«Комната есть в моем сердце…» Комната есть в моем сердце. В ней на железный засов Заперта тайная дверца. Заперта много годов. Сдвинуть его не хочу я, Да и хотя не смогу, Я, размышляя, ликуя, В комнатах светлых живу. Там все лучи мирозданья, Всех проявлений земных Ломятся в призме познанья В радуги спектров живых. Есть там созвездья, микробы, Люди, глубины морей, Нет только зависти-злобы, Нет только черных теней. Но иногда зарыдает Где-то чуть слышимый зов, Кто-то зловеще сдвигает С запертой двери засов, Ржавые петли откроют Мне в подземелие ход И глубина темнотою Властно к себе привлечет. Этою тьмой заколдован, Вдруг застываю я, нем… Кто-то там бьется, закован, Кто-то хохочет над всем… Кто-то, безбрежный, как степи, Вдруг затоскует, замрет, Кто-то, закованный в цепи, Дикую волю зовет. И из глубин бессловесный Смех будто шепчет мне: «Марш! К цели шагай неизвестной, Вся человечия паршь! Гэй, подыщи оправданье, Шоры надень и шагай, Ну, а меня, отрицанье, Трус, на замок запирай!» Ах, убегаю я, зная – Если промедлить теперь, В тьму навсегда запирая, Хлопнется страшная дверь. 1909 К ХОЗЯИНУ ПИВНОЙ Тридцать пять лет я бродяжничал Да и него ж не видал? Пузо подтягивал, бражничал, На печи лишь не лежал. Унтером был я пожалован, Много имел орденов… Всё ж, брат, судьбой не избалован В семьдесят восемь годов! Как лишь война усмирилася, Я на деревню пошел, С сыном жена повинилася, В череп всадил я ей кол. Накуролесил без паспорта Я, брат, за тридцать пять лет! Эх, раз потурили нас с порта За забастовку, мой свет… Сволочь пришла, полицейские, Значит, нас всех выселять За «умышленья злодейские». Ну и ядрена же мать! Фить! Заперлися в ночлежке мы, Как губернатор предстал, Мы запалили полешками, Чтоб тебя черт разодрал! Форменный бой был и бойницкий! Как застреляли в избу, Тридцать пять парней в покойницкой Вспомнили эту пальбу! В Вологду старыми лапами Я прошагал пехтурой! Ладно, что славный этапами Всё попадался конвой… Клюнешь махорки где малостью, Где и водчонки хлебнешь, А и обчественной жалостью Где заработаешь грош! Ладно всё было, хошь шейкою Я и платился не раз… Ну, а в Вологде я с швейкою Славных наделал проказ! Сделал ей, значит, младенца я, Счел себя за старика… Уксусная тут эссенция… Ну и сыграл дурака! 1909 СПб АЛКОГОЛЬ
Посв. Вал. Лозинскому In vino Veritas. Как часто мне, бывало, Оля, За шею ласково обняв, Шептала на ухо: Оставь! Не пей, Алеша, алкоголя. Но я поддаться не позволю Себе отнюдь! Я – вольный бард! Люблю я ром и биллиард, Хоть я весьма люблю и Олю. И не моя родила воля Солидный том моих стихов: Явились чары этих снов От полной чары алкоголя. Да, я средь жизненного поля Когда я трезв, я – сущий ноль… Ведь вот что значит алкоголь, Моя возлюбленная Оля! Зима 1910 АРАБЫ Дыша теплом, полны мечтанья Пески, холмы и лес маслин; Луна заткала очертанья Сетями светлых паутин; Над бесконечностью равнин Стоят созвездий сочетанья, Как бы застыли заклинанья Меж ширью неба и долин. Перед шатрами до рассвета На этот сказочный наряд Арабы нежные глядят; Пред ними в чарках сок шербета; Задумчива, полуодета Толпа девиц… И все молчат… Лишь о любви и тайне где-то, Волнуя, струны говорят. У очага Шахерезады Старик рассказывает сны. Не шевелясь, его сыны Внимать его сказаньям рады, А за холмом, где лишь лампады Небес глядят из вышины, Смуглянкой страстные награды Юнцу свободно отданы. |
