Её щёки раскраснелись от жара и азарта, а в зелёных глазах плясали весёлые искорки. Она так ловко нанизывала куски мяса, будто родилась с шампуром в руке.

– Несу! – отозвался я, сгребая в лоток гору золотистых крылышек. – Настя, соус!

Сестрёнка тут же подскочила ко мне с большой миской. Её лицо было сосредоточенным, но я видел, что она нервничает. Глаза то и дело метались по толпе.

– Девочки, соберитесь, – тихо сказал я, поливая крылья соусом. – Скоро начнётся самое интересное. Не зевайте.

– Что начнётся? – испуганно прошептала Настя. – Очередь ещё больше станет?

– Мы готовы! – с энтузиазмом заявила Даша, протягивая мне новую партию шашлыка. – Правда, Настя? Мы всё сделаем!

Я усмехнулся.

– Просто будьте начеку. И улыбайтесь, представление должно быть весёлым.

Они переглянулись, не совсем понимая, о чём я, но кивнули. Даже Вовчик замер и посмотрел на меня с тревогой. Парень так старался, что я боялся, как бы он не лопнул от усердия.

А я ждал. Улыбался, отдавал мясо, шутил с покупателями. Очередь к нашему мангалу растянулась так, что хвоста не было видно. Но всё это было игрой. За маской весёлого шашлычника скрывался охотник, который расставил силки и теперь терпеливо ждал, когда в них попадётся дичь.

И она попалась.

Как раз в тот момент, когда певец на сцене взял особенно высокую и противную ноту, у сцены завязалась потасовка. Два мужика, размером со шкаф каждый, начали толкаться с грацией беременных бегемотов. Что‑то не поделили. Может, последнюю порцию крылышек. Крик, отборный мат, звон разбитой бутылки. Дешёвый спектакль. Настолько предсказуемый, что хотелось зевать.

Но он сработал. Вся площадь, как по команде, повернула головы в сторону драки. Полицейские, до этого мирно дремавшие, встрепенулись и побежали разнимать драчунов. Музыканты сбились с ритма. Идеальный отвлекающий манёвр.

Я тоже сделал вид, что мне интересно, и повернулся к сцене. Но краем глаза внимательно следил за огромным котлом с рагу, который стоял чуть поодаль. И вот он. Кабан. Он вынырнул из толпы, будто призрак, и быстро, почти на цыпочках, проскользнул за спинами зевак. Вовчик, как я и ожидал, с открытым ртом пялился на драку. Пацан отвлёкся.

Этого хватило. Кабан, не сбавляя шага, прошёл мимо котла. Его рука метнулась к чану, и из сжатого кулака в кипящее варево посыпалось что‑то серое, похожее на дорожную пыль. Он даже не посмотрел на результат. Просто пошёл дальше и растворился в толпе так же незаметно, как и появился.

Вот и всё. Приманку заглотили.

Я в этот момент как раз наклонился к топке, делая вид, что подбрасываю угли. И сквозь гул толпы и вой солиста я услышал тихий, но отчётливый звук.

Дзинь…

Крошечный колокольчик, который Рат привязал к ножке котла, сработал. Мой маленький ушастый шпион подтвердил диверсию.

Я медленно выпрямился. Бросил кочергу, она со звоном упала на землю. Вытер руки о фартук. Улыбка сползла с моего лица. Взгляд стал жёстким и собранным.

Настя с тревогой смотрела на меня.

– Игорь, что‑то случилось?

Я посмотрел ей в глаза и едва заметно кивнул.

– Да, сестрёнка. Антракт окончен. Начинается второй акт нашего представления.

Я медленно выпрямился, стряхивая с ладоней невидимую угольную пыль. Всё, хватит улыбаться. Весёлый повар закончил своё выступление, теперь на сцену выходит шеф. А шеф сегодня очень, очень зол.

– Игорь, что такое? – Настя подскочила ко мне, встревоженно заглядывая в лицо. Её пальцы нервно комкали уголок фартука. – Ты чего замер?

Я перевёл взгляд с её испуганных глаз на Дашу, которая тоже застыла с шампуром в руке, и на Вовчика. Тот всё ещё таращился на затихающую потасовку, разинув рот. Кажется, он до сих пор не понял, что это было не просто пьяное бычество.

– Ничего страшного, – я постарался говорить как можно спокойнее, но в голосе всё равно прорезались стальные нотки.

