Теперь на его счету с десяток американских и наших, совместных с Америкой, картин, где он был постановщиком и исполнителем трюков, и десятка полтора, где он каскадерил. «Солдат», «Искусственный интеллект» Спилберга, «Итальянская работа», «Единственный» с Джетом Ли, «Превосходство Борна», «Личный номер», «Теневой партнер», «Зеркальные войны. Су-ХХХ», многие другие фильмы, наши и американские, переплелись в его жизни, в его времени и в его пространстве. Вплелся в них и «чисто» его фильм «Белое золото», который Иванов снял в России как сценарист, режиссер и постановщик трюков. А вот исполнял их, наряду с другими каскадерами, его сын – Мартин Иванов, чемпион Литвы сразу по трем видам гонок: зимнему ипподрому, кольцу и ралли – Витькина копия и внешне, и характером.

Самая запомнившаяся американская картина Иванова из полутора десятков – «Солдат» с Куртом Расселом. Работы было навалом. А однажды их, каскадеров, попросили взять со склада оружие и построиться перед режиссером. Все брали, что дадут, – автоматы Калашникова, с наворотами типа лазерных прицелов, поскольку фильм был о космических пришельцах. Весили они килограммов под десять. Иванов, зная, что три дня с этой экипировкой бегать перед камерой, решил схитрить и спросил реквизиторов:

– А что-нибудь по-по-м-миниатюрнее у вас есть?

– Есть. – И ему дали короткоствольно-двуствольную штучку, с которой он и встал в строй перед режиссером.

– Что это? – спросил тот.

– Да вот, смертельное оружие п-против коммунистов, – отвечал Иванов. – Уб-б-ивает взводами.

– Нет, не годится, возьмите что-нибудь посолиднее.

Куда деваться – Витя взял ранцевую, килограммов на двадцать, огнеметную установку и уже проклял свою инициативу, но потом, на съемках, пришла в его голову мысль, которой он и поделился с режиссером:

– Если уж за моей спиной такая дура – пусть она взорвется. Тем более что я стою по пояс в воде: загорюсь – нырну.

Режиссер решил, что в этом предложении что-то есть и послал его к пиротехникам. Те, задерганные двумя тысячами эффектов в картине, тоже его послали. Но Витюша смирно повторил:

– С-смотрите, ребята, я не сам пришел – ре-ре-жиссер велел.

Тут уж пиротехники врубились:

– Давай!

Напичкали чем-то ранец, отделили его от тела Виктора бронепрокладкой и так трахнули от радиопульта, что Иванов нырнул в реку очень органично, чуть не захлебнулся. Зато на берегу вместо пятисот баксов получил за взрыв две тысячи, чему очень порадовался, а его коллеги оплевались – опять этот русский всех обскакал.

Однажды в Праге ему надо было направить машину в парапет моста, пробить его и выпрыгнуть из машины в реку с десятиэтажной высоты. Витя понял, что в пальто, в каком снимался герой, которого он дублировал, это будет чревато. И попросил режиссера в последнем кадре с героя это пальто снять. Тот пообещал. Каково же было удивление Иванова на площадке, когда на него перед трюком надели это самое пальто.

– Как же так? – посмотрел он на режиссера.

Тот схватился за голову:

– Забыл!

Пришлось Вите топить машину в пальто, в пальто же и прыгать в воду, и это мерзкое пальто крепко выбило его руку из сустава – два месяца был вне профессии.

Я не ожидал, честно говоря, что он опять улетит в Штаты. Полтора года пробыл Иванов дома, в России. Фильм свой снял – чистый экшн, – тридцать семь стран его купили, но в России «Белое золото» шума не наделало. В десятке других фильмов поработал, да как поработал! Если вы выдели погоню за «шестеркой» в «Превосходстве Борна», то оцените – семь минут экранного времени (!) такая рубка на дороге идет, что «Здравствуй, Голливуд!». Его уроки не прошли даром. Любимая женщина сына ему родила – Максимку. Любимую женщину зовут Инна Пиварс (Кайдановская), она актриса «Ленкома». Увез их Витька с собой.

– Чего тебе здесь не хватает? – спросил я его.

