— Это называется ацка, или, может, ацака, — сказал мистер Гонт. — Так или иначе, это амулет, призванный защищать от боли.

Полли попыталась улыбнуться. Она хотела быть вежливой, но серьезно… она тащилась сюда ради этого?! Ладно, было бы еще на что посмотреть… была бы эта штука красивой или хотя бы изящной. Но она же просто безобразная, если не сказать хуже.

— Я не думаю…

— Я тоже, — мягко перебил он, — но отчаянные ситуации часто требуют отчаянных мер. Уверяю вас, эта вещь настоящая… ну, как минимум в том смысле, что она сделана не в Тайване. Это настоящее египетское изделие. Разумеется, не историческая реликвия, но гарантированно — произведение искусства. Период Нового Царства. К нему прилагается сертификат подлинности, подтверждающий, что этот предмет является инструментом бенка-литис, то есть белой магии. Попробуйте его поносить. Я понимаю, как глупо все это звучит. Но на нашей грешной земле случаются вещи, которые мы просто не в состоянии себе представить, даже при самой что ни на есть богатой фантазии.

— Вы действительно в это верите? — спросила Полли.

— Да. Я видел вещи, по сравнению с которыми исцеляющий медальон или амулет кажется таким же обычным и будничным, как крепкий кофе на завтрак. — В его карих глазах промелькнула искра. — И немало подобных вещей. Дальние, пыльные уголки этого мира буквально завалены таинственным барахлом, Полли. Но это не важно; сейчас речь идет о вас. Еще в прошлый раз, когда боль не была такой сильной, я почувствовал, как вам тяжело. Я подумал, что эта маленькая… вещичка… что ее можно попробовать. В конце концов, что вы теряете? Все, что вы перепробовали, не помогло…

— Я правда признательна вам за заботу, мистер Гонт, но…

— Лиланд.

— Да, верно. Я признательна вам за заботу, Лиланд, но, боюсь, я не настолько суеверна.

Она подняла глаза и увидела, что он очень внимательно на нее смотрит.

— Не важно, суеверны вы или нет, Полли… потому что это существует помимо нас. — Он пошевелил пальцами, и ацка легонько качнулась на конце цепочки.

Полли открыла рот, но слова замерли у нее на губах. Она вдруг вспомнила, что как-то весной Нетти, уходя домой, забыла у нее свой журнал «Внутренний глаз». Вяло перелистывая страницы и пробегая глазами статьи о детях-оборотнях в Кливленде и геологических образованиях на Луне в форме лица президента Кеннеди, Полли наткнулась на рекламу, посвященную какому-то «Молитвенному вызову Древних». Предполагалось, что он излечивает головные боли, желудочные колики и артрит.

Над рекламным текстом был черно-белый рисунок. Мужчина с длинной бородой и в шляпе волшебника (то ли Нострадамус, то ли Гэндальф, решила Полли) держал над человеком в инвалидной коляске нечто похожее на детскую юлу. Эта псевдоюла отбрасывала на инвалида конус какого-то излучения, и хотя прямо в рекламе этого не говорилось, смысл рисунка был ясен: после такого лечения больной сможет участвовать в затяжных танцевальных марафонах. Чушь полнейшая, суеверная байда для людей, которые надломились, если вообще не поехали крышей под непрерывным давлением боли или собственной беспомощности, и все же…

Полли долго рассматривала эту рекламу, и, какой бы нелепой она ни была, она всерьез задумала позвонить по номеру, указанному в рекламе и уже даже почти сняла трубку. Потому что рано или поздно…

— Рано или поздно больной человек может обратиться к еще более сомнительным средствам, если есть хоть какая-то вероятность, что они приведут к облегчению, — сказал мистер Гонт. — Разве не так?

— Я… Я не…

— Лечение холодом… электрорукавицы… даже радиационное облучение… Разве все это вам помогло?

— Откуда вы знаете?

— Хороший продавец строит свой бизнес на знании нужд и желаний клиентов, — сказал мистер Гонт своим тихим, гипнотизирующим голосом. Он подошел к Полли и протянул ей серебряную цепочку с висюлькой-ацкой.

Полли невольно отпрянула от его рук с длинными острыми ногтями.

— Не бойтесь, милая. Я до вас не дотронусь. Если вы успокоитесь… и будете сидеть тихо.