Я решительно отошёл от мангала и направился к тому самому котлу с рагу, который так «неосмотрительно» оставил под присмотром Вовчика. Толпа, заметив, что я снова в деле, оживилась. Люди, проголодавшиеся и разгорячённые дракой, тут же потянулись к нашим столам, протягивая пустые тарелки.

– О, повар, давай похлёбки!

– Мне, мне налей! Да с мясом, с мясом побольше!

– А то шашлыка твоего не дождёшься!

Я поднял руку, мол, погодите. Взял самый большой половник, какой у нас был, и с самым серьёзным видом зачерпнул из котла дымящееся варево. Поднёс к лицу, делая вид, что вдыхаю аромат. Даже глаза прикрыл на секунду, изображая из себя великого дегустатора. Толпа замерла, ожидая моего вердикта.

А потом я с преувеличенным, театральным отвращением распахнул глаза. Моё лицо скривилось, будто я понюхал что‑то протухшее.

– Что это за дрянь⁈ – прорычал я так, чтобы услышали даже у сцены.

И с размаху выплеснул содержимое половника прямо на землю, под ноги ошарашенным горожанам.

– СТОЯТЬ! – заорал я во всю мощь своих лёгких. Музыка со сцены, только‑только начавшая играть, захлебнулась. Все разговоры оборвались на полуслове. Наступила такая тишина, что стало слышно, как где‑то в толпе заплакал ребёнок. Тысячи глаз уставились на меня. – НИКОМУ НЕ ЕСТЬ ЭТО!

По толпе прокатился испуганный шёпот.

– КТО‑ТО ИСПОРТИЛ НАШУ ЕДУ! – продолжал орать я, указывая пальцем на котёл. – НАМ ЧТО‑ТО ПОДСЫПАЛИ!

Вот теперь началась настоящая паника. Люди шарахнулись от нас, матери инстинктивно прижали к себе детей. Кто‑то испуганно перекрестился. И в этот самый момент, в этой идеальной, созданной мной тишине, Саша, до этого незаметно стоявшая у края сцены, быстро что‑то нажала на своём планшете.

(Конечно же, Саша была здесь, разве могло быть иначе? Она тоже мне помогала, правда, знала не больше остальных).

И тут же огромный экран за спинами музыкантов, на котором до этого показывали их кислые физиономии, ярко вспыхнул. На нём появилось изображение. Чёткое, ясное, в отличном качестве. Камера, которую я прикрутил на верхней части мангала, смотрела на наш котёл сверху. Вся площадь, затаив дыхание, увидела, как из толпы выныривает плотная фигура Кабана. Как он, пользуясь суматохой у сцены, семенит к котлу. Как его рука со сжатым кулаком на мгновение замирает над кипящим варевом. И как из этого кулака в рагу сыплется какой‑то сероватый порошок.

Толпа ахнула. На этот раз не от страха, а от шока и понимания. Это не случайность. Это диверсия. Наглая, подлая, совершённая на глазах у всего города.

Не успели люди переварить увиденное, как из толпы, словно черти из табакерки, выскочили несколько крепких парней в обычной одежде. Люди Петрова. Движения резкие, отточенные, совсем не похожие на неуклюжесть обычных стражников. Через секунду Кабан, который даже не понял, что его только что показали на большом экране, уже лежал лицом в земле, а его руки были заломлены за спину. Одновременно с ним скрутили и Аслана. Он что‑то мычал, дёргался, но против двоих обученных ребят у него не было ни единого шанса.

Где‑то в дальних рядах, у самого выхода с площади, застыли две фигуры. Фатима и Лейла Алиевы. Их лица в один миг стали белыми, как мука. Старая волчица смотрела на экран, потом на своих схваченных псов, и её губы беззвучно шевелились.

– Ишак безмозглый, – прошипела она так, что услышала только стоявшая рядом внучка. – Я же ему русским языком говорила: сиди и не отсвечивай! Нет, полез! Теперь всё! Всю малину испортил!

– Он всё испоганил! – злобно вторила ей Лейла, сжимая кулачки так, что ногти впились в ладони. Её красивое личико исказилось от ярости. – Мы могли его купить! Подчинить! А теперь… теперь всё пропало!

Они не стали дожидаться финала. Развернувшись, как по команде, Алиевы быстро, почти бегом, покинули площадь, растворившись в тёмных переулках. Их позорное бегство осталось почти незамеченным.