Гайдамаччина. К тому времени казачество официально прекратило свое существование на Правобережье, не считая тех немногих казаков, что поступили на службу к польским магнатам. Поэтому, в отличие от 1648 г., не было силы, которая помогла бы крестьянам подняться против шляхты и возглавила их борьбу. И все же широкое, хотя и стихийное, выступление вскоре охватило Правобережье.

Его участников называли гайдамаками — тюркским словом (как и слово «казак»), означающим «бродяга», «разбойник». Поляки употребляли его примерно с начала XVIII в., адресуя беглым крестьянам, которые укрывались глубоко в лесах и время от времени выходили грабить имения шляхты. На ранней стадии европейской Новой истории такие изгои общества, жившие грабежом богатых и часто пользовавшиеся поддержкой народных масс, были распространенным явлением. Анализируя его, английский историк Эрик Хобсбон пользуется термином «социальный разбой». По мнению историка, эти, как он выражается, «социальные разбойники», руководствовались сложной и взрывоопасной смесью мотивов, начиная самым обычным грабительским инстинктом и кончая полубескорыстным желанием отомстить угнетателям своих земляков, экспроприировав их, угнетателей, собственность. Иной идеологии, кроме столь смутных идеалистических мечтаний, «социальные разбойники» не имели, равно как не имели они и какого-либо плана социально-экономического устройства, альтернативного существующему. В общих чертах данное Э. Хобсбоном определение «социального разбоя» применимо и к Гайдамаччине.

Гайдамаки, поначалу вызывавшие у шляхты лишь легкое раздражение, постепенно превратились в главную угрозу ее существованию. Одной из причин резкого роста числа гайдамаков стало окончание 15—20-летнего срока «слобод». После стольких лет действительной свободы многие крестьяне отказывались в один далеко не прекрасный миг превращаться опять в крепостных, предпочитая уходить в гайдамаки. Тем более что гайдамакам-то как раз жилось все вольготнее, и причиной тому была слабость польской армии. Шляхта весьма неохотно тратилась на ее содержание, так что к тому времени армию пришлось сократить до 18 тыс. Из них на Правобережье стояло 4 тыс.— могли ли они поддерживать порядок? Но, пожалуй, самую важную причину растущей силы гайдамаков следовало поискать на соседнем Запорожье, откуда гайдамаки получали и снаряжение, и новых рекрутов, а самое главное — опытных и авторитетных главарей.

Гайдамацкая опасность для шляхты многократно возрастала во времена войн и смут. Так, в 1734 г., когда в очередной раз две враждующие партии бились между собой за избрание нового короля и втянули в войну Россию, сотник надворного войска князя Ежи Любомире кого по имени Верлан дезертировал из армии и объявил восстание против «панов». Повсюду распуская слухи о том, будто бы сама российская императрица оказывает ему покровительство, Верлан собрал тысячную гайдамацко-крестьянскую армию и, устроив свои ватаги по образцу казацких полков, терроризировал Брацлавщину, Волынь и Галичину, пока наконец польские войска не заставили его бежать в молдавские степи. Однако безнаказанность Верлана вдохновила гайдамаков, и вскоре у него нашлись подражатели. Тут шляхта, решив, что клин клином вышибают, подкупила запорожца Саву Чалого, одного из гайдамацких главарей, поручив ему вылавливать своих же бывших дружков. И надо сказать, что в течение нескольких лет ему это удавалось, пока на Рождество 1741 г. он не погиб от рук запорожцев. В 1750 г. гайдамацкие бунты разгорелись с новой силой. В одной лишь Брацдавщине было разграблено 27 городов и 111 сел. И только благодаря прибытию армейских подкреплений удалось погасить этот очаг восстания, грозивший вспыхнуть большим пожаром.

