Украинцев Левобережья, как и их соотечественников на правом берегу Днепра, больше всего потрясло и оскорбило то, что царь, обещавший Украине защиту от поляков, просто так взял и отдал половину ее ненавистной шляхте. И в 1667— 1668 гг. по всему Левобережью прокатилась волна выступлений против царских гарнизонов и их украинских прихвостней. Брюховецкий, осознав, что слишком далеко зашел в своей промосковской политике, издает ряд универсалов, в которых распинается в любви к «неньці-Україні». Он даже тайно сносится с Дорошенко, предлагая тому антимосковский союз. Но было слишком поздно. Лишь только полки Дорошенко вступили на левый берег Днепра, Брюховецкий был растерзан той самой темной и яростной толпой, что всего пять лет тому назад возвела его в гетманское достоинство.

Демьян Многогришный (1668—1672). Этот черниговский полковник был назначен наказным гетманом Левобережья самим Дорошенко, вынужденным под давлением поляков возвращаться на правый берег. «Человек неученый и простой», Многогришный умел заставить подчиняться даже тех своих подданных, у которых отнюдь не вызывал восторга. Когда звезда его формального начальника, Дорошенко, стала клониться к закату, Многогришный забыл и думать о разрыве с Москвой и вместо этого заново присягнул царю. В награду царь признал его законным гетманом Левобережья.

Однако тот факт, что именно Многогришный восстановил связи с Москвой, вовсе еще не означал, что он намеревался, уподобившись Брюховецкому, стать марионеткой в царских руках. С типичной для него грубоватой прямолинейностью Многогришный уведомил россиян о недовольстве украинцев размещением московских гарнизонов и потребовал их убрать. Царь в ответ предложил компромиссное решение: оставить гарнизоны лишь в пяти больших городах. Касательно же Киева Многогришный тонко намекнул, что его, как, впрочем, и все другие украинские города, царь не завоевывал, а «принял под свою высокую руку» согласно добровольному желанию Войска Запорожского, а потому не вправе «уступить» его полякам. Несмотря на грозный тон, который усвоил себе в разговорах с Москвой Многогришный, ответная реакция в основном была примирительной. Очевидно, бесславный конец Брюховецкого, при котором московиты позволяли себе слишком много, послужил им хорошим уроком. Умело затушевывая свое присутствие на левом берегу Днепра, Москва намеревалась теперь выставить себя в выгодном свете по сравнению с политически неуклюжими поляками, чьи непрерывные карательные акции на Правобережье лишь усиливали ненависть и сопротивление украинцев.

Частично вернув утраченную его предшественником автономию, Многогришный не без помощи наемников-«компанийцев» принялся восстанавливать на Левобережье закон и порядок. Однако недостаток такта и упрямое нежелание ладить со старшиной погубили гетмана. Против него возник заговор казацкой элиты, причем заговорщики в своих доносах царю обвиняли в тайных замыслах самого Многогришного: он-де состоит в секретной переписке с Дорошенко и хочет переметнуться под власть Турции. Наконец в 1673 г. старшина добилась своего. Собственно, и сам царь был не прочь избавиться от неудобного гетмана. Увидев, что тот теряет поддержку, он приказал схватить его, пытать и сослать в Сибирь.

Иван Самойлович (1672—1687). Если избрание Брюховецкого отражало конфликт между массами и старшиной, то свержение Многогришного свидетельствовало о внутренних противоречиях в самой казацкой верхушке — между старшиной и гетманами.

В принципе не ожидая ничего хорошего от сильной гетманской власти, старшина около трех месяцев оттягивала выборы преемника Многогришного — а тем временем обратилась к царю с предложением ограничить гетманские прерогативы. Царь только этого и ждал.

Таким образом, когда, наконец, в 1672 г. гетманом был избран Иван Самойлович, он уже не имел права судить и карать представителей старшины, а также вступать в какие-либо внешнеполитические связи без согласия на то старшинской рады. Более того, нового гетмана сразу же заставили распустить те наемные части, которые по традиции находились в его непосредственном подчинении. Навязывая гетману все эти реформы, старшина расширяла свою и без того огромную власть — ценой подрыва гетманской власти, т. е. украинской автономии.

Самойлович был сыном священника, с блеском закончил Могилянскую коллегию и вступил в Запорожское Войско. Став гетманом и учтя опыт своих предшественников, он постарался ни разу не испортить отношения со старшиной. Последнюю он щедро наделял землями, всячески поощряя в ней элитаристские стремления — вплоть до создания при гетмане специальной гвардии из младших офицеров — так называемых «значкових військових товаришів» (в основном сыновей казацкой элиты), выполнявших особые поручения и готовившихся со временем сменить отцов на высоких постах. Таким образом и на Левобережье постепенно появлялись старшинские династии.

Во внешнеполитических делах главным стремлением Самойловича, как и предыдущих гетманов, было распространить свою власть на всю Украину. Он усилил контроль над мятежным Запорожьем, а в 1676 г. храбро повел свои полки на Правобережье и в союзе с царской армией вступил в отчаянную схватку с турками и Дорошенко. По-видимому, счастливейшим днем в жизни Самойловича был тот, когда Дорошенко торжественно сложил пред ним булаву. С этого дня Самойлович становился «гетьманом обох берегів Дніпра». Но и двух лет не прошло, как турки снова вытеснили Самойловича и его российских союзников с Правобережья. Оставляя эти земли, Самойлович организовал массовый исход населения с правого берега на левый. Таким образом, прародина казачества практически опустела.

Новый удар по надеждам Самойловича на воссоединение Правобережья с Левобережьем был нанесен так называемым «Вечным миром», который в 1686 г. подписали Россия и Польша. По этому договору Киев и Запорожье «навечно» передавались царю, а все оставшееся Правобережье и Восточная Галичина (Русское воеводство), несмотря на протесты гетмана, были оставлены Польше. Разочарованный политикой Москвы, Самойлович в 1687 г. весьма неохотно присоединился к грандиозному походу московитов на татар. И хотя в этом походе участвовало более 100 тыс. российских солдат и около 50 тыс. казаков, из-за плохой подготовки наступления и тяжелых природных условий война с татарами, стоившая россиянам и украинцам десятков тысяч жизней, была полностью проиграна. У гетмана, на которого командующие царской армией взвалили всю вину за поражение, нашлись враги и среди собственной, столь им, казалось бы, лелеемой старшины, обвинившие его в незаконном обогащении. В результате всех этих происков в том же 1687 году Самойлович оказался не только в отставке, но и в Сибири.

Как бы ни складывались исторические судьбы украинцев до 1648 г., в их жизни в Речи Посполитой был по крайней мере один положительный момент: почти всех их, украинцев, она собрала под одной «политической крышей». Но в эпоху Руины Польше пришлось разделить мятежную Украину с Россией — и с той поры должно было пройти почти 300 лет, прежде чем политическое единство Украины было восстановлено.

В результате раздела возникли существенные отличия как между украинцами, живущими в российской и польской сферах влияния, так и внутри этих сфер. К концу XVII в. население Украины составляло около 4 млн человек, и каждый из ее регионов имел свои местные особенности, прежде всего административно-политического характера.

Левобережье (Гетманщина). Территория Левобережья была освоена незадолго до восстания 1648 г. и ко времени самого восстания оставалась малонаселенной. Но после 1648 г. жизнь Левобережья круто меняется. К 1700 г. население его составляло уже 1,2 млн человек. Благодаря сохранению в этом регионе независимой и хорошо организованной системы казацкого управления и массовому притоку беженцев из Правобережья сюда к этому времени фактически переместился центр политической и культурной жизни Украины.