На протяжении почти всего XIX столетия в центре внимания европейцев, а значит и украинцев, пребывали новые идеи, политические перевороты и социальные реформы. Однако в то же самое время происходят менее заметные, но гораздо более глубокие перемены, узнанные лишь впоследствии под именем промышленной революции.

Со времени каменного века, когда человек научился обрабатывать землю, человечество не знало более коренных преобразований во всех областях своей жизни, чем те, что были вызваны появлением машины. Впрочем, где-где, а в Украине было достаточно времени, чтобы осмыслить все эти изменения, ибо индустриализация поначалу проходила здесь весьма постепенно и подавляющее большинство украинцев все это время оставались теми, кем были на протяжении многих веков,— хлеборобами.

Но когда к исходу XIX в. промышленная революция добралась наконец и до некоторых регионов Украины, она вызвала цепную реакцию и захватила самые широкие массы населения. В результате возникает неожиданное противостояние двух систем производства, социальной организации и общественных ценностей. Первая связана с быстро модернизирующимся городом, пролетариатом и машинной цивилизацией. Вторая — с традиционной деревней, крестьянством и ручным трудом. Трения, противоречия и дилеммы, возникающие из этого противостояния, во многом будут определять ход украинской истории не только в конце XIX, но и на протяжении не одного десятилетия XX века.

Хотя реформа 1861 г. освободила крестьян от помещиков, экономическое положение деревни отнюдь не улучшилось. Самые сухие статистические описания пореформенной жизни крестьян похожи на стон и плач. Отчасти виной тому были «архитекторы реформ», непоправимо ошибавшиеся, например, в том случае, когда надеялись извлечь какую-то пользу (если не «для народа», то хотя бы «для государства») из обложения крестьян невыносимым бременем выплат при вопиюще малом количестве отведенной им земли. А ведь кроме выплат за свои наделы крестьяне вынуждены были платить и подушную подать, и целый ряд «непрямых» налогов или пошлин: на сахар, чай, табак, хлопок, изделия из металла, а главное — на водку. Согласно докладу специальной правительственной комиссии, изучавшей причины обнищания крестьян, сумма их налоговых выплат (учитывая компенсацию за землю) десятикратно превышала выплаты дворян. Даже после того как правительство в 1886 г. отменило подушную подать, а в 1905 г.— компенсации, большую часть жалких крестьянских денег продолжали съедать непрямые налоги.

Чтобы выполнить свои финансовые обязательства, крестьянин вынужден был залезать в долги к богатому соседу, если таковой имелся, а иногда (в особенности на Правобережье) к ростовщику-еврею. Но поскольку проценты часто превышали 150, крестьяне, как правило, только еще туже затягивали на своей шее долговую петлю. Некоторые для уплаты долгов пытались торговать малыми излишками сельхозпродукции, но мелкое крестьянское хозяйство при невысоком спросе, удаленных рынках сбыта и низких ценах практически не давало никакой прибыли. И в конце концов оставался один выход: снова наниматься на работу к помещику или богатому соседу, что и делали крестьяне-бедняки, причем часто за очень низкую плату.

Ясно, что хроническое отсутствие денег у 90 % населения никак не способствовало экономическому развитию Украины. Большинство крестьян не могли купить ни дополнительные земельные участки для расширения производства, ни новые орудия сельскохозяйственного труда для увеличения его производительности (не говоря уж о машинах). И на Лево-, и на Правобережье около половины крестьян были безлошадными, не имея при этом и более-менее современного металлического инвентаря. Пахарь, запряженный в деревянный плуг, был здесь обычным явлением. Отсутствие денег ослабляло внутренний рынок Украины и препятствовало развитию торговли, промышленности и городов, что еще более превращало край в застойное болото имперской экономики.

