Однако, не успев как следует развернуть свою работу, этим организациям пришлось в прямом смысле слова бежать в Вену: в начале сентября 1914 г. российские армии прорвали австрийскую оборону и заняли большую часть Восточной Галичины. Поражение австрийцев самым печальным образом сказалось на галицких украинцах. Пытаясь найти оправдание своим военным неудачам, австро-венгерское командование стало вдруг необычайно восприимчивым ко мнению местной польской администрации, видевшей корень зла в «предательстве украинцев», подозреваемых в тайных симпатиях к русским и даже сотрудничестве с ними. В результате отступавшие австрийские и особенно венгерские войска с завидным усердием развернули кампанию массового террора против украинцев. Сначала русофилов, а затем и вообще украинцев сотнями арестовывали и казнили без суда и следствия. Тысячами их перегоняли в Австрию, в концентрационные лагеря, среди которых наиболее печальной славой пользовался Талергоф. В кошмарных условиях здесь содержали 30 тыс. русофилов и украинофилов, обреченных вымирать от болезней. Только в 1917 г., когда в венском парламенте разразился скандал, вызванный фактами подобного обращения с австрийскими подданными, этот и другие лагеря были закрыты.

Не менее трагичной была судьба галицких украинцев, оказавшихся под российской оккупацией. Царское правительство сразу же недвусмысленно дало понять, что оно вовсе не считает Восточную Галичину новым или тем более временным приобретением. Наоборот, эта территория упоминалась теперь не иначе как «древняя русская земля», которая наконец «навеки воссоединилась с матушкой-Россией». Развернулась хлопотливая деятельность по материализации мифа о «русском» характере Галичины. Генерал-губернатором края был назначен граф Георгий Бобринский, брат видного русского консерватора, давнего поборника присоединения Галичины. Он немедленно развернул широкие преследования украинского движения, или, как его называли царские чиновники, «мазепинства». Его охотно поддержали русофилы, чьи лидеры — Владимир Дудикевич, Симеон Бандасюк и Юлиян Яворский, ранее бежавшие в Россию, теперь вернулись с победоносными русскими армиями. Русофилы выявляли украинских активистов, доносили на них (подобно тому, как украинофилы несколькими неделями раньше выдавали русофилов австрийцам), после чего последние депортировались в глубь России. Итак, русские преследовали украинофилов, австрийцы — русофилов, а постоянные обращения украинцев, разделенных на непримиримые идеологические лагеря, к третьей силе, усугубляли их и без того незавидное положение.

Распоряжениями царской администрации были закрыты все украинские культурные учреждения, кооперативы, периодические издания. Одновременно с введением ограничений на использование украинского языка предпринимались попытки внедрить в систему образования русский. Греко-католическая церковь, этот символ самобытности западных украинцев, преследовалась с особым усердием. Сотни греко-католических священников депортировались в Россию, их места занимали православные «батюшки», склонявшие крестьян переменить конфессию. Был арестован и сослан в Суздаль митрополит Андрей Шептицкий, в свое время отказавшийся бежать перед лицом российского нашествия. Его гражданская позиция в течение всей войны, полная достоинства и бесстрашия, немало способствовала растущей популярности митрополита.

Российским планам в Галичине не суждено было сбыться полностью. Австрийское контрнаступление в мае 1915 г. позволило Габсбургам вернуть себе большую часть Восточной Галичины. Отступая, царские войска захватили в качестве заложников несколько сотен украинских деятелей, эвакуировали тысячи беженцев, среди них — русофилов, с этого момента окончательно исчезнувших с исторической сцены.

