Значительное влияние митрополит оказывал и на политическую жизнь. В 1930 г. он энергично протестовал против пацификации, а через пять лет активно выступал за политику нормализации. Поддерживая тесные связи с умеренными в УН ДО, он резко осуждал как националистических экстремистов, так и коммунистов, постоянно призывая ко служению более высоким ценностям и к большей широте взглядов.

Православная церковь, доминировавшая среди украинцев на Волыни, в Полесье и Холмщине, насчитывала около 2 млн прихожан. В отличие от греко-католической церкви она не имела поддержки Рима, а потому была более открытой мишенью для польских преследований. В 1924 г. по настоянию правительства православная церковь в Польше разорвала связи с Московским патриархатом и провозгласила автокефалию. Хотя в верхах церковной иерархии еще бытовали старые русофильские симпатии, в низах — по мере того как украинский язык проникал в богослужение, церковные публикации и в учебный процесс в семинариях — быстро росло украинское влияние. Обеспокоенные таким ходом событий, польские власти добивались ведения церковных служб на польском языке и развернули кампанию обращения православных в католичество, сопровождающуюся ликвидацией православных церквей. Полонизация дала определенный эффект, в частности в богослужении, однако массового перехода украинцев в католичество не состоялось.

Новый национализм. Межвоенный период примечателен и возникновением новой разновидности украинского национализма. В XIX в. национализм в большинстве своем либеральной или социалистической интеллигенции представлял собой аморфную смесь национального самосознания, патриотизма и общечеловеческих ценностей. Несмотря на то, что это движение обрело большую определенность в 1917—1920 гг., когда оно избрало главной целью достижение государственной независимости, в центре его идеологии все же стояли демократические и социалистические принципы. Не удивительно, что во время войны за независимость многие украинские политики нередко бились над неразрешимыми противоречиями, порожденными необходимостью выбора между социалистическими и национальными целями. И вот, в 1920-е годы в среде молодых украинцев стал набирать силу крайний вариант национализма (характерный в это время и для многих других европейских народов), получивший название интегрального национализма.

Зарождение и развитие украинского интегрального национализма связано прежде всего с провалом освободительной борьбы 1917—1920 гг. Как отмечал Александр Мотыль, «по своей сути украинский национализм был попыткой осознать причины крушения украинской государственности и найти способ восстановления ее». Убежденные в том, что социализм и демократизм дискредитировали себя партийными раздорами, бездарным руководством и отсутствием единства действий, в итоге ведущими к поражению, молодые ветераны войны отказались от старых идеалов. Взамен они предложили свои, призвав к созданию нового типа украинца, всецело преданного одной лишь святыне — своей нации — и служащего одной лишь цели — созданию независимого государства. Эти взгляды в наиболее законченном виде были изложены Дмитром Донцовым, эмигрантом с Восточной Украины и бывшим социалистом, ставшим первым идеологом украинского интегрального национализма.

Идеология. Украинский интегральный национализм не имел в своей основе тщательно выработанной системы идей, скорее он опирался на ряд ключевых понятий, цель которых состояла не в том, чтобы объяснить действительность, а в том, чтобы побудить человека к действиям. Донцов утверждал, что абсолютной ценностью является нация, и поэтому нет высшей цели, чем достижение государственной независимости. Политика является своеобразным воплощением дарвиновской борьбы видов за выживание, поэтому конфликты между народами неизбежны. Из этого вытекало, что цель оправдывает средства, воля преобладает над здравым смыслом, а действие предпочтительнее ожидания. Стремясь сделать свои взгляды более привлекательными, интегральные националисты мифологизировали украинскую историю, создав культ борьбы, самопожертвования и национального героизма. В некоторых идеологических выкладках интегральных националистов присутствовали расизм и антисемитизм, однако в целом эти моменты ими сознательно не подчеркивались.

Интегральный национализм проповедовал коллективизм, согласно которому интересы нации ставились выше интересов индивида. Вместе с тем он призывал своих сторонников к воспитанию «сильной личности», которая ни перед чем не остановится для достижения цели. Одна из целей состояла в том, чтобы сплотить нацию в единый монолит, отказавшись от деления ее на классы, партии или региональные группировки. Отсюда и всеохватывающий характер этого движения, то особое значение, которое оно придавало принципу соборности (национального единства), его неприятие регионализма и стремление подчинить себе все сферы жизнедеятельности общества. Интегральный национализм пронизан мыслью проложить себе дорогу «во все области национальной жизни, в самые ее глубины, во все учреждения, общества, группы, в каждый город и село, в каждую семью». Со стремлением к монополизации всех аспектов жизни нации пришла и нетерпимость к инакомыслию. Убежденные в том, что их взгляды являются единственно верным путем к достижению национальных целей, интегральные националисты готовы были объявить войну любому, кто, по их мнению, стоял на ином пути.

Ни Донцов, ни другие идеологи движения не имели четких представлений о типе государства и характере общества, которые будут установлены после достижения независимости. Они мало что могли сказать и о его социально-экономическом устройстве, отмечая только, что в своей основе оно будет аграрным, а отношения в нем будут строиться на сотрудничестве государства, кооперативов и частного капитала. В основу политической системы закладывался принцип правления одной партии — националистической. Иерархия «борцов», или «лучших людей», составляла костяк и руководство этой партии. Во главе движения и будущего государства стоял верховный лидер — вождь, обладавший неограниченной и неоспоримой властью.

Совершенно очевидно, что украинский интегральный национализм нес в себе элементы фашизма и тоталитаризма. Подобные тенденции в 1920-е годы имели широкое распространение в Европе, а их влияние, в особенности итальянского фашизма, было особенно ощутимо в Восточной Европе. Однако, как отмечал Иван Лысяк-Рудницкий, западный фашизм, возникший в городской, промышленной среде, не состоял в близком родстве с украинским интегральным национализмом. Последний был гораздо ближе к праворадикальным движениям, возникшим в аграрных восточноевропейских странах, таким как «Железная гвардия» в Румынии, «Усташи» в Хорватии, «Стрела и крест» в Венгрии и соответствующие движения в Словакии и Польше. В конечном счете можно полагать, что украинский интегральный национализм имел самостоятельное происхождение и коренился в своем собственном обществе. Не примиряясь с трагической судьбой украинцев под польской и советской властью, потеряв веру в традиционные легальные методы, разочаровавшись в западной демократии, пребывавшей в кризисе и не внимавшей мольбам украинцев о помощи, украинские интегральные националисты считали, что им нечего ждать от существующего положения вещей и потому следует применять радикальные средства, чтобы изменить его.

Организация. Отдельные разбросанные группы будущих интегральных националистов появились в Галичине и в большей степени среди эмигрантов в Чехословакии еще до того, как окончательно сформировалась идеология этого движения. В 1920 г. в Праге небольшая группа офицеров основала «Українську військову організацію» (УВО), действовавшую подпольно и ставившую своей целью продолжать борьбу против польской оккупации. Командиром УВО вскоре был избран выдающийся деятель борьбы за независимость, бывший командующий «січових стрільців» в армиях Восточной Украины Евген Коновалец. Прекрасный организатор и тонкий политик, он быстро стал бесспорным лидером интегральных националистов межвоенной поры.