Правительство следило, чтобы в местах нового расселения украинцы не сформировали компактных общин. В каждой деревне размещали только несколько семей. Поначалу они не получали земли и должны были работать на польских фермеров. В начале 1950-х им разрешили приобрести худшие из бывших немецких земель. Положение осложнялось острой украинофобией, особенно характерной для поляков, выселенных из Западной Украины. Под угрозой дискриминации и постоянных нападок украинцам приходилось скрывать свою национальность, избегать употребления родного языка и даже утаивать свое происхождение от собственных детей. Можно сказать, что небольшому беззащитному украинскому меньшинству в Польше пришлось расплачиваться за вековечный польско-украинский антагонизм.

Все же в 1956 г. Варшава пошла на некоторые уступки украинцам. Может быть, правительство решило, что они уже не представляют угрозы безопасности государства. Или, может, оно наконец извлекло уроки из опыта предвоенных правительств и поняло, сколь накладна нетерпимость в национальной политике. Так или иначе, но в этом году начала выходить украиноязычная газета «Наше слово» и возникло «Українське суспільно-культурне товариство» (УСКТ). Не стоит говорить, что они находились под бдительным надзором министерства внутренних дел. Это, впрочем, не мешало правительству субсидировать их деятельность. В настоящее время «Наше слово» насчитывает около 8 тыс. подписчиков, а УСКТ— приблизительно 4,5 тыс. членов.

Тщательно избегая политики, УСКТ занята в основном спонсированием деятельности приблизительно 50 украинских хоров и танцевальных ансамблей. Ежегодно она устраивает пользующиеся популярностью фестивали украинской песни и музыки. Однако успехи УСКТ в области расширения украинского образования весьма невелики. В 1970 г. только 5 % украинских детей в Польше обучались на родном языке. В Легнице также действует украинский лицей, а в Бартошице — педагогический лицей, большинство выпускников которого не могут найти работу по специальности из-за малого количества украинских школ. Украинские отделения открыты на филологических факультетах Варшавского и некоторых провинциальных университетов. Здесь работают хорошо подготовленные украинские ученые и преподаватели. Кроме того, вопросами украинистики занимаются на хорошем уровне некоторые польские ученые.

Тем не менее совершенно очевидно, что старые раны еще не зажили. Среди польской интеллигенции произошли некоторые примечательные положительные сдвиги в отношении к украинцам, однако украинофобия еще очень распространена в обществе. Многочисленные книги, статьи, фильмы бичуют «варварство банд УПА» (отождествляя их с украинцами в целом). Украинец может сделать карьеру, но при условии, что он «забудет» о своем происхождении. Все попытки украинцев вернуться на земли предков неуклонно блокируются.

Довольно болезненным остается вопрос о греко-католической церкви, к которой принадлежит половина из 200— 250 тыс. украинцев, живущих в Польше. Поляки преднамеренно допустили упадок или даже разрушение множества украинских церквей на Лемковщине, многие из которых насчитывали многовековую историю, а это вызывает сильнейшее раздражение украинцев в Польше и на Западе. Не меньше беспокоит украинцев упорное нежелание польской католической иерархии поддержать назначение епископа для украинских католиков. Говоря обо всем этом, в оправдание полякам (так же, как и чехам и словакам) следует заметить, что они не всегда самостоятельно определяли политику по отношению к украинским меньшинствам. За украинскими общинами в Восточной Европе следило бдительное око Москвы. А она всегда была готова дать настоятельный «совет» своим сателлитам, как им следует решать украинский вопрос.

Главной функцией украинских общин за рубежом, в особенности на Западе, было сбережение политических и культурных ценностей и традиций несоветской Украины. Не менее важной задачей была защита украинских национальных интересов в условиях, когда украинцы в УССР вынуждены были молчать. Если бы не неустанная деятельность диаспоры, Украина могла остаться совершенно никому за пределами СССР не известной землей. Не удивительно, что взаимоотношения между советской Украиной и диаспорой были в целом антагонистическими. Эмигранты первой волны оставались привязанными к своей церкви, последующие поколения — особенно «перемещенные лица» — сохранили приверженность национализму. И те, и другие имели основания по меньшей мере с подозрением относиться к Советам. Тем временем пропаганда, извергаемая из УССР, неизменно изображала зарубежных украинцев «лакеями капитализма, фашизма и Ватикана». Таким образом, отношения между родиной и диаспорой, которые могли бы быть взаимовыгодными (прекрасный пример — Армения), не принесли никакой пользы украинцам ни той, ни другой стороны. Советские украинцы не могли воспользоваться украинскими общинами за рубежом как окном на Запад, столь необходимым для них, а украинская диаспора оставалась без культурной и демографической подпитки, в которой она отчаянно нуждалась.

Несмотря на то, что украинцы диаспоры с головой окунулись в поток жизни обществ, где им приходится жить, и растворились в нем, они все же осознают преимущества принадлежности к своей этнической группе. Однако время работает не на диаспору. Украинцы, не видевшие своей исторической родины и не поддерживающие с ней контактов, все более отчуждаются от нее. Процессы ассимиляции набирают силу. Остается только надеяться, что с утверждением независимости Украины украинцы в диаспоре и на родине найдут силы и время для плодотворных взаимовыгодных отношений.

Одна из главных, определяющих тем истории XX столетия — это несомненно борьба народов мира против империй. Подобно ископаемым динозаврам, эти громоздкие создания, существовавшие, казалось бы, от первых дней творенья, в конце концов оказывались неспособными к выживанию в быстро меняющемся мире. Друг за другом, со всей неотвратимостью они уже не могли удержать подвластные им народы от создания новых независимых государств. Первая мировая война привела к распаду империй Романовых, Габст бургов и Оттоманов. После второй мировой войны Великобритания, Франция и другие европейские державы были вынуждены отказаться от своих заморских владений. И вот, в самом конце столетия, наконец пришел черед последней империи — СССР. В своих отчаянных попытках приспособить советскую систему к новым условиям руководство страны решилось на определенные реформы. Но в основном это привело лишь к высвобождению вековечных национальных устремлений многочисленных народов Советского Союза и окончательно подтолкнуло распад системы, которая и так стояла на пороге гибели.

Украина была краеугольным камнем российско-советской имперской системы. Как это нередко бывает, многолетний опыт такого существования, помимо всего прочего, предоставлял кое-какие выгоды. Но со временем все отчетливее проявлялись и негативные черты советской власти: регрессирующая экономика, снижение жизненного уровня, преступления режима в прошлом, удушение гражданских прав, национального сознания и национальной культуры. И в конце концов, когда в очередной раз на горизонте замаячила возможность независимости, Украина не преминула воспользоваться ею. Это событие, без преувеличения, прозвучало заупокойным звоном по СССР и позволило украинцам влиться в русло современной мировой истории, в котором уже давно не было места империям.

Как уже было сказано, целью перестройки было сохранение советской системы путем ее модернизации и либерализации. Но поскольку эти перемены угрожали интересам партийного аппарата, он делал все возможное, чтобы противостоять им. В архиконсервативной Украине Щербицкого это проявлялось с особой, как нигде в СССР, силой. Однако воздействие политики гласности не могло не сказаться и здесь.

Задуманная с целью реанимировать доверие к режиму и подтолкнуть бюрократию к конструктивным действиям, гласность в конце концов привела к последствиям, которые Горбачев не мог да и вряд ли хотел предвидеть. В гораздо большей степени, чем допинг экономических реформ, она проявилась в совершенно иной сфере: пользуясь ею, народы СССР наконец во всеуслышание заявили о своих давних национальных притязаниях.