– Устал от б-б-ардака, – ответил он и добавил: – Ты знаешь, я думал, там меня уже з-з-абыли, нет – звонят, волнуются: как ты там? Приезжай, здесь у нас, говорят, работы много.

– А где, кстати, ты в основном деньги зарабатываешь – здесь или там?

– Да сейчас примерно поровну. К лету, думаю, мы вернемся – Саша Абдулов кое-что интересное затевает...

...Сейчас на некоторых элитных тусовках Лос-Анджелеса по-прежнему можно увидеть стройного голубоглазого блондина. В смокинге. Он прекрасно держится и говорит по-английски без акцента, но по-прежнему сильно заикаясь. Почти каждый узнаваемый и неузнаваемый, но знаменитый голливудский персонаж похлопывает его по плечу, как друга, – Petrovicha здесь знают и любят. И оттуда, где он находится, доносятся взрывы смеха – так рассказывать анекдоты дано немногим. Дамы по-прежнему живо интересуются русским блондином.

Только Витька уже не блондин – он седой.

Уже в который раз в Россию приезжает один из самых известных в Голливуде постановщиков трюков, мистер Гэри Хаймс. Не встретиться с человеком, которым восхищается сам Спилберг, который держит рекорд гонорара за один трюк, который и с переломанными шейными позвонками продолжает делать самые сложные трюки, было невозможно. Да и не верилось во многое, что говорили о нем.

– Мистер Хаймс, вы не ведете счет своим картинам?

– У меня нет на это времени – их где-то около двухсот. Те, которые больше известны в России, – два «Парка Юрского периода» Спилберга, «Скорость», «Танго и Кэш» вашего Кончаловского, «Полицейская академия», «Неприкасаемые», «В осаде», «Миссия невыполнима»... все я не помню.

– Чем вы занимались до Голливуда?

– Был мотогонщиком, потом автогонщиком, крепко разбился, сломал позвоночник, и в больнице стал думать о том, как жить дальше. С 1978 года я стал делать трюки, а потом их ставить.

– С таким позвоночником?!

– С нашей медициной это возможно.

– Говорят, что вам принадлежит рекорд по сумме гонорара за один трюк?

– О, это была картина «День грома», где я дублировал Тома Круза. Надо было врезаться в автомобиль, притянутый к земле цепями на скорости сто сорок миль в час... это сколько по-вашему? Да, двести тридцать километров...

– Но это же смертельно!?

– Нет, это не самоубийство, о безопасности позаботились, и когда это произошло, я чувствовал себя нормально, хотя перегрузка, как мне потом посчитали специалисты, была стодвадцатикратной. Где-то что-то побаливало, но в больницу я не пошел, а четыре месяца спустя проснулся парализованным – оказывается, у меня была сломана шея. За этот трюк я получил шестьдесят тысяч долларов.

– Это был самый опасный трюк в вашей жизни?

– Нет, ни самый опасный, ни самый сложный технически. Гораздо опаснее и сложнее было на тяжелом грузовике с подъемной стрелой в кузове перепрыгнуть движущийся железнодорожный состав.

– На съемочных площадках вы работали почти со всеми звездами Голливуда – были ли с ними какие-либо проблемы?

– В «Скорости» Киану Ривз должен был, лежа на тележке, проскочить под движущимся автобусом. Тележку тянули на тросе, все рассчитали и показали Киану, как это будет выглядеть. Он сказал: «Прекрасно», потому что не знал, что трюк придется делать ему, так как работали пять камер и лицо должно было быть в кадре именно его. Когда же узнал!.. (Смеется.)

Шона Коннери в «Неприкасаемых» должны были изрешетить полсотней пуль. Когда его одевали в специальный костюм, я заметил, что он нервничает, и спросил, в чем дело. «Я же Джеймс Бонд, – ответил Шон, – меня еще ни разу не убивали, а тут, я чувствую, добром не кончится...»

– А актрисы?

– В «Скорости» Сандру Баллок решили посадить за руль автобуса, но проехала она всего метров пятьсот, и так извилисто, нервно проехала, что мы испугались и прекратили эксперимент.

– А как Том Круз относится к трюкам?

– О, с Томом я работал, начиная с первой его картины. Он очень собранный и ответственный актер, сам хочет делать многие трюки. Он даже брал уроки спортивной езды у Пола Ньюмена, они пошли Тому на пользу.