Впрочем, с точки зрения крестьянина, все его беды упирались не в отсутствие денег, а в нехватку пахотной земли. В конце концов жить можно и без денег — но как, спрашивается, прожить без земли?.. Крохотные наделы 1861 г. (а в Украине, как мы помним, они были еще меньшими, чем в других губерниях империи) едва могли удовлетворить даже предельно скромные нужды их владельцев. А естественный прирост населения (во второй половине XIX в. Российская империя, как и большинство стран Европы, переживала демографический взрыв) усугублял крестьянские беды до степени национальной катастрофы. Между 1861 и 1897 гг. население империи увеличилось с 73 до 125 млн, а к 1917 г. достигло 170 млн. В частности, в Украине количество населения менее чем за 40 лет выросло на 72 %.

Поскольку большинство украинцев жили в селах, именно здесь более всего ощущалось демографическое давление. В 1890 г. и на Лево-, и на Правобережье на один акр пахотной земли приходилось вдвое больше людей, чем в 1860 г. Таким образом, эти регионы превратились в самые густонаселенные в Европе (в Англии на один акр пахотной земли приходилось в это время вдвое меньше людей, чем в Украине). Что же вызвало столь стремительный скачок? Прежде всего улучшение медицинского обслуживания, которому способствовали земства, резкое сокращение детской смертности (хотя при всем при том смертность на каждую тысячу жителей Российской империи все еще оставалась вдвое более высокой, чем в среднем по Западной Европе).

Последствия двух взаимосвязанных проблем — перенаселения и недостатка пахотной земли — не замедлили сказаться в виде повышения цен на землю. В некоторых регионах, прежде всего в южных степях, в 1900 г. они в три — четыре раза превышали цены 1861 г. А это окончательно замыкало порочный круг, ибо делало совершенно недоступной для крестьянина покупку новой земли, которая ему была столь жизненно необходима.

Другим результатом перенаселения стала безработица. Подсчитано, что в 1890-е годы реальное количество рабочих рук в Украине достигало почти 10,7 млн, из них в сельском хозяйстве требовалось 2,3 млн, в других отраслях экономики — 1,1 млн. Таким образом, излишек рабочей силы составлял 68 %, или 7,3 млн. Все эти люди были безработными или имели работу от случая к случаю, практически ведя полуголодное существование. Не удивительно, что по уровню жизни украинцы далеко отставали от Запада. Так, за 1900 г. среднестатистический датчанин съел 2166 фунтов хлеба, немец — 1119, венгр — 1264, а украинец — только 867 фунтов, и это при том, что в У крайне — «житнице Европы» — хлеб был для крестьянина основным продуктом не только производства, но и питания...

Переселение на Восток. Отчаявшись когда-либо получить в достатке земли на родине, крестьяне готовы были отправиться в любую даль, где бы им пообещали ее много. Ведь у себя дома им оставалось только обрабатывать бескрайние помещичьи земли без всякой платы, взамен также бесплатно пользуясь правом обрабатывать свой клочок — правом, весьма напоминавшим крепостное. Вот почему так манили крестьян сказочные просторы, где много пашни и вовсе нет «панів».

При этом, в отличие от западноукраинских крестьян, в поисках земли и работы отправлявшихся за океан, крестьянам Российской империи не нужно было эмигрировать за ее пределы. Им достаточно было пересечь эту шестую часть земной суши в восточном направлении — правда, иногда при этом они преодолевали примерно то же самое расстояние, что отделяло Восточную Европу от Америки. Близ Тихого океана, в бассейне Амура свободные земли только и ждали украинского хлебороба.

Между 1896 и 1906 гг., после сооружения Транссибирской железнодорожной магистрали, на Дальний Восток переселилось около 1,6 млн украинцев. Суровые условия освоения дальневосточных земель заставили многих вернуться домой. Но несмотря на это, в 1914 г. на Дальнем Востоке постоянно проживало уже около 2 млн украинцев. Более того, украинцев переселилось сюда в поисках земли вдвое больше, чем русских. И в то самое время, когда западные украинцы, недавние подданные Габсбургов, осваивали прерии Западной Канады, украинцы в Российской империи распахивали берега Тихого океана с другой стороны — картина, что и говорить, символическая, показывающая, на что готов украинец, чтобы хоть немного разжиться «матінкою-землею»...