Наступление Германии в 1941 г.

Еще меньшее желание поддерживать Советы выказало гражданское население Украины. В Западной Украине, где «совіти» были особенно непопулярными, немцев часто приветствовали как освободителей. В Восточной Украине к немцам отнеслись более настороженно, однако и здесь ширились надежды, что их приход принесет улучшение по сравнению со сталинским режимом. Отсюда и многочисленные фотографии в немецкой прессе, изображавшие украинцев, радостно встречающих немцев хлебом-солью.

Поспешное отступление Советов имело трагические последствия для тысяч политических заключенных в тюрьмах Западной Украины. Не в силах переправить их всех на Восток, НКВД в течение недели, с 22 по 29 июня 1941 г., произвел массовую ликвидацию узников, невзирая на степень их вины. Массовые убийства произошли во Львове, Самборе, Станиславове, что в Галичине (здесь погибло около 10 тыс. заключенных), и в Ривном и Луцке на Волыни, где было зверски уничтожено еще 5 тыс. человек. Эти экзекуции вслед за массовыми депортациями и нарастанием советского террора только усугубили отвращение западных украинцев к Советам.

Преодолев первоначальную растерянность, советские власти приступили к более организованному отступлению. Вполне в духе русских традиций они избрали тактику «выжженной земли», которая, по словам Сталина, должна была сделать «невозможной жизнь в тылу врага». Все предприятия, которые могли быть использованы немцами, подлежали уничтожению. Киев, например, пережил больше разрушений от отступающих Советов, взорвавших множество выдающихся сооружений города, чем от наступающих немцев. В Донбассе Советы затопили большинство шахт. Основные предприятия огромного Днепропетровского гидроэлектрокомплекса, так же как и все 54 домны Украины, были взорваны.

Отличительной чертой советского отступления была массовая эвакуация за Урал и в Среднюю Азию оборонных заводов, квалифицированных рабочих и основных интеллектуальных сил. Возможно, это была крупнейшая эвакуация в истории, в ходе которой Советы переправили в районы, находящиеся вне досягаемости немцев, около 1500 заводов и свыше 10 млн человек. Местопребыванием украинского советского правительства на время войны стала Уфа — столица Башкирской автономной республики, расположенная на Урале. Это массовое перемещение промышленных предприятий и рабочей силы в значительной степени способствовало повышению способности СССР продолжать войну.

Исключительную активность во время эвакуации проявил НКВД. Подозревая всех, кто пытался избежать эвакуации, в предательстве советского государства, он арестовывал и казнил большие количества людей. Заключенных, имевших сроки более трех лет, расстреливали, дабы избавиться от антисоветских элементов, которые могли бы быть использованы немцами. Кроме того, НКВД оставлял многих своих агентов для последующего проникновения в немецкую оккупационную администрацию, особенно в полицию, и для слежки за теми, кто не успел эвакуироваться.

Украинские интегральные националисты с энтузиазмом приветствовали нападение Германии на СССР, видя в этом событии многообещающую возможность для образования независимого украинского государства. Однако хотя ОУН и немцы имели общего врага, их интересы и цели были просто несопоставимы. Немцам ОУН представлялась полезной главным образом как диверсионная сила, способная опустошать тылы советской армии. Со своей стороны интегральные националисты, совсем недавно пережившие разочарование в Гитлере в связи с его поведением относительно Карпатской Украины, явно не стремились служить орудием Берлина; в их намерения входило использовать войну для распространения собственного влияния в Украине. Таким образом, каждая сторона собиралась использовать другую в своих, часто взаимоисключающих, целях.