«Социальный разбой» широко распространился и в Западной Украине, особенно в Карпатах. Местные гайдамаки, называемые опрышками, собирались в ватаги обычно по 30— 40 человек и нападали на шляхтичей, богатых купцов и арендаторов-евреев. Самым знаменитым из опрышков был Олекса Довбуш, который, подобно легендарному Робин Гуду, раздавал награбленное бедным, чем завоевал огромную популярность среди гуцулов — жителей Карпатских гор. После того как в 1745 г. Довбуш был убит мужем его любовницы, на смену ему пришли новые главари — Василь Баюрак и Иван Бойчук. Последний, потерпев ряд неудач в Галичине, бежал на Запорожскую Сечь, откуда пробовал, хотя и неудачно, повести новую ватагу на запад. Несмотря на неоднократные попытки польских властей раз и навсегда покончить с опрышками, им это так и не удалось: опрышки пережили Речь Посполиту и продолжали орудовать в Карпатах до тех пор, пока эти земли не отошли в 1772 г. к Австрийской империи.

Колиивщина. В 1768 г. Речь Посполита была охвачена общей смутой. Шляхту все больше раздражало постоянное вмешательство в польские дела российской императрицы Екатерины II. Сперва она добилась того, что ее любовник Станислав Понятовский был избран польским королем. Затем она заставила поляков гарантировать религиозные свободы православным. Взбешенные интригами русских, польские шляхтичи в феврале 1768 г. создали так называемую Барскую конфедерацию, и армия конфедератов напала на российские войска, расположенные на польских землях.

Для православных Речи Пос политой настали тревожные времена. Многие из них были убеждены, что конфедераты не простят им поддержки, которую они получали от России. Другие решили упредить надвигающиеся репрессии и первыми напасть на шляхту.

В мае 1768 г. ватага из 70 гайдамаков, возглавляемая запорожцем Максимом Зализняком, выступила из Мотронин-ского монастыря на север, в заселенные районы Правобережья, подбивая крестьян к бунту против шляхты. Люди Зализняка распространяли грамоты, в которых говорилось, что пора сбросить цепи рабства и отомстить за муки, издевательства и невиданные притеснения. В считаные дни отряд пополнился мощным подкреплением из крестьян и окрестных гайдамаков. Город за городом сдавались повстанцам — Фас-тов, Черкассы, Корсунь, Богуслав, Лысянка. В начале июня более 2 тыс. гайдамаков обложили Умань—хорошо укрепленный город, за стенами которого искали защиты тысячи шляхтичей, католических и греко-католических священников и евреев-арендаторов. Судьбу Умани решил Иван Гонта, сотник надворного казачества у майского магната Стефана Потоцкого, перейдя со всем своим отрядом на сторону повстанцев. Вскоре город пал и началась беспощадная резня, в которой страшной смертью погибли тысячи мужчин, женщин и детей.

К концу июня в руках восставших были уже все Брацлавское и Киевское воеводства, а также часть Подолья и Волыни. Лишь присутствие польских и российских войск в других западноукраинских землях мешало их присоединению к восстанию. Неожиданно командующий российскими войсками генерал Михаил Кречет ников получил приказ императрицы помочь полякам покончить с бунтовщиками: Екатерина боялась, что восстание переметнется на Левобережье. Вечером 6 июля 1768 г. Кречетников пригласил к себе в гости ни о чем не подозревавших Зализняка, Гонту и других гайдамацких вожаков и тут же арестовал их; затем его солдаты перехватали и большинство других не успевших опомниться гайдамаков. Гонту и 800 его людей выдали полякам, которые пытали уманского сотника, а затем казнили. Зализняк с остальными гайдамаками был сослан в Сибирь. Польский воевода Юзеф Стемпковский в течение еще нескольких следующих лет мстил украинским крестьянам за восстание 1768 г. и в своей резиденции в Кодне до смерти замучил тысячи человек. Так бесславно закончилось последнее выступление украинского крестьянства против польских феодалов.

XVIII век был парадоксальной эпохой в истории украинской культуры. Он стал свидетелем замечательного расцвета украинской литературы и искусства с его причудливо-витиеватым барочным стилем. В то же самое время создаются условия, при которых украинская культура лишается своих самобытных черт и начинает приспосабливаться к российским имперским образцам.