И Полли вдруг успокоилась. И замерла неподвижно. Она скрестила перед собой руки (все еще одетые в шерстяные перчатки) и позволила мистеру Гонту надеть серебряную цепочку себе на шею. Он надел на нее цепочку, словно любящий отец — свадебный венец на голову единственной дочери. У Полли было такое чувство, как будто она сейчас где-то далеко-далеко — и от мистера Гонта, и от «Нужных вещей», от Касл-Рока и даже от себя самой. Ей представлялось, что она стоит на какой-то пыльной равнине, под безграничным небом, и на сотни миль вокруг — ни единой живой души.

Ацка тихо звякнула о молнию ее короткого кожаного пальто.

— Заправьте ее под куртку. А когда вернетесь домой, заправьте и под блузку. Ее надо носить ближе к коже, для максимального эффекта.

— Я не могу заправить ее под куртку, — вяло проговорила Полли. — Молния… Я не могу расстегнуть молнию.

— Не можете расстегнуть? А попробуйте.

Полли сняла перчатку с правой руки и попробовала согнуть большой и указательный пальцы, так чтобы схватить язычок молнии и стащить его вниз. К ее несказанному удивлению, у нее это получилось.

— Вот видите?!

Маленький серебряный шар лег ей на грудь поверх блузки. Он показался ей очень тяжелым, и это было не самое приятное ощущение. Интересно, рассеянно подумала Полли, что там внутри издает этот шелест? Мистер Гонт говорил, что это какая-то трава, но Полли казалось, что это вовсе не листья и даже не порошок. Там, внутри, что-то как будто само перекатывалось. Как живое.

Мистер Гонт, видимо, понял причину ее дискомфорта.

— Вы привыкнете, и даже раньше, чем кажется. Уж поверьте мне.

Снаружи, в тысяче миль отсюда, снова раздались сирены. Они завывали, как растревоженные духи мертвых.

Мистер Гонт повернулся, оторвав взгляд от глаз Полли, и Полли как будто очнулась. Она была несколько обескуражена, но все же чувствовала себя хорошо, как после короткого, но освежающего сна. Волнение и ощущение неудобства прошли.

— Руки все еще болят, — сказала она, и так оно и было… вот только болели они вроде бы меньше. Или ей это только казалось? Может быть, мистер Гонт владеет техникой гипноза и как-то воздействовал на сознание Полли, чтобы уговорить ее принять ацку. Хотя все могло быть и проще: на улице было холодно, а в магазине тепло — а суставы всегда болят меньше в тепле.

— Вряд ли обещанный эффект проявляется мгновенно, — сухо проговорил мистер Гонт. — Но обещайте хотя бы попробовать. Хорошо, Полли?

Она пожала плечами.

— Хорошо.

В конце концов с нее ведь не убудет. Шарик был не настолько большой, чтобы выпячиваться из-под блузки или свитера. Ей не придется отвечать на вопросы, что у нее там такое. Никто даже не будет знать, что она носит этот кулон, а это самое главное. Потому что Розали Дрейк наверняка удивится, а Алан — суеверный не больше, чем пень, — сочтет это смешным. Что касается Нетти… ну, Нетти будет лишь благоговейно молчать, узнав, что Полли носит древний магический талисман, как те, которые продаются через ее любимый «Внутренний глаз».

— Только его нужно носить не снимая. Даже в душе, — сказал мистер Гонт. — В нем вполне можно мыться. Он из чистого серебра, и он не ржавеет.

— А если я его сниму?

Мистер Гонт деликатно кашлянул в кулак, как бы смутившись.

— Ну, благотворный эффект ацки… он как бы накапливается. Сегодня его обладателю становится лучше, завтра — еще чуть-чуть лучше, послезавтра — еще чуть-чуть, и так далее. Так мне, во всяком случае, говорили.

Кто говорил? — подумала Полли.

— Однако когда ты снимаешь ацку, ты сразу же возвращаешься к прежнему болезненному состоянию, причем именно сразу, а не постепенно. И потом, когда ты ее надеваешь, тебе нужно опять дожидаться, пока не наступит существенное улучшение.

Полли рассмеялась. Она понимала, что это невежливо, но ничего не могла с собой поделать. Однако Лиланд Гонт не обиделся. Наоборот. Он сам рассмеялся.