И без того натянутые отношения между ОУН и нацистами осложнялись рядом других нюансов. Среди немцев существовали серьезные различия в отношении к ОУН: абвер (военная разведка) адмирала Вильгельма Канариса, имевший продолжительные связи с ОУН, считал необходимым сотрудничество с ней; аппарат нацистской партии, возглавляемый Мартином Борманом, пренебрежительно отвергал саму возможность отношения к ОУН как к серьезному политическому фактору. К тому же перед немцами, склонными к сотрудничеству с ОУН, возникал вопрос: какую именно фракцию поддерживать — относительно умеренных, но более слабых мельниковцев или деятельных, более многочисленных, но непокорных бандеровцев. Борьба за поддержку немцев еще больше обострила противостояние двух фракций: каждая считала себя единственным представителем украинского народа.

Результатом сотрудничества ОУН с немцами стало создание накануне вторжения в СССР украинского военного подразделения — «Легіону українських націоналістів». Состоявшее главным образом из украинцев пробандеровской ориентации, набранных на оккупированных немцами территориях, это формирование делилось на два батальона — «Нахтигаль» и «Роланд». Если немцы планировали использовать эти силы в диверсионных целях, то ОУН-Б надеялась, что они станут ядром украинской армии и к тому же будут способствовать росту влияния бандеровской фракции.

В первые же дни немецкого вторжения в Украину конфликт интересов нацистов и интегральных националистов вышел на передний план. Со смелостью, граничащей с безрассудством, ОУН-Б, поддержанная «Нахтигалем», не согласовав с немцами своего решения, предприняла дерзкий шаг, провозгласив 30 июня 1941 г. в только что взятом Львове Украинское государство. Премьером был избран ближайший соратник Бандеры Ярослав Стецько. ОУН-Б пошла ва-банк, полагая, что немцы скорее примут эту акцию как свершившийся факт, чем пойдут на конфронтацию в самом начале вторжения.

ОУН-Б не только обошла немцев, но и пыталась убедить перепуганное украинское население (не без успеха на первых порах), что действует с одобрения Берлина. Различными ухищрениями она добилась от старого, прикованного к постели митрополита Шептицкого заявления о поддержке декларации о независимости. Но если в отношении возможной нерешительности немецкого военного командования лидеры ОУН-Б не очень ошибались, то они совершенно просчитались в своей оценке нацистского политического руководства. Сразу же после провозглашения независимости Бандера и его соратники оказались в тюрьме гестапо. Тем временем ОУН-М, которая воздерживалась от антагонизмов с немцами, попыталась извлечь выгоду из неудачи своих противников. Впрочем,и она через несколько месяцев потеряла расположение нацистов.

Частью общей для обеих фракций ОУН стратегии — ставить немцев перед свершившимся фактом — стали их попытки (осуществляемые опять-таки без согласия немцев) создания органов местной администрации в оккупированных районах Украины. Для этой цели было собрано около 2 тыс. членов ОУН, в основном бандеровцев, которые, разбившись на так называемые «похідні групи», должны были следовать за наступавшими в глубь Украины немцами. На местах члены этих групп выявляли согласных к сотрудничеству с ними украинцев и формировали из них местную администрацию. Хотя это движение за дело интегрального национализма дало многочисленные примеры отваги и подвижничества многих молодых членов походных групп, оно выявило и некоторые отталкивающие стороны фракционной борьбы в ОУН. Наиболее показательным случаем стало убийство в сентябре 1941 г. в Житомире (возможно, боевиками ОУН-Б) двух членов руководства мельниковской фракции — Омеляна Сеника и Миколы Сциборского. После этого убийства и взаимообличения перед немцами стали обычным явлением в конфликте двух фракций.

Что до восточных украинцев, то после поспешного ухода Советов они, как правило, не нуждались в оуновских группах для того, чтобы начать действовать. Поскольку в первые месяцы оккупации немецкие военные власти относились к населению относительно мягко, многие украинцы спонтанно создавали местные органы администрации. Ожидая, что немцы ликвидируют ненавистные колхозы и раздадут землю, крестьяне собирали урожай в исключительно тяжелых условиях. Учителя организовывали школы, рабочие сами налаживали производство на заводах.