Людовик XIV любит свой флот, но он не очень хорошо разбирается в морском деле. Во время осуществления своих планов он передвигает эскадры по карте, как он это делает при организации маршей и контрмаршей сухопутных войск. Он думает, что вопреки ветрам, приливам и отливам, несмотря на недоукомплектованность морского персонала, несмотря на недочеты, допускаемые интендантами (в силу того, что человеку свойственно ошибаться, или из-за относительной бедности военных складов и арсеналов), здесь можно строго придерживаться намеченного расписания. Тут невозможно не считаться со многими непредвиденными ситуациями, особенно когда нужно перебросить корабли из Средиземного моря в район Ла-Манша. Министры короля здесь прилагают очень много сил, особенно Сеньеле (умер 3 ноября 1690 года), который подготовил Людовику XIV замечательный морской ордонанс, подписанный Его Величеством 15 апреля 1689 года, и даже Поншартрен, с которым история обошлась несправедливо. Однако у них два недостатка: они остаются юристами и бюрократами, они советуются с превосходными бюрократами[90], как Юссон де Бонрепо, вместо того чтобы держать при себе таких компетентных моряков, как Немон или Виллетт-Мюрсе. Британское адмиралтейство в то время далеко от совершенства, но зато в Лондоне бюрократы тесно сотрудничают с моряками и получают от них дельные советы.
Такой изъян в структуре управления французским флотом будет причиной целого ряда неудач. Король, проявляющий большую доверчивость к речам своего кузена Якова II, думает, что Ирландия сможет стать достаточным плацдармом для того, чтобы вновь покорить Англию. Разумно было бы, как со стратегической, так и, следовательно, с политической точки зрения, приказать адмиралу Шаторено курсировать вдоль берегов Ирландии, чтобы помешать Dutch Billy («голландцу Билли», принцу Оранскому, который еще чужак для своих подданных) вытеснить своего тестя; стоило бы отправить ему в подкрепление еще одну эскадру. Когда же Якову было нанесено поражение, следовало бы весной 1690 года поручить графу де Турвилю оказать содействие свергнутому королю и отрезать Вильгельма III от большого острова. Это дало бы Стюартам единственный реальный шанс восстановить свое положение. Вместо этого в тот самый день, когда Вильгельм Оранский разбил наголову — при содействии перебежчика Шомберга, погибшего в этом сражении, — ирландцев на берегах Бойна (10 июля 1690 года), крупные морские соединения под командованием Турвиля вступили в бой с голландскими и британскими эскадрами у мыса Бевезье (Beachy Head) в ста пятидесяти лье от места решающей битвы! К тому же, разгневавшись на своего адмирала, — который, однако, вывел из строя один корабль противника во время боя и еще пятнадцать во время преследования, — король, министр и двор обвинили де Турвиля в малодушии за то, что он не проник в устье Темзы, не обстрелял Лондон. Предпринять подобную попытку с сильно потрепанным флотом, только что вышедшим из жестокого боя, было бы безумием (и это еще мягко сказано{204}). Вместо того чтобы оспаривать славу победителя при Бевезье, французское правительство лучше бы поддержало бедную Ирландию.
В следующем году Людовик XIV и Поншартрен составляют план войны на море, который ничем не был лучше, чем предыдущий. Решено бросить на произвол судьбы город Лимерик, осажденный принцем Оранским, и поручить мощному флоту Турвиля осуществить отвлекающий маневр, который, по сути, им и не оказался. При встрече с морскими силами противника Турвилю разрешается их атаковать лишь в том случае, если на его стороне будет явное численное превосходство. Ему надлежит в первую очередь выполнить две трудносовместимые задачи: защитить наши берега от британского посягательства и захватить крупный караван морских судов, идущих из Смирны. Ему удастся выполнить первую часть этой программы и, ввиду отсутствия средиземноморских кораблей, чей маршрут был изменен английским адмиралтейством, захватить караван судов, идущих с Ямайки. Он особенно «искусно руководит кампанией, именуемой «Открытое море», которая является шедевром тактической ловкости, для проведения которой он находится в море 50 дней [май — август 1691 года][91],{274} ускользая из-под носа английских эскадр». А двор тем не менее продолжает сокрушаться по поводу чрезмерной осторожности вице-адмирала и даже его склонности к непослушанию (ведь он вернулся в Брест в середине августа, вместо того чтобы продержаться в море еще две или три недели). А в следующем ноябре эскадра графа де Шаторено привезла обратно в Брест 12 000 воинов армии Якова II, оставшихся в живых. Их эвакуация была совершена согласно условиям, включенным в акт о капитуляции города Лимерика.