Поведение русских в Восточной Галичине, которое известный либерал Павел Милюков охарактеризовал в Думе как «европейский скандал», было всего лишь логическим продолжением политики царского правительства по отношению к украинскому движению в Российской империи. С началом войны практически все украинские организации и газеты стали объектом преследований. Когда общепризнанный лидер украинского движения Михайло Грушевский в 1916 г. вернулся в Киев, его арестовали и сослали на север России. Министр иностранных дел России Сергей Сазонов с нескрываемым удовлетворением говорил: «Сейчас наилучший момент избавиться от украинского движения раз и навсегда». Впрочем, после катастрофических военных неудач 1915 г. царское правительство несколько утратило самонадеянность и смягчило тон. Очень осторожно, понемногу возобновили свою деятельность в Российской империи украинские кооперативы, книжные магазины, научные общества, некоторые газеты. Оживилось полулегальное «Товариство українських поступовців» (ТУП). Будучи своеобразным координирующим центром украинского движения, ТУП пропагандировало идеи автономии Украины и конституционного строя.

Тем временем по австрийскую сторону фронта — в Вене — западноукраинские политики восстановили свой представительный орган — «Загальну Українську Раду». Бесконечно затянувшаяся война высасывала из Австро-Венгрии все соки, империя слабела, а требования народов^ населявших ее, в том числе украинцев, становились все более смелыми. Так, Рада провозгласила своей целью независимость той части Украины, которая пребывала под властью Российской империи (в случае завоевания ее австрийцами), и широкую автономию для Восточной Галичины и Буковины. Однако в 1916 г., когда Вена посулила полякам значительно большие права и возможности в Галичине, Рада в знак протеста объявила о самороспуске. В дальнейшем интересы западных украинцев представлял Украинский парламентский клуб в Вене, возглавляемый Евгеном Петрушевичем.

Пользуясь материальной поддержкой Австрии и Германии, продолжали свою деятельность в Вене и эмигранты из Восточной Украины, объединенные в СВУ. Имея своих представителей во многих европейских столицах, СВУ пытался пропагандировать идею независимости Украины. Здесь его успехи были невелики, зато неустанная работа среди тысяч украинских военнопленных (около 50 тыс. украинцев было сосредоточено в отдельных концлагерях) не только способствовала росту их национального самосознания, но и дала реальный результат: были сформированы дивизии так называемых «Сірожупанників» и «Синьожупанників», впоследствии сражавшихся за Украину. Итак, по мере того как война затягивалась, становилось все более очевидным, что украинцы, как, впрочем, и другие народы, менее всего озабочены судьбой империй, под властью которых они пребывали веками, и, наоборот, становятся решительными в защите собственных интересов.

К 1917 г. воюющие стороны достигли предела возможностей. В России же, где тяготы военного времени усугублялись слабостью и просчетами неповоротливого, коррумпированного, отсталого режима Николая II, напряженность была особенно острой. Из всех участников войны Россия понесла наитягчайшие потери — свыше 8 млн убитыми, ранеными и пленными. Довольно часто эти утраты были результатом грубых просчетов и бездарности командования, назначенного царем. Атмосфера накалялась и тем, что из-за невиданной коррупции и некомпетентности российской бюрократии и промышленников сотни тысяч солдат отправлялись на фронт без оружия и обмундирования. Недовольство опостылевшей войной и постоянными неудачами правительства становилось всеобщим. Мобилизация на военную службу почти половины трудоспособных мужчин привела в упадок производство продуктов питания и товаров первой необходимости. Резко возросли цены. Голод стал обычным явлением, особенно среди городских рабочих, невзгоды множились, чувство разочарования в народе росло.

1917 год принес две революции. Первая — Февральская — имела характер не столько восстания, сколько крушения обветшавшего самодержавия. Она началась 8 марта (23 февраля ст. ст.) с события, не предвещавшего каких-то особых последствий; забастовки рабочих, вызванной нехваткой продовольствия. Получившие приказ стрелять, царские войска, посланные на усмирение, перешли на сторону бастующих. Их примеру последовала большая часть петроградского гарнизона. Улицы города заполнились людьми, поддерживавшими требования забастовщиков. В течение нескольких дней стало ясно, что царское правительство почти полностью утратило поддержку народа Когда демонстрации охватили всю империю, Николай II отрекся от престола, его министры и чиновники разбежались, ненавистная всем полиция попряталась. К 12 марта царский режим рассыпался, как карточный домик.