Национальное развитие закарпатцев, также переживало серьезные неудачи. Сразу же после 1848 г. под руководством Адольфа Добрянского и Олександра Духновича они добились ряда влиятельных административных постов и введения школ с родным языком обучения. Однако всплеск русофильства, вызванный приходом российского экспедиционного корпуса для подавления утнетателей-венгров, изолировал малочисленную интеллигенцию и греко-католическое духовенство, создал культурный разрыв между ними и крестьянством. После 1867 г., когда усилился процесс мадьяризации, большая часть образованных слоев, потерявших опору в народе, быстро поддалась давлению и мадьяризировалась, превратившись в так называемых «мадьяронов». Греко-католическая церковь, имевшая епископства в Пряшеве и Мукачеве, не только не смогла предотвратить этот процесс, но и содействовала ему.

К тому же, поскольку Закарпатье было отделено от Галичины жестко контролируемой венгерско-австрийской границей, украинофильские тенденции не имели здесь такого распространения, как в Буковине. В последние десятилетия XIX в. в этом регионе исчезали одно славянское издание за другим, количество школ с преподаванием на местном языке упало с 479 в 1874 г. до нуля в 1907, а «Товариство Св. Василія», заботившееся о культурном развитии украинцев, дышало на ладан. Только горстка молодых народовцев, таких как Юрий Жаткович и Августин Волошин, пыталась сопротивляться мадьяризации.

Когда в начале XX в. украинцы Российской империи попадали в Галичину, их неизменно поражал тот прогресс, которого достигли их западные собратья. В Киеве по-прежнему не разрешалось издавать книги на украинском, а во Львове действовали украинские научные общества, школы, массовые организации и кооперативы, газеты, политические партии и парламентские представительства. В российской Украине украинская интеллигенция, по-прежнему сосредоточенная в небольших городских громадах, пыталась осуществлять свои туманные, понятные лишь посвященным проекты, а украинская интеллигенция Галичины и Буковины (в большинстве своем совсем недавно снявшая крестьянскую свиту), непосредственно работала с крестьянством в «Просвітах», кооперативах и политических партиях. Возможно, наиболее вдохновляющим результатом западноукраинского опыта было то, что он показал: устремления и надежды украинцев в деле национального развития не были просто мечтами интеллигентов-идеал истов, а тем, что могло быть претворено в реальность.

Представления о прогрессе, достигнутом украинцами в Галичине, впрочем, не должны быть преувеличенными. Несмотря на все свои усилия, западные украинцы в целом еще увязали в нищете, неграмотность оставалась распространенным явлением, а уровень национального самосознания большей части крестьянства был нулевым. К тому же немногочисленную образованную элиту раздирали острые противоречия — между украинофилами и русофилами, либералами, консерваторами и радикалами — по поводу выбора путей развития общества. Тем не менее накануне первой мировой войны среди западных украинцев явно ощущалось чувство оптимизма.

Первая мировая война стала для Европы первым глобальным потрясением, ужасающим опытом ведения массовых боевых действий новейшими средствами, настоящей человеческой бойней. Колоссальные масштабы этого конфликта отражают такие факты: 34 страны, постепенно втянувшиеся в войну, мобилизовали 65 млн солдат, из которых 10 млн погибли и 20 млн были ранены и покалечены. Потери гражданского населения приближались к военным. Война была не просто массовой, она приобрела тотальный характер, подчинив своим интересам всю экономику воюющих сторон. Неимоверное напряжение сил на фронтах и в тылу, рост потерь и разрушений не только выявили, но и усугубили очевидную дряхлость старого, отжившего свое имперского порядка в Европе. Последствия не замедлили сказаться: для Германии, Оттоманской и Австро-Венгерской империй, создавших блок Центральных держав, и для Российской империи, вместе с Великобританией, Францией и Соединенными Штатами Америки входившей в Антанту, война в конечном итоге превратилась в способ саморазрушения.

Первой, не выдержав тяжести войны, распалась Российская империя. Как и следовало ожидать, ее предсмертные конвульсии сопровождались стремительным оживлением разнородных российских партий, давних противниц царизма. Пользуясь моментом, они торопились навязать дезориентированному обществу свои варианты нового социально-экономического и политического устройства. Однако намного более неожиданным стало то, что нерусские народы империи, ранее казавшиеся вполне смирными и покорными судьбе, вдруг заявили о своем желании самостоятельно устраивать собственное будущее.

Исходя из этого вряд ли можно считать отвечающим истине общепринятый взгляд на революцию 1917 года как на титаническое столкновение классов, особенно когда речь идет об Украине. Здесь вспыхнула украинская революция, по своей природе как национальная, так и социальная.

Украинцы сразу же ощутили на себе всю тяжесть и разрушительное воздействие войны, поскольку им пришлось сражаться по обе стороны фронта. В течение всей войны Галичина была ареной крупнейших, кровопролитнейших схваток на Восточном фронте. Ее населению пришлось не только пережить опустошения, принесенные боями, но и испытать жестокость военной администрации — как российской, так и австрийской сторон.

Война принесла не только физические страдания, она значительно ухудшила и без того тяжелое положение украинцев, лишенных своего государства. Массы украинцев (в российской армии — 3,5 млн, в австрийской — 250 тыс.) сражались и умирали за империи, которые не просто игнорировали их национальные интересы, но еще и всеми силами, как например Россия, стремились задушить их национальные движения. Наихудшим было то, что, воюя за противоположные стороны, украинцы вынуждены были убивать друг друга. Лишь один положительный момент можно отыскать в этой войне: она истощала воюющие империи и таким образом создавала новые политические возможности для их угнетенных подданных. Впрочем, по крайней мере первоначально, эти возможности были довольно призрачными.

Украинцы в Австрии довольно быстро откликнулись на начало военных действий. Уже 3 августа 1914 г. украинские партии основали во Львове «Загальну Українську Раду», которую возглавил пользовавшийся всеобщим уважением депутат парламента Кость Левицкий. Главной целью этой акции было объединение украинцев в едином представительном органе. Заявив, что «победа австро-венгерской монархии будет и нашей победой, и чем большим будет поражение России, тем быстрее пробьет час освобождения Украины», Рада призвала украинцев сражаться за конституционную Австрию (их лучшего друга) против самодержавной России (их злейшего врага). Вслед за этим Рада призвала к формированию национальных воинских частей. На этот клич отозвались свыше 28 тыс. национально сознательных украинцев. Немалую часть добровольцев составили члены молодежных организаций «Січ», «Сокіл» и «Пласт». Встревоженное перспективой создания крупных украинских воинских частей, польское лобби в Вене добилось того, чтобы их численность была ограничена 2,5 тыс. человек. В конце концов было создано лишь одно подразделение — Украинский легион,— впоследствии получившее название «Українських січових стрільців». Оно стало первой украинской регулярной воинской частью в новейшее время. Остальные украинцы, призванные в армию Габсбургов, зачислялись в регулярные австрийские части.

Украина в первой мировой войне

Украинские социалисты — эмигранты из царской России тоже не остались в стороне от событий, создав во Львове политическую организацию, которая взяла на себя роль представителя интересов украинцев, пребывавших под властью царизма. Отличительной, исторически важной чертой этой организации — «Союзу визволення України» (СВУ), возглавляемой Володимиром Дорошенко, Андрием Жуком, Марьяном Меленевским, Олександром Скоропис-Йолтуховским и Миколой Зализняком, следует считать то, что она впервые прямо и недвусмысленно провозгласила своей целью создание независимого украинского государства. Ради достижения этой цели СВУ открыто пошел на сотрудничество с Германией и Австрией против России.