В 1692 году и речи нет о том, чтобы умерить нашу активность.
13 февраля в 4 часа под председательством Людовика XIV собирается военный совет, на котором присутствуют король Англии, министр Поншартрен, граф де Турвиль, вице-адмирал, генерал-лейтенанты Габаре, д'Амфревилль, де Шаторено; вопрос стоял о разработке военных операций, которые флоту надлежало выполнить в текущем году{26}. К сожалению, этот оперативный комитет, который на сей раз предоставляет слово испытанным и закаленным морякам, является исключением. Намеченный план будет планом, составленным сугубо сухопутными стратегами.
Речь идет о том, чтобы воспользоваться возрастающей непопулярностью Вильгельма III и высадить в Англии под водительством того же короля Якова 12 пехотных ирландских батальонов, 9 французских батальонов (первые и вторые объединяются в Сен-Ваа-Ла-Уге), кавалерийский корпус, какой-то минимум артиллерии, боеприпасы и продовольственные запасы (собранные в более или менее достаточном количестве в Гавре). Король в изгнании, который постоянно получает послания из Англии от важных особ (вроде Черчилля-Мальборо), представляет себе, что британский флот готов — по крайней мере частично, — примкнуть к законному монарху, и ему уже представляются южные пляжи, на которых его ждут несметные толпы вооруженных до зубов якобитов. Это первая иллюзия. Якобитов много, но они не объединены, а рассеяны по всей стране, они, в общем, верны, но не отважны, они готовы примкнуть к уже победившему лагерю, но не рисковать жизнью, благополучием своей семьи, своей свободой ради малонадежного мероприятия. Якобиты, находящиеся по одну и другую стороны Ла-Манша и обещающие наперед пожертвовать жизнью ради благородного дела, не только храбрецы, но еще и чудовищные болтуны. Бесконечный обмен посланиями, несвоевременные высказывания и фанфаронство этих храбрецов не дают возможности держать что бы то ни было в секрете. А успех при высадке зависит от строжайшего соблюдения тайны.
Тщательно выработанный план действий был таковым: морские силы концентрируются в Бресте под командованием графа де Турвиля и должны сняться с якоря в апреле (прежде чем голландцы подойдут к берегам Англии и до того, как англичане вооружатся и будут готовы); а снимутся корабли с якоря только 12 мая. Эта армада должна будет состоять, помимо брестского флота, из Восточной эскадры, которой командует Виктор-Мария д'Эстре, она прибудет лишь после битвы, и из Рошфорской эскадры, которой руководит де Виллетт и которая подоспеет вовремя. Но не все еще готово даже в Бресте, и Турвиль, которого торопит Поншартрен, отдает приказ к отплытию, оставляя адмиралу Шаторено двадцать кораблей, плохо оснащенных; эти корабли тоже так и не соединятся с силами Турвиля.
В задачу морских сил Франции входит погрузка пехотинцев, сконцентрированных в Ла-Уге, и защита крупных транспортных судов в Гавре. Эти силы должны перевезти всю армию на другой берег Ла-Манша, а одно это уже само по себе очень сложно в техническом отношении. Турвилю был отдан приказ (это написано черным по белому в инструкции, датированной 26 марта) вступить в бой с врагом независимо от того, каким численным превосходством тот обладает. Эти распоряжения были не такими ошибочными, как может показаться. Если бы д'Эстре прибыл вовремя, он бы взял на себя, под прикрытием Турвиля, командование десантным флотом. Таким образом, операция была бы разделена на две части: одна ее часть была бы связана с сопровождением каравана судов, а другая — с высадкой боевых частей. Поскольку корабли Средиземноморского флота не подоспели, вся операция становилась ненадежной, более того — чрезвычайно рискованной. По почти провокационному характеру инструкции, посланной Турвилю, можно было бы догадаться, что король и его министр не очень верят в наступательные качества исполнителя операции; она также говорит о смешении тактики сухопутных войск на море и тактики войны на суше. Тюренн доказал, что на суше можно побеждать противника, обладающего даже двойным численным преимуществом. На море же, при приблизительно равном по качеству командовании, это немыслимо.
