ФИОРД На уступы уступы нависли, Бесконечность сосновых лесов, Односложные, стройные мысли, Многомудрая стильность стволов. Скалы на плечи вскинули гордо Изумрудного моха ковер, И прозрачны изгибы фиорда, И гранитный угрюм коридор. Глубоки и упрямы морщины, Строги брови квадратных громад. Я гляжу на ступени вершины И нахмуренный чувствую взгляд. «Рос лотос прелестно и стройно…» Рос лотос прелестно и стройно. И вышел из лотоса Брама. Храм-землю он создал спокойно. И создал, любя, размышляя, Людей, обитателей храма, У южных основ Гималая. Из праха дав тело, он душу Дал, взявши у лотоса листья. И людям дал воду и сушу. Так сделав, он рек им: «Я – Брама. На небо хочу унестись я, Чтоб жить в созерцании храма». «Пред кельей отшельника, в зарослях пышных…» Пред кельей отшельника, в зарослях пышных, У вод, серебристых и звонких, – Рой легких газелей, пушистых, неслышных, Изящных и трепетно-тонких. Собрав свои ножки, прижавшись друг к другу, Застыли они и глядели, И много ума, и любви, и испугу В глазах было каждой газели. И видна готовность вдруг прыгнуть и скрыться Их ножек, их выгнутых спинок… И, юный и нежный, забывши молиться, В веригах глядит на них инок. УЧЕНИКИ ПЛАТОНА В спокойствии бесцельных размышлений Из Времени – большого Пантеона – Передо мной проходят стройно тени Учеников великого Платона. Застенчивый Лизис, «красневший часто», И доблестный Хармид с сложением гимнаста. И Гиппократ, встававший до рассвета, Чтоб поспевать к софисту Протагору… Но я люблю урода Теэтета: От математики к великому простору Он шел и до конца в нем воля не иссякла. «Он совершил труды, достойные Геракла». РАББИ АКИБА (Переложение из Талмуда) Каково начало было Рабби мудрого Акибы? Сорок лет сей быстрой жизни Ничему он не учился, В сорок лет увидел в Лидде, Как вода течет на камень. Пригляделся к ней Акиба, Кал-вахомер [1] мудро сделал: «Если жидкое твердыню Продолбит своим упорством, Как железо слова Торы Не пронзит сердец из плоти?» И с учителем начальным (Рабби Есе был учитель) Алеф-бет и алеф-тав он Изучил, Левита книгу, Тору, Мишну, и Хал ахи, И Мидраши, и Агады. И вступали в толкованье С ним и Симон бен-Элазар, Знаменитый рабби Тарфон И мудрейший Элиезер. Беден был тогда Акиба И питался от продажи Вязки дров. Другую вязку Он тащил в свой дом убогий И расходовал, как надо. Говорили все соседи: «О, Акиба, вечно дымом Ты изводишь нас! Продай же Нам свои дрова и масла И свечей купи для света». Но Акиба отвечал им: «Есть от дров моих три пользы: Я при свете их читаю, От тепла их я и греюсь И на них я засыпаю». Сорок лет не знал Акиба Ни премудрости, ни славы, В пятьдесят три года стал он Сам учить публично Торе. Егове Акиба будет Обвинителем всех бедных. Егова их спросит: «Торы Почему вы не учили?» Егове они ответят: «Потому, что были бедны». Егова сурово скажет: «Ведь Акиба был беднее». А жены того Акибы Каково начало было? У Севуа-Калбы дочка Увидала, что Акиба Был куда благочестивей Пастухов других (Акиба Был пастух Севуа-Калбы). Отдалась ему девица И сама себе сказала: «Этот будет ведать Тору И в Израиле великим». Стали свататься купцы к ней, Даже многие вельможи, Но она всем отказала. Ей сказал Севуа-Калба: «Выходи же, дочка, замуж», Но она отцу сказала: «Отдалась уж я Акибе». И прогнал отец из дому Осквернившуюся дочку И лишил ее наследства. С той поры жила дочь Калбы У родителей Акибы, Нанималась в услуженье, Половину денег мужу Посылала в город Лидду На учение у Есе. В пятьдесят три года Тору Знал Акиба превосходно И пришел к жене обратно Во главе с учениками, А последних у Акибы Было сорок восемь тысяч. Ах, жене своей казался Он светлее Гавриила В сонме ангелов небесных! Павши наземь мужу в ноги, Их она поцеловала. С той поры в Бене-Бераке Жил с женой своей Акиба, Одевал ее роскошно, На кровать к жене всходил он По приступку золотому И говаривал нередко: «Много женщина страдала, Изучал пока я Тору». вернуться Кал-вахомер – большой вывод из маленького наблюдении. (Примеч. автора.) |
