко вдохнула и выпалила: – Я пришла, чтобы извиниться. Я погорячилась.

Гарри изумленно посмотрел на нее, потом продолжил:

– Я просто плохо объяснил. Прости, что я тебя задел. Но я и думать не мог, что ты решишь, будто твое происхождение имеет для меня какое-то значение.

Гермиона кивнула.

– Я… я наконец достаточно успокоилась для того, чтобы рассказать о том, что случилось… пересказала все Джинни, и… ну, ты же знаешь – у меня хорошая память. И когда я повторяла твои слова, до меня вдруг дошло: они вовсе не такие ужасные, как мне показалось. Наверное, все из-за того, с чего ты начал и как ты себя вообще ведешь – я испугалась еще до того, как ты перешел к делу, и все воспринимала именно через это.

– Я почти сразу понял, что несу чушь, и попытался объясниться – но только еще больше все испортил. Прости. Я так перепугался, когда ты…

– Обиделась и убежала?

– Да, – Гарри приподнялся на локтях, приняв полусидячее положение, и хлопнул ладонью по подушке: – Посиди со мной.

Гермиона настороженно взглянула на него:

– Только не обжиматься.

– А, так ты только в общем смысле меня простила, – насмешливо отозвался Гарри и снова похлопал по подушке. – Ну тогда посиди со мной просто как друг, ладно?

Гермиона хихикнула и села.

– Знаешь, а Северус на меня обозлился, – признался Гарри.

– За что?

– Услышал от кого-то, что я порвал с тобой из-за того, что ты – магглорожденная. Я объяснил, что все было совсем не так – я с тобой вообще не рвал и уж конечно не собирался тебя оскорблять. Но он все равно разразился длинной речью: дескать, неужели и наше поколение не может откреститься от этих глупостей и он-де надеялся, что хоть я буду умнее.

– А я, с твоих слов, была уверена: ему неприятно, что мы встречаемся, – чуть слышно отозвалась Гермиона.

– Он не слишком этому рад, – Гарри снова взял ее за руку и принялся нежно поглаживать. – Хоть и примирился уже. Умом он понимает, что ты волшебница не хуже прочих, и даже восхищается тобой – считает, правда, что ты слишком уж хочешь всем нравиться. Он просто не может… не может… – он сильнее стиснул ее ладонь и прошептал: – Ты – из тех людей, кого он привык считать грязью. Он изо всех сил боролся с этим чувством, когда подружился с моей мамой, и потом, когда они начали встречаться. Но когда они расстались, отец решил, что это чувство – правильное. Большую часть своей жизни он верил всей душой, что магглы и их отродье – недочеловеки, и даже сейчас он подсознательно в это верит, даже если думает по-другому. И вдруг выясняется, что у него сын-полукровка, выращенный магглами, – а он убежден, что в социальном плане я безнадежный маггл, – да еще влюбленный в магглорожденную девушку, но он все равно старается. Изо всех сил. Я вовсе не хотел рвать с тобой отношения, я просто хотел, чтобы ты поняла, какая это для него мука: видеть, как мы держимся за руки, – и я с этим ничего не могу поделать.

– Но он на тебя рассердился, потому что…

– Да. Он говорит, что в глубине души надеялся, что на его потомков это не распространится. Говорит, что уверен: когда я расскажу об этом своим детям, они захихикают и скажут мне: «Ну какой же ты старомодный!»

Гермиона рассмеялась и пробормотала:

– Хотела бы я, чтобы так и случилось.

– Я тоже, – Гарри притянул ее к себе. – Происхождение – это такая глупость.

– Но тебя это все равно волнует.

– Нет, честное слово.

– Может, не тебя лично, – она отстранилась. – Но тебе хочется, чтобы люди одобряли твою подружку.

– Было бы неплохо, но это непринципиально.

– И все-таки, это так. И я думаю, что вопрос не только в Снейпе. Как, например, реагирует Драко? Он уж точно должен беспокоиться.

– Может и есть немного, – пожал плечами Гарри. – Он считает, что мое имя и состояние позволяет мне жениться на девушке, способной «помочь мне подняться по социальной лестнице», – и прибавил, рассмеявшись: – Вот только он уверен, что знает, кто мои родители, а на самом деле это не так.

– Но Снейпы же – чистокровная семья, верно? – изумилась Гермиона.

– Да, но все же не Поттеры. Тут вопрос положения. И не проси меня объяснить – я и сам этого не понимаю. И подумай: Драко совершенно не уважает семью Уизли – а Снейп в молодости был куда беднее их.

– Вы… вы останетесь друзьями после того, как все выяснится?

– Не знаю. Надеюсь, что да.

– Почему?

– Нужен же ему хоть один приличный друг, – вздохнул Гарри. – По-моему, я вполне для этого подхожу. А мне нужен хоть кто-то, кто не возмущался бы моим поведением – по крайней мере, моими взглядами на мораль и идеологию. Он как раз такой.

– Вон как, – отвела глаза Гермиона. – А мы с тобой – друзья?

– Конечно, – возмутился Гарри.

– Спасибо, – облегченно вздохнула она. – Я-то возмущаюсь и тем, и другим.

– Возмущаешься. Но с другой стороны, ты на уроках никогда не накладывала на мою мантию заклятье Глажки, так что и тебя есть свои плюсы.

– Не мог он такого сделать! – расхохоталась Гермиона.

– Еще как мог, – с лица Гарри исчезло насмешливое выражение. – Значит… я тебе все еще нравлюсь?

– Да.

– Несмотря на мое приспособленчество?

– Прости, – прикусила губу Гермиона. – Это… ты хороший человек, Гарри.

– Спасибо. Для меня много значит, что ты так обо мне думаешь. – Гарри провел пальцем по бархату подушки. – Тогда… ты пойдешь со мной на бал?

Девушка смущенно хихикнула:

– Не могу. Я уже обещала пойти с Лидией. Она пригласила меня сразу, как услышала, что мы расстались, а я так на тебя злилась…

– Лидия? – недоверчиво переспросил Гарри, глядя, как Гермиона накручивает на палец прядь своих волос. – Что еще за Лидия ?

– Лидия Карсон. Рэйвенкловка, мы вместе занимаемся нумерологией.

Гарри просто повалился на подушки, корчась от смеха. Гермиона встревоженно поглядела на него, потом тревога сменилась все возрастающим раздражением. Отсмеявшись наконец, он смог выдавить:

– Ох, черт! Даже думать не хочу, что мне придется выслушать от Рона!

– И что?

– А вот что: «Ты ей таким дерьмовым дружком был, что она в лесбиянку превратилась».