Впрочем, пуская пыль в глаза цивилизованному миру, поляки постоянно подчеркивали свою готовность уважать национальные права украинцев и других национальных меньшинств, населяющих их новое государство. Их обязательства в этой области были даже зафиксированы в конституции. В конце концов в 1923 г., когда Польша в очередной раз заверила западные державы, что она гарантирует автономию Восточной Галичины, разрешит использование украинского языка наряду с польским в органах администрации и откроет украинский университет, Совет послов признал суверенитет Польши над Восточной Галичиной. Это решение стало для галицких украинцев обескураживающим шагом назад, поскольку отдавало их на милость тех, кого они считали своими злейшими врагами.

Западная Украина в межвоенный период

При всех дискриминационных чертах своей политики Польша все же была государством, основанным на конституционных принципах. Выборы в двухпалатный парламент, пусть временами и режиссируемые, имели относительно свободный характер. Даже после военного переворота 1926 г., осуществленного маршалом Пилсудским, неизменной оставалась власть закона (часто рассматриваемая, правда, как средство защиты польских интересов). Таким образом, польские законы давали украинцам хотя и ограниченные, но реальные возможности противостоять государственной политике. Несмотря на свой статус граждан второго сорта, украинцы в Польше в политическом отношении занимали несравненно лучшее положение, чем их братья в СССР.

Новосозданное польское государство отличалось наибольшим удельным весом национальных меньшинств в Европе. В 1921 г. около трети его 27-миллионного населения составляли украинцы, евреи, белорусы, немцы и другие неполяки. Украинцы представляли наиболее значительное национальное меньшинство, насчитывая около 5 млн человек, или около 15 % населения государства (статистика национальных меньшинств в межвоенной Польше весьма противоречива: польские источники показывают, что украинцев здесь было всего 4,5 млн, в то время как сами украинцы утверждают, что их насчитывалось свыше 6 млн). Итак, численный перевес польского большинства не был настолько решающим, чтобы позволить ему полностью и постоянно игнорировать устремления украинского меньшинства.

Украинцы в Польше составляли две отличавшиеся друг от друга общины (правительство делало все от него зависящее, чтобы углубить эти различия). Большинство населяло бывшие габсбургские земли Восточной Галичины, или Восточной Малой Польши («Малопольской Всходни»), как ее стали называть. В 1920 г. этот регион был разделен на три воеводства: Львовское, Тернопольское и Станиславовское. Заселявшие их более 3 млн галицких украинцев, преимущественно греко-католики, отличались высоким уровнем национального самосознания и относительной организованностью. Меньшая часть украинцев, около 2 млн, населяла Западную Волынь, Полесье и Холмщину — территории, отторгнутые Польшей у России. В большинстве своем они исповедовали православие и были слабо развиты политически, социально-экономически и культурно.

Польские притязания на земли, населенные западными украинцами, основывались на исторических аргументах. В конце XVIII в. эти территории входили в состав Польской Речи Посполитой, и поляки считали, что им надлежит быть частью польского государства, возникшего в 1919 г. Наличие здесь значительного и к тому же доминирующего польского меньшинства подкрепляло эти претензии. В отношении большинства населения восточных окраин польское правительство вынашивало идею полонизации. Вера в успех полонизации основывалась на двух предположениях: во-первых, привлекательность польской культуры якобы настолько высока, что другие народы с готовностью примут ее как свою; во-вторых, национальные движения меньшинств казались слишком слабыми, чтобы противостоять польскому нажиму. Как выяснилось, поляки просчитались в обоих случаях.

Будучи в своей основе репрессивной, польская политика по отношению к украинцам все же не имела тотального характера и подвергалась критике среди самих поляков. Если такие влиятельные ультранационалисты, как национал-демократы, возглавляемые Романом Дмовским и поддерживаемые польским меньшинством Восточной Галичины, последовательно придерживались воинствующей антиукраинской политики, то некоторые высокоавторитетные поляки, такие как Леон Василевский и Тадеуш Голувко, призывали к умеренности и гибкости в отношениях с национальными меньшинствами. Центральная власть в Варшаве время от времени шла на уступки украинцам, однако на местах сторонники «жесткой линии» в Администрации, полиции и армии сводили эти уступки к нулю. Были также и региональные различия в отношении к украинцам. Так, воевода Волыни Генрик Йозевский пытался привлечь украинцев к поддержке государства путем незначительных уступок, в то время как в соседней Галичине репрессивные меры правительства достигали высшей степени жестокости. В конце концов кричащие противоречия наблюдались уже в том, что польское правительство, с одной стороны, давало приют в Варшаве эмиграционному украинскому правительству из Восточной Украины (которое можно было использовать в случае войны с СССР), а с другой — отказывалось признать любые политические устремления западных украинцев.

Все же в итоге можно прийти к выводу, что главной линией в отношениях польского правительства с украинским меньшинством была политика конфронтации. В 1924 г. был принят закон, запрещающий употребление украинского языка в государственных учреждениях. В том же году министр просвещения и ярый украинофоб Станислав Грабе кий провел реформы (знаменитый Lex Grabski), в результате которых большинство украинских школ были преобразованы в двуязычные учебные заведения, где преобладал польский язык. Украинцев исключали из Львовского университета, закрывались украинские кафедры; обещание открыть украинский университет осталось невыполненным.

Для украинского крестьянства особенно ненавистной я польской политике первых лет правления Галичиной была программа колонизации. Стремясь усилить польское присутствие на восточных окраинах, правительство начиная с 1920 г. стимулировало переселение поляков в Восточную Галичину и на Волынь. Первоначально большинство переселенцев-колонистов (так называемых осадников) составляли ветераны армии (особенно на Волыни), затем стали преобладать гражданские лица. Несмотря на то что Восточная Галичина и так уже являлась одним из наиболее густозаселенных аграрных районов Восточной Европы, польские колонисты именно здесь получали большие наделы лучших земель и щедрые денежные субсидии. Тем, кто не хотел работать на земле, предоставлялись привилегированные должности сельских жандармов, мелких служащих, почтовых и железнодорожных чиновников. Украинские источники указывают, что к 1938 г. в села Восточной Галичины и Волыни переселилось около 200 тыс. поляков, в городах их осело около 100 тыс.; польские авторы оценивают общее количество колонистов по меньшей мере в 100 тыс. В любом случае наплыв поляков хотя и не был настолько велик, чтобы решительно изменить национальный состав восточных территорий Польши, однако он был вполне достаточен, чтобы вызвать острое недовольство украинцев.

Хотя с переворотом Пилсудского к власти пришло более авторитарное правительство, поначалу появились признаки возможного улучшения его отношений с украинцами. Олицетворением новых тенденций стал Генрик Йозевский, в 1927 г. назначенный воеводой Волыни. Распределяя государственные земельные наделы между местными жителями, он завоевал симпатии украинского крестьянства. Пытаясь изолировать политическое руководство волынских украинцев от «разрушительного влияния» галичан, он даже пошел на некоторые политические послабления для них. Однако все его усилия в конце концов были сведены на нет религиозной дискриминацией православных волынян и непробиваемым сопротивлением местного чиновничества и польских националистов.