Период гетманата, когда его влияние было невелико, а реальная власть принадлежала немцам, продлился менее восьми месяцев. Первоначально гетманат пользовался некоторой поддержкой, поскольку обещал восстановление законности и порядка — главного, чего желало население. Однако затем она неминуемо должна была прийти к концу, поскольку гетманский режим оказался не в состоянии должным образом решить две главных проблемы, поднятые революцией в Украине: социально-экономическую и национальную. Серьезнейшим промахом Скоропадского стала его попытка восстановить стабильность путем возврата к старому социально-экономическому устройству. Непоследовательной была национальная политика правительства, которая, имея в своем активе несомненные успехи в украинизации просвещения и культуры, все же определялась национальными деятелями как «украинская по форме, но московская по содержанию».

Впрочем, как отмечает идеолог украинского консерватизма Вячеслав Липинский, смысл и значение гетманата были более широкими. Гетманат не только внушил значительной части русифицированной элиты Украины идею национальной государственности, но даже частично привлек ее к осуществлению этой цели. Это в свою очередь способствовало ее распространению за пределы узкого круга интеллигенции — в более широкие, экономически надежные слои «хлеборобов», т. е. в среду земельного крестьянства и землевладельцев. По мысли Липинского, если бы Скоропадский смог удержаться, он был бы в состоянии увлечь идеей украинской государственности все большее число непосредственных производителей и вырвать ее из-под монополии «идеологической секты», как он называл украинскую национальную интеллигенцию.

В 1919 г. Украину охватил всеобщий хаос. Действительно, в новейшей европейской истории нет страны, пережившей такую безграничную анархию, жесточайшую гражданскую войну и безвластие, как Украина в это время. На ее территории одновременно действовало шесть армий, принадлежавших разным силам: украинская, большевистская, белая, Антанты, поляки и анархисты. Менее чем за год Киев переходил из рук в руки пять раз. Города и целые районы были отрезаны друг от друга многочисленными фронтами. Связь с внешним миром была прервана почти полностью. Голодающие города опустели, их жители рассеялись по деревням в поисках продуктов. Села в буквальном смысле слова забаррикадировались от непрошеных гостей. Многочисленные правительства, овладевавшие Киевом, все силы направляли на то, чтобы отбиться от не менее многочисленных врагов. Украиной легче было завладеть, чем управлять.

Крестьянство, наблюдавшее из своих отгородившихся от внешнего мира деревень за калейдоскопической сменой властей, желало горожанам и их правительствам одного: провалиться, как говорят, «під три чорти». Его главная забота была удержать землю, а по возможности — получить ее еще больше. Крестьянин поддерживал любое правительство, которое могло бы удовлетворить это его желание. Но как только это правительство оказывалось не способным оправдать его ожидания или, тем паче, предъявляло претензии на его землю и хлеб, он немедленно восставал. Крестьянин знал точно, что к старому порядку возврата нет, однако не имел ясного представления, чем заменить его. В результате на протяжении всей гражданской войны предвидеть позиции крестьянства было очень тяжело.

Эти позиции были важны тем более, что впервые за несколько# столетий крестьяне выявили не только желание, но и способность к борьбе. При гетмане появились сотни атаманов и партизанских банд, проникнутых духом анархического казацкого романтизма. Кто-то предпочитал национальные лозунги, кто-то — большевистские, многие постоянно метались из одного лагеря в другой — и все отстаивали интересы только своих сел и районов. Еще лучше было, если предоставлялся случай ограбить «классового врага» или дать выход давним обидам против евреев. Подобно древнекитайским военачальникам атаманы не признавали ничьей власти и считали законом лишь себя.

В южных степях, где сосредоточивалось наиболее зажиточное и самостоятельное крестьянство, находилась база двух наиболее мощных партизанских предводителей. Одним из них был Матвей Григорьев, бывший царский офицер, настоящий головорез, собравший вокруг себя около 12 тыс. человек в районе Херсона и установивший тесные связи с украинскими леворадикальными силами. Второй — легендарный Нестор Махно, русифицированный украинский крестьянин и рьяный анархист. В середине 1919 г. его силы, сосредоточенные в районе Гуляй-Поля, насчитывали от 35 до 50 тыс. человек, и часто именно они решали исход борьбы на юге Украины. Итак, пока регулярные армии сражались за обладание городами и железными дорогами, а партизаны контролировали село, единственным видом власти, признаваемой в Украине, была власть нагана.

Изгнав Скоропадского, Директория из победоносного повстанческого комитета стала преобразовываться в правительство восстановленной Украинской Народной Республики. Временно оставив за собой функции высшей исполнительной власти, она назначила кабинет министров во главе с Володимиром Чехивским. Состав нового кабинета довольно ясно показал, что ведущую роль в нем будут играть молодые политики нового поколения, а не «патриархи» типа Грушевского.

26 декабря 1918 г. Директория издала Декларацию, в которой был провозглашен курс на удержание равновесия между революционностью и порядком. Впрочем, революция оставалась на первом месте. Одним из главных пунктов Декларации было обещание экспроприации государственных, церковных и крупнопоместных землевладений для передела их между крестьянами. Не менее характерными были обязательство правительства действовать в качестве представителя рабочих, крестьян и «трудовой интеллигенции» и его намерение лишить избирательных прав земельную и промышленную буржуазию. С этой целью правительство созывало съезд рабочих депутатов, который должен был принять на себя функции представительного и законодательного государственного органа.

Однако новое правительство успело достичь слишком малого из намеченного, прежде чем оно было раздавлено многочисленными внутренними и внешними проблемами. Ключевым вопросом внутренней политики, который внес раскол в ряды украинских политических партий, был выбор формы власти: умеренные социалисты склонялись к парламентской демократии; левые радикалы стремились к украинскому варианту системы Советов. Левые радикалы, возглавляемые Винниченко, настаивали на том, что социальные преобразования важны не менее национального освобождения, поэтому, приняв за основу советскую систему, можно лишить большевиков их главного козыря. Более умеренные националы, которым симпатизировал Петлюра, утверждали, что именно увлечение социалистическими экспериментами и как результат — небрежение вопросами создания армии и других государственных институтов привело к падению Центральной Рады; следовательно, повторять эту ошибку не стоит. Итак, старая дилемма украинской интеллигенции — что поставить во главу угла: социальную революцию или национальное освобождение — вновь стала яблоком раздора и посеяла вражду и замешательство в ее рядах.

Конфликт между фракциями сказался и на внешней политике. В декабре 1918 г. силы Антанты, главным образом французы, высадили 60-тысячный десант в Одессе и других черноморских портах. Такое неожиданное развитие событий было вызвано решением западных держав, победивших в мировой войне, не допустить распространения большевизма. В их намерения входила прямая военная помощь антибольшевистским белым силам, готовившимся на Дону к началу кампании за восстановление «единой неделимой России». Тем временем на севере все более явными становились планы большевиков повторить нашествие на Украину. Разумеется, Директория была не в состоянии дать отпор на двух фронтах сразу. Возникла необходимость решать: с кем из незваных гостей прийти к согласию? Как и следовало ожидать, Винниченко и его сторонники из левых радикалов тяготели к союзу с Москвой, в то время как умеренные и армия настаивали на соглашении с Антантой. Впрочем, этот гордиев узел одним махом разрубили большевики: пока их представители вели переговоры с Директорией, их войска атаковали Харьков.