IX. «А иногда в тиши, когда всё странно-строго…» А иногда в тиши, когда всё странно-строго, В душе, как призраки, медлительно растут Догадка страшная и страшная тревога – Все притворяются, что жизнь есть только труд? Вглядитесь в них, в людей! В них брезжит смутно, где-то, Сиянье странных грез, невысказанных снов, Есть поиски иль грусть какого-то ответа На что-то, что лежит в подвалах их умов! Мы лгать обречены! Но в серой мгле пороков, Как лава под землей, как дремлющий экстаз, Есть ожидание растерзанных пророков, Застывших бледных лиц и молча страстных глаз. Вдруг будет день – Канун. Мечта, что создавалась Тысячелетьями, вдруг станет всем близка… О, если бы она когда-нибудь прорвалась, Пан-человечества бездонная тоска! Начнется шепот губ по темным закоулкам И будет всё расти, повсюду проникать И станет наконец всеобщим, страшным, гулким, Но где-то в глубине, не смея закричать… Смятутся книжники, встрепещут лжи авгуры, Появятся слова, слова, как меч, как суд, Их скажет кто-нибудь, и все посмотрят хмуро И сразу замолчат. Ведь все чего-то ждут. Железный лязг замков заполнит ночь тревожно, Угрюмо все начнут запоры починять; Раздастся шум иль крик, все шепчут: это ложно! Безумцы явятся. Их будут убивать. Все станут хитрыми, все будут сторониться, Глядеть из-под бровей, грозить кому-то в высь, И вот реченное от древних книг свершится – Внезапный, острый вопль раздастся: Бог, явись! Он будет диким, крик! Вберет он стоны «Хлеба» И стоны «Истины» и будет страшно прост, И он порвет, как холст, лазоревое небо, Раздвинет облака и долетит до звезд… И се в ответ ему, как медный глас страданий, Ударят языки восторженных церквей, Заговорят века печальных ожиданий, Заплачут женщины и обоймут детей. В прекрасных мантиях, с подъятыми крестами, Герольды горожан на площадь созовут, Пройдут процессии с зажженными свечами, Первосвященники в их голове пойдут! Там будут девушки в одеждах белоснежных, Там дети будут петь старинные псалмы, И гимны плачущих, и радостных, и нежных Растрогают сердца привыкших к рабству тьмы. Et erit Veritas. Исчезнет мертвый, странный, Прозрачный, страшный мир, который мой удел, И встанет зрячее в безумии Осанны Всё человечество, нашедшее предел! Но этого… не будет никогда!.. СТИХОТВОРЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ
«Есть редко такие мгновенья…» Есть редко такие мгновенья, Когда хорошо и светло. К прошедшему нет сожаленья, А в будущем нет воскресенья, Но жалко – не знаю чего. Прочту я святые страницы Поэта какого-нибудь, И вот поплывут вереницы, Живые, прекрасные лица, И что-то стесняет мне грудь… И в лицах я вижу стремленья Печальной, понятной души, Но нет ни тоски, ни сомненья, Всё стройно в ночные мгновенья И славно, и грустно в тиши. Да, грустно. Свеча догорает, Шипя, потухает она… В уме моем слабо мерцают, Плывут, созидаются, тают Обрывки какого-то сна… И так хорошо, что на свете Есть где-то еще красота, Что шумны и веселы дети, Что есть еще смелые эти, Что любят и жаждут креста, Что яркие любят одежды, Что в полночь глядят на звезду… Но полн я спокойной надежды, И грустью туманятся вежды: Себе ничего я не жду… 1904 «Ветер злобный мутил, волновал океан…» Ветер злобный мутил, волновал океан… Вал за валом на приступ бежал, И, грозя берегам, свирепел ураган, Разбивался грудью у скал… Как фаланги в шеломах, блестящей броне, Хищно мчались громады из вод И бежали угрюмо и с шумом оне На жестокую битву вперед. Всё стремились туда, где сурово стоит Из камней вековечных стена И вокруг ее бешено пена кипит, Завывает и стонет волна. И летит, колыхаяся, пенистый ряд, Полный мести зловещей, к скалам… Вот удар… Грянул гром… и лишь брызги летят К ясным, звездным, немым небесам. Но бесстрашно вперед и на смену ему Новый злобный и бешеный вал Нес зеленую, плотную к скалам волну И об камень ее разбивал. И остатки волны, и крутясь, и шипя, Подымая у берега муть, Уходили опять, приходили кипя, Били мертвую, твердую грудь. Гей же, братья, ко мне! Все скорее в ряды! Все в фаланги бесстрашных бойцов, Мы пойдем умирать с смелым криком борьбы Или свергнуть твердыни оков. Братья, дружно вперед мы пойдем, как волна. Мы, кипящие злобой святой, И с скалами рабства пусть воюет она, Как немолчный и грозный прибой! Пусть у выступов скал мы погибнем в бою, Не страшны нам все жертвы борьбы, Тем, что идут на бой, звонко песню пою, Тем, что в битве находят гробы! 1904, Крым. Ялта |
